Сбиться с ритма

ГЛАВА 26

РАЙДЕР

Вся наша команда собралась в приемной перед палатой Криса — Брент, Джесси, Бетани, Итан, представитель «Аренфилд Рекордз» и адвокат. Дина появилась десять минут назад и до сих пор не вышла из комнаты Криса с криком, что является хорошим знаком. Он в сознании, испытывает сильную боль и готовится к операции, которая скрепит сломанные части его скелета вместе.

Смотрю на часы на стене. Я оставил Джейд отдыхать в отделении неотложной помощи тридцать восемь минут назад. Я поклялся себе, что дам ей час, но каждая минута, проведенная вдали от нее, убивает меня.

— Не могу поверить, что Чарльза больше нет, чувак. — Итан потирает лицо, затем морщится от синяка на щеке.

— Они собираются сделать вскрытие, чтобы попытаться выяснить, что произошло. — Бетани зевает, ее глаза налиты кровью и опухли от слез, и она еще глубже прижимается к Джесси, который почти ничего не говорил с тех пор, как они приехали сюда. — Свидетели сказали, что видели, как автобус потерял управление и съехал с оврага.

— Может быть, он заснул. — Трудно поверить, что после сорока лет вождения гастрольных автобусов Чарлз заснет, но он человек, и мы выходили на шоу один за другим с небольшим перерывом.

Брент и юрист болтают о судебных процессах и папарацци, а я могу думать только о красивой женщине, которая спасла Крису жизнь. Потрясающее создание, которое пробралось в мою жизнь, а я даже не знал, что она медсестра. Бывшая медсестра. Должно быть, она сделала что-то очень плохое, раз ее заставили вернуть лицензию. Но что?

Я снова смотрю на часы. Сорок пять минут. Я встаю.

— Пойду проверю Джейд и посмотрю, выписали ли ее уже.

Требуется время, чтобы добраться из ортопедической части больницы обратно в отделение неотложной помощи, и останавливаюсь, чтобы взять Джейд и себе по чашечке кофе. Я почувствовал такое облегчение, когда Джейд заверила меня, что мы снова увидимся, и обняла меня так, словно не хотела отпускать.

Я огибаю медсестер и пациентов в оживленном отделении неотложной помощи и поворачиваюсь к седьмой кровати, кровати Джейд. Матрас снят, и ее нигде не видно.

— Извините, — говорю я медсестре, проходящей мимо. — Где Джейд? Пациентка, которая лежала на этой кровати. — Я дважды проверяю, чтобы убедиться, что не свернул не туда. Нет. Именно здесь я ее оставил.

Миниатюрная медсестра пожимает плечами.

— Прости, я только что пришла. — Она уходит, и я направляюсь на пост медсестер.

— Джейд ДеЛеон выписали?

Может быть, она бродит по больнице, разыскивая меня?

Медсестра вводит что-то в свой компьютер и хмурится.

— Не похоже, но позвольте мне спросить. — Она поворачивает свой стул, обращаясь к другим медсестрам, которые все качают головами. — Извините, у нас только что была пересменка. Позвольте мне позвонить доктору.

Каждая проходящая минута, кажется, занимает целую гребаную жизнь. Как может больница просто потерять пациента?

Возможно, они не потеряли ее. Может, она просто сбежала. Как далеко она сможет уйти на одной здоровой ноге?

Мой пульс учащается, заставляя голову пульсировать. Я ставлю кофе, и мой взгляд натыкается на мой мобильный телефон, лежащий на столе медсестры с запиской, на которой написано «Джейд ДеЛеон».

— Это мой телефон.

Медсестра хмуро смотрит на меня снизу вверх.

— Джейд использовала его. — Я протягиваю руку и хватаю его, и, хотя медсестра смотрит на меня так, будто должна остановить меня, она этого не делает.

К столу подходит другая медсестра, ее лицо пепельно-серое.

— Она сказала, что идет в туалет. Я не заметила, вернулась ли она.

— Вы проверили, не потеряла ли она там сознание?

Обе медсестры бегут в женский туалет. Я довольно нетерпеливо жду снаружи, черт возьми, только для того, чтобы они вышли, качая головами.

— Ее там нет.

— Черт! — Я поворачиваюсь, ища ее копну золотисто-каштановых кудрей. — Можете объявить по громкой связи? Может быть, она потерялась где-нибудь в больнице.

Они убегают и начинают снова и снова объявлять. Я жду. И жду.

Мой телефон жужжит в кармане, и я вытягиваю его. Это уведомление в приложении для заказа такси. Я почти засовываю его обратно, но замираю, когда вижу, что это квитанция.

Такси за 119 долларов.

В Бойл-Хайтс.

Джейд все-таки сбежала.

Всю дорогу до своего дома в Малибу я говорю себе, что собираюсь дать ей пространство. Возможно, у меня нет возможности связаться с Джейд по телефону, но благодаря тому, что девушка воспользовалась моей учетной записью для вызова такси, у меня есть адрес ее мамы.

Солнце освещает океан, люди разбросаны по песку, а над головой кричат чайки. В Южном Кали ничего не изменилось, но, входя в свой дом, я чувствую себя другим человеком, чем был, когда уезжал.

Забавно, что переживания жизни и смерти делают с человеком.

Панорамные окна и чрезмерно дорогая мебель не приносят того комфорта, который был, когда я был здесь в последний раз. Я устал, все болит. Болит голова и болит сердце.

Я не могу поверить, что Джейд сбежала.

Затащив свое тело наверх, я планирую принять горячий душ и проспать остаток дня. Сегодняшнее шоу было отменено с обещанием перенести его, как только Крис достаточно поправится, чтобы снова играть. Тяжесть давит на меня, когда я думаю о его предстоящем пути: сначала починить тело, а затем починить брак. Хотя не могу игнорировать правду. Крис, возможно, никогда не вернется к музыке.

После душа вытираю свою изодранную кожу, оставляя пятна крови на полотенце, где недавно зажившие раны открылись под струями воды. Я перевязываю, что могу, и надеваю черную футболку на случай, если кровь просочится. Натягиваю шорты и принимаю «Адвил», затем смотрю на свою кровать.

Мой усталый, жалкий разум представляет Джейд, свернувшуюся калачиком под простынями, ее растрепанные волосы, разметавшиеся по подушке, ее руки под щекой, а лицо расслабленное во сне. Чего бы я только не сделал, чтобы заползти к ней сзади, прижать ее мягкое тело к своему и целыми днями спать с ней в безопасности в моих объятиях. Ощущение ее близости так свежо, что у меня болят руки от того, как скучаю по ней. Смогу ли я когда-нибудь снова крепко спать без нее?

Стеснение в груди заставляет меня задать себе единственный вопрос, который я откладывал последние несколько дней.

Влюблен ли я в Джейд?

Я помню, как Рейчел говорила, что любить — значит ставить другого человека на первое место, даже если это означает уйти от своей мечты.

Ушел бы я из группы, если бы это означало, что я должен оставить Джейд?

Ответ застревает у меня в горле.

Я надеваю шлепанцы и мчусь в свой гараж. Набираю адрес в Бойл-Хайтс на своем телефоне. Гараж открывается, и я завожу свой грузовик, указания синхронизируются с GPS.

Выезжаю из гаража, направляясь в сторону автострады.

ДЖЕЙД

Если уход за больными и научил меня чему-то, так это тому, как разделять свои эмоции. Если бы пришла мать, накачанная метамфетамином, держащая своего обмякшего, ушибленного ребенка, утверждающая, что ребенок упал с высокого стула, я бы засунула свою ярость в маленькую коробочку, чтобы ясно мыслить и выполнять свою работу.

Когда сижу, прислонившись спиной к красной кирпичной стене крематория округа Лос-Анджелес, я использую тот же метод, чтобы держать себя в руках.

Дело не в том, что я забыла о своих обстоятельствах. Я знаю, что нахожусь в больничной одежде со сломанной лодыжкой и босыми ногами. Я осознаю все порезы на моем лице и руках и мои грязные волосы. У меня нет ни единого доллара на счету, нет семьи, к которой я могла бы обратиться, и, что хуже всего, я ношу в своем теле крошечную жизнь, данную человеком, которого я ненавижу больше всего на свете.

Может быть, я наконец сошла с ума. Или, может быть, боль стала такой тяжелой, что я оцепенела до глубины души.

Я не могу определить время, но на вывеске написано, что они открываются в семь тридцать.

Небо светлое, так что могу предположить, что скоро откроются.

Прислоняюсь головой к кирпичу, чувствуя теплое солнце на лице, благодарная за то, что морозы и снег остались далеко позади.

Я должно быть задремала, потому что внезапно просыпаюсь от женского голоса, и нежной руки на моем плече.

— Дорогая, вы в порядке? Мне вызвать скорую помощь?

Я моргаю и вижу толстые очки и серо-каштановые волосы, собранные в пучок. Женщина прижимает сумочку к животу, как будто боится, что я могу забрать ее у нее.

— Я в порядке. Просто заснула.

Женщина осматривает мою одежду, костыли на боку, босые ноги и обмотанные лодыжки.

— Вы здесь работаете? Я просто жду, когда откроются двери.

— Да, мы открыты. — Она протягивает руку, но выглядит слишком хрупкой, чтобы выдержать мой вес.

— Спасибо, но думаю, что справлюсь. — Я поджимаю под себя здоровую ногу и использую костыли, чтобы помочь себе встать. Мои мышцы протестующе кричат — побочный эффект аварии.

Я следую за женщиной к стеклянным дверям, и она распахивает их передо мной. В комнате пахнет пылью, а воздух густой и душный.

Женщина обходит стойку, включает свет и убирает сумочку в ящик.

— Чем я могу помочь?

Волна печали поднимается у меня в горле, и я кашляю, чтобы прочистить его.

— Я здесь, чтобы забрать свою маму. Рене ДеЛеон.

Глаза женщины вспыхивают состраданием, и она вытаскивает гигантскую папку с тремя винтами, скрепляющими ее, и клейкой лентой на потрепанных углах.

— Знаете, когда она умерла, примерно в какой день?

— На Новый год. — Мне позвонили только несколько дней спустя, когда соседи учуяли запах ее разлагающегося тела и вызвали полицию. Они нашли ее мертвой на диване, в окружении выписанных по рецепту обезболивающих.

Чувство вины пронзает меня насквозь.

Женщина проводит пальцем по страницам с именами невостребованных мертвецов.

— Хм… — Она облизывает палец и переворачивает другую страницу. — ДеЛеон…

При виде того, что моя мама превратилась в одно из тысяч забытых имен в книге, у меня горят глаза.

— Вот оно. — Женщина нацарапывает номер на бумажке и смотрит на меня поверх очков. — Плата составляет триста шестьдесят два доллара.

— Я отправила чек около месяца назад.

Она проводит пальцем по линии, ведущей к галочке, а затем кивает.

— О, хорошо, да. Я сейчас вернусь.

Я ковыляю к ближайшему креслу и опускаю на него свое больное тело. Я так устала, но еще рано, и приюты для бездомных откроются для регистрации только в пять. Мне нужно найти что-нибудь поесть и безопасное место для сна, может быть, пляж? Я шевелю пальцами на обмотанной ноге и стону. Действие обезболивающих заканчивается. Я босиком, без гроша в кармане и сама по себе.

Как сильно я хотела принять предложение Райдера и остаться с ним, но как я могла принять его помощь после всех секретов? Я уверена, что его модные адвокаты скоро узнают обо мне все и расскажут ему. Тогда он будет рад, что я уехала.

— Вот, пожалуйста.

Женщина делает последние несколько шагов ко мне и протягивает маленькую пластиковую коробочку. В ней нет ничего особенного. Даже не написано ее имя. Просто номер, нацарапанный черным маркером.

Мама.