Мечты о морозе

— Это совещание было собрано, чтобы выслушать рассказ Татумы о том, что постигло Принца Кедрика, а затем решить её судьбу соответствующим образом, — постановляет Король, совершенно не повышая голоса, хотя зал огромен.

— Я детально побеседовал со всеми делегатами, и их рассказы были… интересными.

Тогда я поняла, что Король Джован, которого я видела прошлой ночью, был неуправляемым. Отстранённый интерес, который он сейчас излучает, пугает, и я не упустила тонко завуалированную угрозу в его словах. Он без колебаний убьёт меня, если я не буду сотрудничать.

— Почему мой брат был с тобой той ночью? — начинает он, его глаза направлены на мои руки, лежащие на коленях.

Он не может видеть моё лицо, поэтому ищет другие знаки.

Я сглатываю и перевожу взгляд на него, его глаза слишком напряжены.

Должна ли я сказать ему правду? У меня такое чувство, что ложь закончится тем, что мне сломают больше костей. Кедрик всегда высоко отзывался о своём брате. Думаю, что он хотел бы, чтобы я сказала ему, чтобы успокоить его в его горе. Я вижу это сейчас, хотя за неделю до этого не могла бы. И кто знает, какую информацию я смогу почерпнуть из этой встречи, отдав часть своей собственной.

Несколько человек переминаются с ноги на ногу, когда я не тороплюсь с ответом.

Я выбираю правду.

— Мы с Кедриком несколько раз встречались по ночам на протяжении его пребывания в Осолисе. Именно в этот раз мы виделись, потому что на следующий день он должен был уехать. Мы хотели побыть наедине, — говорю я.

Многие из собравшихся Брумы бормочут, некоторые с отвращением отступают назад.

Несколько секунд я гадаю, что было не так в моих словах, но когда я вспоминаю, мои брови расправляются. Я всё время забываю, как рассматриваются отношения между нашими расами. Все сомнения, которые я поначалу испытывала по этому поводу, исчезли почти год назад.

Король выглядит немного удивлённым моим ответом, хотя ему сообщили о наших отношениях вчера вечером.

— Было ли в той ночи что-то отличное от других? — спрашивает он, слегка наклоняясь вперёд, ожидая моего ответа, проводя большим пальцем по губам.

Я ни в коем случае не скажу ему, что мы планировали снять мою вуаль.

— Мы встретились в лесу, а не на лугу.

— Почему? — спрашивает светловолосый мужчина слева от меня.

Мне не нравятся его водянистые голубые глаза.

— Мы не хотели быть пойманными. Лес более уединённый, чем луг.

Несколько мужчин фыркают в ответ на это. Я опускаю взгляд, понимая, что они подумали, чем мы с Кедриком занимались. Я сжимаю руку в кулак. За моей спиной раздаётся рычание делегатов, и остальные замолкают.

— Что было дальше? — спрашивает Король, его рука движется в отрывистом жесте.

Кедрик делал точно также.

Я прокручивала в голове то, что произошло дальше, сотни раз, и мне не нужно думать, прежде чем ответить:

— Я стояла лицом к Кедрику, — я сглатываю, когда все наклоняются ближе. — Он смотрел на меня, но, должно быть, увидел или услышал что-то в лесу позади меня, потому что он посмотрел поверх моей головы. Я видела, как его лицо изменилось в момент, когда он, видимо, понял, что там был лучник.

Я снова тяжело сглатываю, потратив несколько мгновений на то, чтобы собраться с мыслями. Я сосредотачиваюсь на боли в запястье. На стреле в моём ботинке. Будучи запертой в своей комнате, я размышляла о том, стоит ли мне поделиться следующей информацией с Королем. Но не признать самоотверженный поступок Кедрика это слишком трусливо. Я делаю глубокий вдох.

— Лучник был позади меня. Кедрик оттолкнул меня в сторону. Когда я подняла голову, стрела поразила его здесь, — я подношу дрожащую руку к месту, куда его ранили. — Ровно то место, где находилась моя голова. Если бы он не оттолкнул меня, стрела прошла бы через мою голову, — говорю я чёрствым тоном.

Король как будто собирается встать, но останавливается.

Несколько человек в комнате задыхаются от моих слов. Остальные не понимают смысла того, что я сейчас сказала.

— Полагаю, настоящей целью была я, — говорю я, чувство вины капает с каждого слова.

Теперь каждый в зале знает, что это была моя вина. Не в первый раз я желала, чтобы стрела достигла намеченной цели.

Мои слова опустошают зал. Никто не говорит, никто не двигается. Всем требуется пауза, чтобы переварить услышанное. Я была окружена плотным кольцом, и от этого у меня начинает сдавливать грудь. Я делаю частые вдохи.

— После того, как его ранили? — спрашивает Король, в его голосе злость.

Это та часть, которую я пересказываю с ужасом. Я зажмуриваю глаза и быстро говорю:

— Я помогла ему опуститься на землю. Я слышала удаляющиеся шаги. Должно быть, это был убийца, но я и не подумала пускаться в погоню. И я не знаю, почему он убежал. Я была так сосредоточена на Кедрике, что не соображала ясно. В конце концов, я запомнила только шаги.

Я делаю судорожный вдох, который сбивается на растущем коме в горле. Когда мой голос звучит, он хриплый.

— Я не знала, как помочь ему, мы были слишком далеко от дворца. Сомневаюсь, что он мог быть… — мой голос затихает на слове «спасён».

Я прочищаю горло и пробую снова.

— Я держала его руку пока…

Я не могу вынести это. Я встаю и шагаю отрывистыми шагами, сосредоточившись на ощущении удара ботинка о камень, пульсации в запястье. Я хватаюсь за ярость, которая, как я знаю, скрывается в ожидании. Она поднимается по моему зову и сдерживает слёзы, грозящие вот-вот пролиться. Я возвращаюсь на своё место, вновь обретая свой безжизненный голос.

— Прошло много часов, прежде чем Малир и Рон нашли нас.

Снова тишина. На долгое время. Пока Король, наконец, не прерывает её.

— Он сказал что-нибудь? Перед смертью? — его голос груб.

Одна слезинка сбегает от моей ярости и стекает по краю носа. Я киваю, но не могу говорить.

— Что? — спрашивает он, снова наклоняясь вперёд.

— Он сказал, — я стараюсь, но не могу выговорить слова. Я пробую ещё раз. — Он сказал: «Не плачь».

Слёзы льются по моему лицу, я отворачиваю голову в сторону, не в силах выполнить последнее желание Кедрика. Они стекают под вуалью на переднюю часть моей туники. Король машет человеку, который сидит рядом с ним, старому мужчине интеллигентного вида.

— Были ли ранее какие-то признаки того, что вы находились в опасности? — спрашивает мужчина глубоким голосом, который мне сразу же понравился.

Я начинаю говорить «Нет», но останавливаюсь, когда скрытые воспоминания всплывают на поверхность. Нахмурившись сквозь слёзы, я отвечаю:

— Несколькими днями ранее в лесу был слышен треск. Но я решила, что это упавшая ветка.

Я пытаюсь вспомнить место, в котором мы находились в тот день. Воспоминания слишком сильно поблекли, чтобы я была уверена. Я качаю головой.

— Я не знаю, был ли это лучник или нет.

Мужчина с седыми волосами кивает.

— Есть ли кто-то в Осолисе, кто мог стоять за намерением убить вас?

Я не отвечаю, время правды закончилось. Теперь мне нужно спасти свою шкуру.

Блейн спас меня одновременно ото лжи и проклятия.

— Её мать. Вы знаете, что я особенно хорошо воспринимаю отношения, Король Джован. Татум ненавидит её, — говорит он своим гнусавым голосом.

Я сжимаю зубы и кулаки от слов Блейна. Это лишает меня шанса убедить их оставить меня в живых, чтобы, в конечном счёте, они могли вернуть меня обратно в Осолис.

Все взгляды направлены на меня, в ожидании отрицания.

— Среди прочих, да, — говорю я ровным тоном.

— Ты веришь, что твоя мать могла бы убить тебя? — в итоге говорит Король.

Он смотрит на меня так, будто из моего лица проросло дерево. Вероятно, гадая, что со мной не так, если даже моя мать меня ненавидит.

— Татум — долбаная сука, — говорит Санджей.

Я ахаю от его выражений.

— Санджей, — назидательно говорю я, поворачиваясь и смотря на него.

— Ты знаешь, это правда, — оправдывается он.

— Ну… — я сдерживаю внезапный приступ смеха. — Тебе всё равно не стоит так выражаться.

В ответ он просто вскидывает брови.

— Сколько тебе лет, дитя, — снова говорит старик.

Я поворачиваюсь обратно.

— Я не дитя. Я пережила пять перемен и пять ротаций. Нет, теперь уже шесть перемен.

Мой день рождения наступил в какой-то момент в Оскале.

— Восемнадцать, — переводит Малир.

— Да, — говорю я.

Мои плечи подаются вперёд. Кажется, что мы провели тут часы. Этот разговор о Кедрике эмоционально выматывает, и я хочу, чтобы он закончился. Я не понимаю, какое отношение имеет мой возраст к решению вопроса о том, жить мне или умереть.

Король молчит, осматривая зал, не интересуясь нашей текущей темой. Интересно, о чём он думает.

— Я хотел бы получить от делегатов объяснение, почему Татума была взята в заложники, — говорит он.

Я вижу, как Блейн напрягается слева от меня, и я улыбаюсь злой ухмылкой, зная, что лучше его не жалеть.

— Я думал, что ц-целью был Принц, мой Король, — Блейн заикается.

Я закатываю глаза.

— Я думал, что в интересах Гласиума будет обладать рычагом давления на Осолис, на случай войны.

Я не могу упрекнуть его за это. Я могла бы сделать то же самое, в такой же ситуации.

— Ты не думал, что забрав её, вы обеспечите реакцию со стороны Осолиса? Учитывая, что вы были направлены на мирную миссию, я бы надеялся, чтобы эта мысль приходила тебе в голову, — Король говорит опасно мягким голосом, который я слышала прошлой ночью.

Во мне разгорается надежда.

— Да, мой Король, приходила. Но, поскольку её мать ненавидит её, я подумал, что это вряд ли перерастёт во что-то большее, — отвечает Блейн.

Ай.

— Даже если Татум ненавидит её, я уверен, что есть другие люди, которые будут настаивать на её возвращении. Возможно, другие члены семьи.

Вмешивается Малир:

— Её брат Оландон. И её очень любит народ Осолиса.

Я поворачиваюсь и смотрю на него. Меня?

— Гнев людей — хуже гнева правителя, — говорит Король.

Я снова слышу угрозу, замаскированную в его задумчивом тоне. Я могу сказать, что Блейн тоже её слышит, по тому, как он бледнеет и начинает лепетать.

— Я думал, её можно использовать в качестве выкупа.

Король встаёт, кулаками упираясь в стол.

— Будет ли мать, которая ненавидит её, платить за её возвращение?

— Мы можем пытками получить от неё информацию об их армиях и снабжении, — рассуждает Блейн.

Мои спутники, а также некоторые из окружения Короля возмущенно ропщут. Король поднимает руку. Все умолкают, а он начинает говорить:

— Цель создания делегации — поддержание мира с Осолисом и укрепление отношений между нашими мирами. В это очень верил мой брат, — он встаёт. — Вы все присутствовали во время подготовки к Осолису и часто слышали его страстные речи на эту тему, не так ли?

Я аплодирую инстинкту самосохранения Блейна, когда он не отвечает. Король начинает медленно прогуливаться вокруг внешней стороны стола по направлению к нему.

— Поэтому я удивлён, что ты случайно забыл об этом после его смерти, — непринужденно говорит он, продолжая идти. — Ты не только поставил под угрозу непрочный мир между нашими мирами, но и проявил неуважение к памяти моего брата своим необдуманным решением.