Мифы

Миф 8. Царь и его бог

Арес, бог войны, празднует юбилей.

Сильнейшие боги Олимпа слетелись на пир. Радушный хозяин, в белоснежной пиршественной тоге, возлежал на ложе с чашей вина в руках.

— Жизнь человеческая скоротечна, — вещает уже захмелевший Арес. — Если смертные счастливы и сыты, чтить богов им ни к чему. Я не говорю о тебе, дядюшка, — салютует он мрачному Аиду, по такому случаю покинувшему Царство мёртвых. — В твою честь и так повсюду дымятся погребальные костры.

— Не жалуюсь, — кивает Аид. — Хотя без твоих войн и живых, и мёртвых было бы куда больше.

— Что! — кричит Арес, швыряя чашу под стол. — Каждый павший воин — мой тебе подарок!

— Каждый павший воин — чей-то несостоявшийся отец. Война — непозволительное расточительство.

— Мальчики, не ссорьтесь, — вздыхает Гея-земля.

— Каждая жизнь священна, — упрямо хмурится Аид. — Вполне достаточно смертей от естественных причин.

— Разумеется, — сухо кивает ему Асклепий, бог врачевания.

Арес кусает губы, пытаясь сдержать ярость. Переходить дорогу старшему богу неразумно. А он — стратег, он видит свою выгоду и не станет омрачать собственный праздник.

— Вина всем! — провозглашает он, наполняя чаши пенной амброзией. Пусть лучше гости пьянеют. И все охотно пьют, смеются, снова пьют. Арес начинает верить, что его пир удался.

Огромная зала с рядами удобных лож радует его взгляд. Сильные торсы мужчин, нежные фигурки женщин, божественно-прекрасные, совершенные, в длинных льняных одеждах и с венками на густых кудрях. Арес любуется, понимая, что отвык от такого приятного зрелища: ему, богу войны, чаще приходилось видеть грязь и кровь сражений.

К нему приближается Афина, богиня мудрости, и Арес поспешно привстаёт, приветствуя её.

— Приветствую тебя, бог войны, — сухо усмехается она. — Что, не все бессмертные одобряют твой промысел?

— Я рад видеть тебя, Афина, — склоняется Арес и помогает возлечь на пиршественное ложе рядом с собою. — Вина? Амброзии? Нектара?

— Мы ждём твоего рассказа, бог, — качает головой она. — О войне, что длилась восемьсот лет.

Арес обвёл залу туманным взглядом. Все ждали. На возвышении он заметил прекрасную Афродиту в окружении их детей: Антерос, Эрот, Гимерос, Гармония — они удались в мать; Деймос (ужас) и Фобос (страх) носили отпечаток его собственных резких черт. Прекрасная его возлюбленная лениво кивнула в ответ на его улыбку. Муж Афродиты, уродливый Гефест, на пир не явился.

— Не всем богам повезло вызывать любовь смертных одним своим появлением, — начал Арес, и Афродита мило потупилась. — Чтобы люди воскуривали нам фимиам, возносили молитвы и строили храмы, приходится постараться. Я расскажу о войне, которая длилась восемьсот лет.

Боги восхищённо и немного завистливо зашептались.

— Восемьсот — только по письменным летописям человеческих летописцев. Но ничего этого не было бы, не приложи я усилий, не давая раздорам затухнуть…

Богиня Раздора довольно улыбнулась и пригубила из своего кубка.

Арес вещал, развлекая гостей и сам вспоминая произошедшее, как будто это было вчера…

Две империи, Римская и Персидская. Ионийцы и дорийцы. Афины и Спарта. Сильные, богатые. Как было удобно столкнуть их между собой. И повод нашёлся: демократия Афин раздражала олигархию Спарты. Но причина, причина была иной. Всегда одна — страх потерять власть. Уж очень разрослись Афины, и Аресу оказалось совсем несложно внушить спартанцам ненависть к их богатому соседу.

— Сперва я заставлял спартанцев то и дело тревожить Аттику. Афины огрызались, и не было им равных на море для рейдов на побережье Пелопоннеса. Всё было так славно… Покуда кое-кто не вмешался и не убедил их подписать Никиев мир.

— Я старался, — лениво откликнулся Гермес. Арес ревниво прищурился: Гермес тоже был возлюбленным Афродиты и его соперником. Там, где Арес разжигал войну, Гермес мирил враждующих.

— Да ничего, — невозмутимо продолжал Арес. — Вскоре договор был нарушен. Афины атаковали Сиракузы, но были уничтожены — я предупредил кое-кого, послав им вещие сны, — и развязал Ионийскую войну. Убедил Персию оказать помощь Спарте, выстроить сильный флот и переманить нескольких подчинённых Афинам государств… Они и сами давно хотели отмежеваться, я и помог-то совсем чуть-чуть. Мощь Афинской державы на море была подорвана, греческий флот был почти весь уничтожен, и в следующем году Афины сдались. Летописцы назвали эту войну Пелопоннесской.

Боги качали головами, осознавая услышанное.

— Восемьсот лет для человечества — это срок, — кивнула Афина.

— Если принять во внимание греко-персидские войны, то и вся тысяча, — охотно добавил Арес.

Гермес вальяжно раскинулся на ложе и задумчиво протянул:

— И что в результате?

Боги недоумённо воззрились на смутьяна. Тысяча лет жертвоприношений — разве этого мало?

— Обе империи, истощённые войнами, болезнями, внутренними политическими конфликтами и экономическими трудностями, — и Римская, и Персидская — рухнули.

Арес передёрнул плечами.

— Ну и что? Всё проходит. Я готов развлечь гостей другим рассказом, в котором моё участие было совсем минимальным… В 12 веке до нашей эры случился кровопролитный конфликт между ассирийцами и обитателями Аравии, который длился аж 470 лет!

Правителя Аравии Тагдасар прибыл с визитом к ассирийскому царю Тиглатпаласару I.

На торжественном обеде гостю приглянулась царская дочь. Желая ей понравиться, он протянул девушке инкрустированный золотом черепаховый гребень. А девушка, вместо того, чтобы обрадоваться мужскому вниманию, бросила гребень на пол. Оскорблённый Тагдасар объявил соседям войну. Победили ассирийцы. В ходе боёв они захватили чуть ли не половину Азии и накрепко встали на Средиземном море.

— Что интересно, — продолжил Арес, — дочери ассирийского царя Тагдасар тоже пришёлся по душе. Просто девчонка к тому времени была уже, как говорится, в стельку пьяна и не смогла удержать гребень в руках. Так выпьем!

Под смех гостей он наполнил всем кубки, и пир продолжился.

Пирует Арес, бог войны.