Пансионат "Уютный дом". Побег.

— Тебе было плохо. Теперь лучше. Разве нет?

В альтруизм малознакомых людей Бер не верила. Особенно в этом месте.

— Какая тебе разница, что со мной?

— Ты добрая, — заметил Чер из-за Аниной спины. Девушка поворачиваться не спешила — ждала, когда ветер высушит мокрое лицо. Она не любила плакать на людях. Пусть иногда и не могла сдержаться. Слезы, навернувшиеся на глаза, быстро высыхали, пальцы скользили по еще не оперившимся крыльям.

Как хорошо птицам! Они могут отсюда улететь!

И она тоже! Уйдет, улетит, уползет. Больное, проклятое место. И Федю заберет с собой! И Михея! Если он еще жив…

В груди кольнуло. Аня рефлекторно поднесла руку к заболевшему месту и ощутила сквозь платье рельеф медальона. И сразу стало проще дышать. Кожа почувствовала холод и сырость, заболели ушибы, заурчало в животе.

Она живая. Это главное. Вот вернется к отцу — и все ему расскажет. А он обязательно со всем разберется.

Главное — вернуться. А для этого нужна информация.

Аня обернулась.

— Ты добрая, — повторил Чер, задумавшись. — И у тебя есть вера. Это редкость для подобного места. Я хочу сохранить твою веру.

Такой ответ Анну чрезвычайно удивил. С языка сорвалось лишь одно слово:

— Почему?

Юноша философски пожал плечами.

— Больше хранить здесь нечего.

— А ты? Разве у тебя нет ничего, что надо сохранить?

Чер посмотрел на нее как на неоперившегося, глупого птенца.

— Нет.

Зазвенел колокол, возвещая обед. Юноша вздрогнул, обернулся в сторону Корпуса, словно мог рассмотреть сквозь листву негодующие лица наставников.

— Надо идти, — сообщил он Ане и, не прощаясь, широким шагом направился к зданию пансионата.

Когда Анна подошла к Корпусу, странного собеседника уже видно не было. И все-таки, кто он? Наставничьи уши и местный ябеда? Просто немного чокнутый парень? Бер вспомнила, как увидела его с лопатой в огороженном углу парка. Кажется, здесь все немного не в себе…

В столовую она не пошла — кусок в горло не лез. А вот послеобеденные занятия пришлось посетить. На законоведении Упырь почему-то сел рядом с ней, но то ли девушка так плохо выглядела, что с ней заговорить было страшно, то ли он просто отсел подальше от наставников, однако они не перекинулись и парой слов, к великому Аниному облегчению.

День заканчивался, как и начинался — отвратительно. При выходе из класса, Вера подставила Ане подножку и к синякам на коленях прибавился еще один. Эмоционально вымотанная до предела, Бер безразлично отряхнула подол и зашагала дальше. Устраивать сцены у нее не было ни сил, ни желания, к тому же это было не в ее стиле.

Алина грязный вид соседки никак не прокомментировала. И на том спасибо. Аня умылась, принесла на утро кувшин воды и легла спать.

Этой ночью ей снилось что-то тяжелое, мрачное, на грани кошмара. Утром же ни колокол, зовущий на завтрак, ни Алина, трясшая соседку за плечо, разбудить пансионерку не смогли.