Пансионат "Уютный дом". Побег.

Глава 16

Аня заметила, что по парку мало кто гулял. Парочки искали место потеплее, остальным прятаться было не от кого. Она, Упырь, Чер да незнакомая ей высокая тощая девица из другой группы — вот и все постоянные посетители парка. Поэтому особую проблему в задаче "дотолкать бочку до стены" Анна раньше не видела. Однако теперь, как назло она то и дело натыкалась на кого-то в кустах. В итоге за четыре дня она не прошла и половину намеченного пути, что ее очень огорчало.

В конце недели опять пришла гроза. Воспитанников по "технике безопасности и сохранения здоровья" отправили по комнатам. Анна с тоской смотрела за окно целый день, гадая, насколько это затянется. Вечером она вместе с Алиной спустилась вниз. Села на ступеньки, подальше ото всех и лениво наблюдала, как воспитанники играют, спорят, шепчутся, рисуют и читают.

Дверь распахнулась настежь, когда уже начало темнеть и часть народа разошлась по комнатам. Вошедший громко рявкнул:

— Бер! Кто Бер?

Аня медленно встала. Она пыталась рассмотреть черты лица мужчины, но в полутемной комнате это было делом не простым, тем более, что вошедший был в плаще с глубоким капюшоном. Девушка только поняла, что он высок и "прочно" сложен, наподобие местного конюха или парня из первой группы по кличке Гнедой.

— Да где девка-то? Собирайся живее, ленивица, приехали за тобой! Живее, растудыть твою Гилень! Дежурному на воротах тоже спать хочется!

Анино сердце упало. А потом понеслось вскачь. Она забыла обо всем — о домашнем платье, о плаще, оставшемся в комнате, о личных вещах. Сбежала по ступенькам вниз и вылетела на улицу следом за неизвестным мужчиной, которого приняла за конюха…

Холод она почувствовала, когда пробежала половину пути к Корпусу. И тогда же заметила, что провожатый давно куда-то исчез. Скорее всего зашел в жилой флигель, ведь обогнать ее он не мог. Анна осмотрелась. Окна центрального здания были темны, и кареты тоже нигде видно не было. Но возможно отца отпаивают чаем в служебном здании? А лошадь завели покормить в конюшни. Она посмотрела на насмешливо мигающие светом окна жилого флигеля, на погруженное во тьму здание Корпуса и побежала к хозяйственным пристройкам.

Конюх ругался с молодой девицей, которая ему под нос в качестве аргумента совала большую скалку с кухни. Больше во дворе никого не было. Анна подошла к разговаривающей на повышенных тонах парочке.

— Простите, что перебиваю. Добрый вечер. Не подскажите ли, где расположились гости?

Слуги воззрились на нее с недоумением.

— Какие гости? — почесал затылок конюх, одновременно отодвигаясь от своей дамы на безопасное расстояние.

Аня слабо улыбнулась.

— Приехали недавно. За мной. Отец, наверно. На голове у него пара седых прядей, сам невысокий такой, круглый медальон на груди золотой должен висеть.

Он приехал. Конечно, приехал. Он ее ждет где-то внутри. Сейчас все образуется!

Конюх засмеялся. Противно так, с прихрюкиванием. Девица взмахнула скалкой.

— Чаво ржешь, кобелина?

— Да, окстись, милая! — обращаясь сразу к обеим лицам женского пола, пояснил любвеобильный прислужник. — Ну какие гости? Их здесь отродясь не было! Токмо если проверяющий какой забредет! Да про тех заранее весть шлют, и встречают их особо, на гостином дворе за Лихой петлей! А ныне ворота уже неделю как не открывались! Разве что батька твой, на сорокином хвосте прилетел, гы!

Холодно. И больно. Очень-очень больно.

Аня покачнулась, обернулась к служебному флигелю. Некоторые окна светились.

— Нет, вы верно что-то перепутали. Отец приехал. За мной. Седеющий. Невысокого роста. Красивый медальон на груди. Округлый такой. Приблизительно вот такого размера.

Она сложила дрожащие пальцы кружочком. По щеке скатилась обжигающе горячая слеза.

Отец здесь. Он заберет ее. Все будет хорошо.

Алиса говорила, "есть вещи, над которыми не шутят".

— Может это не мужчина! — всполошилась Аня. — Девушка! Красивая, статная! Или офицер! У него бело-синий камзол без герба! Он мог приехать на лошади, без кареты.

Конюх начал злиться.

— Да шо ты пристала! — топнул он ногой в красном сапоге. — Сказано же: нет чужих и не было! Ни сегодня, ни вчера! И свои все вон спать ложатся! Иди отседова, мы двери закрывать будем!

И схватив полюбовницу под локоть, он потащил ее внутрь флигеля.

— Можа помочь чем девке? — зашептала та. — Не в себе же ведь! Глаза дикие!

Конюх отвесил ей звучный шлепок пониже спины.

— А других предложений шо ли не имеется? Мне, значится, к Мареське итить греться?

Девица подняла скалку. Мужчина проворно втолкнул ее внутрь помещения и закрыл за собой дверь. Лязгнул внутренний засов.

Перед глазами у Ани потемнело. Ложь окрасила мир в черный. То есть она догадывалась, конечно. Она поняла давно, еще когда не обнаружила рядом провожатого. Поняла, но не верила. Потому что не хотела, не могла отказаться от надежды, что все образумится само собой, что явится отец и заберет ее наконец отсюда, и все будет хорошо. Чтобы не случалось, в ее жизни всегда именно так и было: приходил папа и решал проблему. И огромная беда вдруг сразу становилась маленьким незначительным препятствием, которое небрежно отшвыривал в сторону носком сапога могучий папа. И все было хорошо.

Было — глагол прошедшего времени.

Ей не пять, и проблема не в упавшем в озеро мяче. И никто ей не поможет.

Она повернула обратно, все больше дрожа от холода. Ее медленные шаркающие шаги напугали двух котят, играющих у дорожки, и только. Больше никого на улице не было.

Обратно ее не пустили. Дверь, вопреки всем правилам открытая в 99 случаях из ста, была заперта на засов. Аня проторчала у входа около получаса, пока не поняла, что ночевать в помещении ей этой ночью не грозит. Видимо, насмешки над ее верой в семью было мало, и воспитанники решили проучить ее посильнее. Злости не было, только бесконечная апатия и усталость. В какой-то момент даже слезы перестали течь по щекам, и лицу сразу стало холоднее. Девушка еще немного постояла, опираясь спиной на дверь, но та так и не открылась, и Анна шагнула к тропинке. Не зная куда податься, она принялась обходить здание Пансионата, поглядывая на окна. Однако в этот вечер как назло все окна были либо темны, либо закрыты ставнями. Окончательно задубенев, пансионерка поплелась к служебным постройкам, надеясь переночевать хотя бы на куче соломы, а не на мокрой земле.

Отсвет огня она увидела не сразу. А увидев, долго присматривалась — не обман ли зрения? Однако стоило пройти несколько десятков шагов за научный флигель, как стало ясно, что вдалеке и правда горит большой костер. Аня осторожно пошла на свет.

На огороженной территории собралось более десятка человек. В длинных плащах с глубокими капюшонами, в форменной одежде воспитателей они были практически неотличимы друг от друга. Выделялись среди них лишь двое — женщина в алом платье, в которой Анна почему-то сразу признала свою провожатую из кареты, и мужчина в дорогой столичной одежде — граф…какой-то там. Действие освещалось не огнем, а каким-то аппаратом, лежащем на земле.

— Удивительно, не правда ли? — спросила женщина в алом, показывая куда-то вбок. Стояла она к Ане спиной и та не могла рассмотреть ее лица, но голос показался ей знакомым. — Впрочем, это еще совершенно сырой проект. Мария только недавно подобрала необходимую для инъекций дозу. Жалко, конечно, предыдущий объект, очень был многообещающий, но что поделаешь — издержки и потери в таком деле являются неотъемлемой частью прогресса. А теперь посмотрите сюда. Будьте внимательны, вы вряд ли это увидите где-то еще! Это даже не мутация, это метаморфоза! Полное превращение! Самый успешный из моих старых проектов! Конечно, он полон недочетов, но сам факт такого явления уже ставит человека на один уровень с Отцом!

Раздался вскрик. Видимо, кто-то или что-то ненароком упало вдохновленно вещавшей женщине под ноги, та показало на упавшего тонким пальцем в черной перчатке.

— Смотрите! Вы никогда и нигде не увидите подобного! Он уникален! Знаете, сколько я отдала ему собранных мною ведьминских жизней? Сколько раз вытаскивала с Темной дороги? И все, чтобы он выжил! Итоговый продукт, конечно, слабый: сырое есть не хочет, реакция не выше нормы, работа органов чувств тоже не улучшилась, но мы над этим работаем! Это очень перспективный проект! Единственным на данный момент, от кого удалось добиться полного превращения!

"Проект" перекатился по земле, скуля от боли. Женщина в алом отступила в сторону. и Ане наконец стало видно происходящее.

У ног людей лежал Чер. Не просто лежал — его тело менялось. Кости ломались, истончались или наоборот укрупнялись, исчезали, появлялись, трансформировались в иное. Суставы выкручивались, кожа сползала лоскутами, оголяя мышцы, на которые тут же нарастало нечто темное и ворсистое…шерсть? Парень цеплялся пальцами за траву и поскуливал, то человеческим голосом, то собачьим. Аня отступила назад на шаг, второй — и остановилась не в силах не сбежать, ни закрыть глаза. По щекам ее потекли слезы. Холод, обида, собственная боль — все размылось, исчезло. Остались только чужие вскрики, сменившиеся хрипами, от которых хотелось сбежать за край света. Это очередной кошмар. Так не может быть. Так не должно быть!

Юноше было больно. Очень больно. Она чувствовала это всеми доступными человеку методами. Ей казалось, она вместе с ним катается по земле, это ее кости ломаются, перестраиваясь, это ее кожа лоскутами сползает с тела. Глаза ее видели его боль, уши ее слышали, и даже кончики пальцев дрожали от напряжения, касаясь искусанных в волнении губ. Во рту стоял привкус крови. Словно это ее зубы менялись, росли, ширились, раздирая десна. Ей хотелось закричать, так закричать, чтобы с воплем вышло все то, сто сейчас жило в ней, раздирало ее сердце на части. Ей было так плохо, что казалось крик этот острым ножом разрежет реальность и всех, кто сейчас стоит перед ней. Если бы это было правдой, она бы так и сделала. Но она не ведьма. Впервые в жизни Аня пожалела, что она не ведьма из страшных сказок. Впервые в жизни она пожелала кому-то смерти.

Люди стояли и смотрели на мучения "проекта" спокойно. Она не видела их лиц, но никто не пошевелился в процессе "превращения", не шагнул вперед, дабы помочь юноше, не дернулся нервно, не вцепился в ужасе в плащ. Действительно, зачем? Они видят это не в первый раз. А сейчас просто идет показ результатов "воспитания" для столичного проверяющего. И только.

Аня не могла бы сказать, как быстро все закончилось. Ей казалось, что прошла вечность. Аня не чувствовала ни холода, ни сырости. Ее глаза не отпускали фигуру человека, медленно превратившегося в пса. Этого пса, черного, очень худого, еле дышащего после перевоплощения, женщина в алом платье с гордостью демонстрировала молчаливому гостю.

Черный пес. Черныш. Чер.

Федя.

У него есть хозяин, да? Ты мне об этом сказал сам.

— Остальные экземпляры у нас в особых помещениях. Пройдемте в лабораторию.

Люди в плащах вереницей отправились в сторону научного флигеля. На мокрой земле остался лежать хилый пес и еще пара человек в относительно обычном виде. Один из них до сих пор светился. Высокая фигура в плаще, повинуясь движению тонкой руки женщины в алом, вернулась к "объектам" и принялась шлепать одного из них по щекам.