Сад чёрной розы

* * *

Рассыпавшиеся чёрно-бордовым веером розы лежали на полу у запертой двери. Их бы собрать и выбросить, но не было ни сил, ни желания что-то делать. Я даже не знала с чего начать. Собраться с мыслями не получалось. Единственное на что меня хватило — позвонить бабушке, убедиться, что с ней всё в порядке. Она уже больше часа в пути и, надеюсь, в относительной безопасности, а вот что делать мне?

Интуиция и все безусловные рефлексы громко и настойчиво советовали бежать. Собрать вещи, сесть в ближайший поезд, догнать бабушку в Липецке и уехать вместе с ней подальше! Только куда? Тот, кто заказал букет, знает мой адрес, значит, следит и из вида уже не выпустит.

Как такое могло случиться?! Войнич клялся, что с новыми документами вычислить нас невозможно (бабушкины он тоже обновил и переслал позже).

Мысли о спортсмене тревоги не вызвали. Сам он на такие чёрные шутки юмора не способен. Тогда кто же? Кто ещё знает обо мне? Его детектив — он точно в курсе моей родословной! Или Громов всё же вычислил? Нет, этот чистой воды вымогатель. Он в прятки играть не станет, сразу карты выложит и денег потребует.

Звонок в дверь заставил вздрогнуть. Вот уже и нервы сдают. Кто там ещё? Я спрятала открытку в карман платья и пошла в прихожую. Если честно, было страшно. Настолько, что впервые за последние месяцы я воспользовалась настоятельной бабушкиной рекомендацией и посмотрела в глазок. На лестничной площадке стоял полицейский. Его лицо показалось знакомым. Капитан Синицын, кажется, если его ещё не повысили или не разжаловали.

— Добрый день. Гражданка Мелихова? — Он представился, показал удостоверение и, заметив, рассыпанные в прихожей розы смерил меня очень странным взглядом. — Это ваши цветы?

— Нет. То есть да. Подарили. А вы по какому поводу, Михаил Владимирович?

— Вам знакома некая Анна Репина?

Память услужливо выдала образ бледной, измождённой, рыжеволосой, веснушчатой девушки за каких-то полтора года превратившейся в старуху. В свои двадцать три Аня была наркоманкой со стажем. Но её бедная мама не теряла надежды исцелить дочь от зависимости и несколько раз приводила ко мне. К сожалению, сама Анна от терапии категорически отказывалась, поэтому я только снимала интоксикацию и отпускала её до следующей «ломки».

— Да, немного. Что с ней?

— Погибла прошлой ночью. В её кармане нашлась записка с вашим адресом и номером телефона, вот я и зашёл задать пару дежурных вопросов. Но думаю, в участке нам будет удобнее. Можете поехать со мной?

— Зачем? — я растерялась. — Чем я могу помочь?

Он вздохнул и снова недобро покосился на розы.

— Когда вы видели её в последний раз?

— Встретила вчера вечером в магазине (Аня выпрашивала у меня деньги, по её словам, исключительно на пиво. На улицу мы вышли вместе). А что именно с ней случилось? Наркотики?

— Зарезана, — лаконично бросил он, внимательно наблюдая за моей реакцией. — Скажите, что вы делали вчера с 21 до 24 часов ночи?

— Дома была.

— Это кто-то может подтвердить?

— Нет. Вы меня допрашиваете?

— Это стандартные вопросы.

— Но вы ведь их не всем Аниным знакомым задаёте?

— Не всем. Похоже, вы последняя, кто видел её живой. К тому же на теле девушки лежали точно такие же розы.

Он брезгливо поддел носком ботинка один из цветов, а я с трудом поборола желание вскрикнуть — громко, испуганно, отчаянно, как в детстве.

— Так вы согласны проехать в участок?

— Да, конечно, едем! — мне просто необходимо увидеть это самой.