Сад чёрной розы

Глава 20

Остаток ночи прошёл спокойно. Я боялась, что бабушка от пережитых потрясений вообще не уснёт и успокоилась лишь, услышав её ровное дыхание. Только тогда с чистой совестью и сама погрузилась в царство Морфея — наш откровенный разговор дался тяжело и отнял слишком много сил.

Утро навалилось тусклым светом непогожего дня из окна и неприятной тяжестью в висках. Отдохнувшей я себя не чувствовала, скорее наоборот. А вспомнив события прошлой ночи, бегом метнулась в гостиную, выяснить как там бабушка. Ей-то, должно быть, ещё хуже!

Диван был пуст и аккуратно заправлен, а из кухни вкусно пахло свежезаваренным кофе. С виноватым видом заглянула туда — сама хотела встать пораньше и приготовить ей завтрак. Так и есть, бабушка суетилась между плитой, столом и холодильником: что-то нарезала, смешивала, засыпала в кастрюлю.

— Привет, ты хоть немного поспала?

— Привет, конечно, — бодро отозвалась она и даже выдавила улыбку, но взгляд оставался усталым и настороженным. — А ты как? Всё в порядке? Или я ещё чего-то не знаю?

— Почему?

— Выглядишь больно виноватой!

Я невольно улыбнулась. У моей бабушки нет сверхспособностей, но она и без них иногда читает меня, как открытую книгу.

— Именно так я себя и чувствую, а все тайны теперь точно в прошлом. Честно-честно.

Я подошла, обняла её, поцеловала в щёку. Она мягко отстранилась и очень серьёзно посмотрела в глаза.

— Обещай, что больше ничего от меня не скроешь? Даже из самых лучших побуждений!

— Обещаю.

Она облегчённо вздохнула.

— Хорошо, одень что-нибудь потеплее, здесь холодно. Я только что закрыла окно — проветривала, а то накурила ночью.

— Мне не холодно, давай помогу с завтраком.

— Не надо, я почти закончила. Иди, умывайся, пока наш странный сосед не явился.

Это было сказано пренебрежительным тоном с нотками неприязни, определившими её отношение к Войничу. Было бы глупо рассчитывать, что между ними мгновенно вспыхнут уважение и взаимопонимание, но в глубине души мне хотелось именно этого. Всё-таки в этой извращённой игре на выживание Алан — наш единственный союзник.

— Думаешь, придёт? Вчера он отсюда пулей вылетел, что ты ему сказала?

— Правду! Таким как он её не часто слышать приходится, вот и сбежал.

Ох, я-то знала как прямолинейна и резка может быть в разговоре с неприятным ей человеком Василиса Аркадьевна!

— А если он теперь вообще не вернётся? — от этой мысли стало не по себе.

— Было бы замечательно!

— Бабушка, он нам помогает.

— Не помогает, а расхлёбывает кашу, которую сам же заварил! — ворчливо уточнила родственница и настойчиво повторила: — Иди, оденься и возвращайся завтракать.

Войнич пришёл, когда я уже начала сомневаться, что он вообще появится (неизвестно ведь, что бабушка вчера наговорила, а он парень вспыльчивый, склонный принимать опрометчивые решения). Увидев в проёме двери знакомую высокую фигуру, я облегчённо выдохнула, а Василиса Аркадьевна, напротив, нахмурилась и проворчала, впуская гостя:

— Всё-таки пришёл, а я-то надеялась, что больше тебя здесь не увижу!

— Добрый день, Василиса Аркадьевна. Извините, что не оправдал ваши надежды, придётся вам ещё немного меня потерпеть, — с достоинством сообщил Алан, умудряясь улыбаться вполне естественно.

— На каком основании? — недружелюбно уточнила бабушка.

— Мы все заинтересованы в плодотворном расследовании. Предлагаю вместе обобщить уже собранную информацию. Вы могли бы пролить свет на некоторые события прошлого.

— Проходи, — она неохотно отошла в сторону, освобождая проход, замкнула за ним дверь и скрылась в гостиной, пригласив нас следовать за ней.

— Думала, ты уже не придёшь, — сообщила я шёпотом.

— Тоже надеялась? — настороженно уточнил Алан, внимательно меня разглядывая.

От этого взгляда щекам снова стало горячо, но хитрить и лукавить не хотелось.

— Нет, боялась.

Он подошёл ближе и тоже, понизив голос до шёпота, с укором произнёс:

— Злата, по-твоему, я из тех, кто бросает слова на ветер? Это не так. Запомни, я никогда не оставлю в беде человека, которому обещал помощь, особенно, если этот человек мне не безразличен.

— Но бабушка…

— Даже если она спустит меня с лестницы! Даже если ты сама выставишь за дверь и попросишь никогда больше не появляться, я никуда не уйду, пока не удостоверюсь, что с тобой всё в порядке.

Он не играл словами, не пытался произвести впечатление и не флиртовал, просто в очередной раз констатировал факт, и от этого на душе стало чуть теплее и светлее. А смущения я больше не боялась, осознав, что чувствовать себя живой не так уж плохо.

— Эй, вы чего там шепчетесь? Ну-ка быстро заходите, заговорщики! — выглянув в коридор, недовольно скомандовала бабушка.

Мы переглянулись и повиновались.

— Чувствую себя нашкодившим двоечником, которого вызвали к директору, — шепнул напоследок Алан, пропуская меня вперёд.

— Я всё слышала, двоечник! — немедленно отозвалась Василиса Аркадьевна. — И часто тебя к директору вызывали?

— Часто, — честно признался парень, — только не меня, а родителей.

Я даже догадывалась в связи с чем. Наверное, спортсмен и в детстве любил кулаками махать.

Мы с ним разместились на противоположных концах дивана, бабушка села в кресло напротив и с видом приступившего к допросу следователя произнесла:

— Вот с твоих родителей и начнём.

— Опять?! — в голосе Алана прозвучало отчаяние. — Я же вам вчера всё рассказал и про себя, и про маму!

— У тебя есть ещё отец и другие родственники! Где гарантия, что они не имеют отношения к тому, что сейчас происходит?

Уловив исходящие от Войнича волны зарождающегося возмущения, я поспешила вмешаться:

— Я ведь рассказывала вчера, что проверяла Нику — сестру Алана. Так что гарантия есть.

— А отец?

— А отцу глубоко плевать на всё, что не касается его бизнеса! — сухо процедил Войнич, с трудом сдерживая более негативные эмоции. — Я уже говорил — у него другая семья, есть сын. Да, он содержал нас с сестрой, пока в этом была необходимость, но что касается мамы, отец вряд ли помнит, как она умерла и уж точно из-за этого не страдает. Он даже на её похоронах не присутствовал, потому что на это время была назначена деловая встреча!

Возмущение спортсмена сменилось горечью, а мне вдруг очень захотелось взять его за руку, чтобы забрать хотя бы часть негативных ощущений, успокоить.

— Бабуль, в этом, правда, нет смысла — Игрок пытался подставить и самого Алана. Зачем это делать кому-то из его семьи? Постарайся лучше вспомнить женщин, погибших в нашем городе и их семьи. Ты знала кого-нибудь из них лично?

Бабушка задумалась.

— Ковалёвы жили через шесть домов от нас, ты тоже должна их помнить. Алёна развелась с мужем и жила с сыном-подростком у родителей, работала в школе библиотекарем. Их я всех хорошо знала. Значит, Света сейчас в Москве?

— Да, мы её проверили. Она даже не вспоминает о трагической смерти старшей сестры.

— Правильно делает, нечего цепляться за прошлое! — проворчала бабушка, выразительно посмотрев на Войнича.

Тот опустил глаза и углубился в созерцание узоров на моём паласе.

— Интересно, а сын этой Алёны сейчас где? — заинтересовалась я.

— Там же — на малой родине, — проинформировал Войнич, по-прежнему не отрывая взгляд от пола. — Эд проверил всех родственников жертв по списку. Многие, конечно, разъехались. Он остался.

— Разумеется, куда уедет инвалид детства с ДЦП?! Тут и проверять нечего было! — съязвила бабушка. Напряжённость между ней и Войничем не ослабевала. Я поспешила вернуть беседу в нужное русло:

— А ещё кого помнишь?

— Только Ирочку Теряеву. Мы с её мужем в одной больнице работали. Он был талантливым онкологом, дружил с… твоим отцом. — Её голос дрогнул, костяшки пальцев вцепившихся в подол серой клетчатой юбки побелели.

— Он убил жену друга?! — взвился Войнич.

— Да! Жену лучшего друга! — отчеканила бабушка. — А ещё твою мать, если ты вдруг забыл. И это обстоятельство никогда не изменится! Никогда! Может, хватит играть в терпимость и гуманизм? Дверь там, буду только рада захлопнуть её за тобой!

Я сжала виски ладонями, к свинцовой тяжести присоединилась головная боль. Как же тяжело находиться между этими источниками взаимной антипатии. Мне что, теперь постоянно придётся их разнимать?

— Извините, — проворчал Алан. — Не хотел никого обидеть, просто не смог сдержаться. А уходить я не собираюсь, обещал помочь Злате и помогу. Я не играю в гуманизм, просто делаю то, что считаю правильным и естественным.

— А разве это естественно — помогать человеку, отца которого ты презираешь и ненавидишь?

Алан пожал плечами. Верный себе, притворяться он по-прежнему не собирался.

— Не вижу противоречий. Дети за грехи родителей отвечать не должны. Да, я не сразу это понял, да, вёл себя жестоко и глупо, да, я никогда не смогу понять и принять того, что сделал отец Златы, но также никогда больше её в этом не упрекну и никому другому не позволю!

Бабушка грубоватую искренность чемпиона не оценила.

— Какая пламенная речь, всю ночь сочинял?

— Может, хватит уже выяснять отношения! — взмолилась я. — Вам что, прошлой ночи не хватило? Давайте вернёмся к делу, времени мало. Нам нужно вычислить Игрока, или завтра ночью он убьёт ещё одну девушку!

— Хорошо, — Алан бросил в мою сторону виноватый взгляд и привычным жестом взлохматил волосы. — Вот про Теряевых Эд ничего не говорил, значит, мужа-онколога на месте не нашёл. А он мог…

— Не мог, — возразила бабушка чуть более миролюбиво, — не нашёл потому что его давно нет в живых. Игорь повесился незадолго до убийства жены.

— Из-за чего повесился? — зачем-то уточнил Алан.

— Откуда мне знать? В последнее время он часто выпивал, может на этой почве, а может, понял, что жене ничем уже не помочь. У неё лейкемия была, она постоянно в разных клиниках лечилась, только всё безрезультатно.

— А Леонтьевых ты знала?

— Пару раз приезжала на скорой по вызову, когда их дочери плохо было. Вот и всё. С другими женщинами я не была знакома, город не такой уж маленький.

Мобильный бабушки зазвонил. Она приняла вызов и раздражённо сказала кому-то:

— Да помню я, но сегодня, наверное, не смогу. Может, сама вместо меня подпишешь? Ладно, до свидания.

— С работы звонят, — объяснила она на мой вопросительный взгляд. — Я сегодня должна была либо приступить к своим обязанностям, либо написать заявление на отпуск без содержания. Отгулы все закончились, а в отделе кадров у нас с этим строго.

— Я могу вас отвезти, — вызвался Алан.

— Не стоит. Мне всё равно здесь больше не работать. — Отмахнулась Василиса Аркадьевна и добавила тоном, не терпящим возражений: — Как только всё закончится, Злата, мы отсюда уедем. Навсегда.