Ataraxia

Глава XVIII

Гермиона действительно позвонила в больницу и попросила продлить отгул. «Хорошо, мисс Грейнджер,» — буркнула медсестра и пообещала уведомить, что ответит начальство. Сидя за столом, уставленном разнообразной мелочью, которой не нашлось лучшего места, — блокноты, амулеты, банки с травами — Гермиона еще раз проглядывала одну из особенно заинтересовавших ее книг из запасов Винчестеров. Потрепанные страницы, загнутые и порванные в некоторых местах, заставляли Гермиону вспомнить о хогвартской библиотеке, запретной секции, куда ей был открыт проход, — с помощью мантии-невидимки — домашних заданиях и учебниках. «А я думала, что жизнь больше никогда не станет похожей на прежнюю, — подумала она. — Как мне, оказывается, не хватало приключений!»

Пальцы вдруг нащупали какую-то странную складку на странице; приглядевшись к ней, Гермиона поняла, что здесь склеились два листа. Она попыталась их разъединить, но после пары неудачных попыток сдалась — каждый раз бумага грозила порваться. Нащупав палочку в кармане, привычным движением взмахнула ею. Страницы наконец расклеились.

На глаза Гермионе тут же попался рисунок, выполненный явно от руки: ощетинившееся существо, похожее на лемура. Она тут же перевела взгляд на строчки рядом с рисунком. Все постепенно становилось на места.

* * *

«И да прибыл свет, заливший землю на сотни миль, а за ним — тьма. И из тьмы этой призван был rpantir, страж светлых душ человеческих. Нет ни на земле, ни под землей более страшного чудовища. Рпантир пожирает всякого, кто лжет и предает. Единожды солгавши, знай, что рпантир не погнушается твоей душой — он не знает пощады. Страшного зверя может остановить лишь одно — искренние слезы раскаяния. Если человек заплачет оттого, что понял, какой поступок совершил, рпантир навеки покинет наш мир. И снова настанет день».

Гермиона с трудом осознала, что именно прочитала. Почему лемур-рпантир ведет охоту именно на нее? Ведь она никогда не предавала ни чужих, ни близких ей людей. Должно быть что-то…

Она долго ходила по комнате из угла в угол, останавливалась у окна и смотрела на улицу, прохожих. Устав, Гермиона снова опустилась на стул и вдруг вспомнила, что она натворила. Прошлое пролетало так стремительно перед ее глазами, пока она пыталась вспомнить, что Гермиона пропустила этот момент. Она почти забыла о том, как покинула Англию.

Она никому, кроме Полумны, с которой слова вырывались неосознанно, не смогла признаться, что хочет уехать. Ее сердце, и так покрытое мелкими трещинами после войны, не выдержало бы устного объяснения. Гермиона бы просто расплакалась на глазах у лучших друзей и не смогла уехать.

Она оставила им короткое письмо из нескольких строчек: «Дорогие Гарри, Рон и Джинни! Я покидаю Англию, потому что чувствую, что мало что держит меня здесь. Простите меня за то, что не смогла лично рассказать вам, простите, что не пришла на вашу свадьбу, Гарри и Джинни, прости, Рон, что лишила тебя последней надежды на восстановление наших отношений. Мне очень жаль, но по-другому не выйдет. Прощайте. Любящая вас Гермиона».

Теперь она понимала, что-то письмо было своеобразной пощечиной. Не пришла на свадьбу, хотя знала, как это важно для Гарри и Джинни. Могла и отложить переезд, но нет. Не поговорила с ними, а просто бросила, как бросает своих детей никудышная мать.

Спрятав в ладонях лицо, Гермиона сгорбилась, словно в один миг взвалила на плечи всю свою вину. Не выдержав свалившегося на нее осознания своих ошибок, она едва слышно всхлипнула и беззвучно заплакала. Теперь она предатель в глазах рпантира. Но больше ее беспокоила не собственная жизнь, а обида, нанесенная ее друзьям. Она сама виновница всего происходящего сейчас.

Что не говори, а Гермиона всегда была склонна к самобичеванию.

* * *

Винчестеры вернулись поздно, настолько, что не застали слез Гермионы. Она была очень рада этому, потому что и так принесла этим людям много проблем — не стоило прибавлять еще одну. Опустошенная навалившейся на нее проблемой Гермиона молча протянула Сэму раскрытую книгу и отправилась спать. Ей вовсе не хотелось участвовать в обсуждении рпантира, составлении плана поимки и так далее.

Несколько минут Гермиона просто ворочалась, не в силах сомкнуть глаз, а после прислушалась к доносившимся до нее голосам.

— Рпантир? Похоже на черепаху.

— Я не помню, чтобы мы имели с ним дело. Странное существо.

— Мне больше интересно, кем он вызван. Не мог же он ни с того ни с сего появиться в городе.

— Именно. Нужно понять, как его вызывают и зачем.

— Бибиди-бабиди-бу!

— Ох, Дин, — Гермионе на миг показалось, что она сейчас видит, как Сэм снисходительно улыбается, а Дин ухмыльнулся, довольный собой. «Они стали мне чересчур близки,» — подумала она, утыкаясь носом в подушку. Кажется, у нее снова появились друзья. Хотя нет, глупости!

— Старушка Клаффлин рассказала, что ее мужа убил рпантир. Нужно начать оттуда, Сэмми. Завтра и отправимся.

— Хорошо бы сделать для Гермионы удостоверение. Ты успеешь?

— Если мы выезжаем часов в 11, то успею.

Но Гермиона уже не слушала, что они говорят дальше. В голове у нее стремительно завертелись всевозможные шестеренки — ей кое-то вспомнилось. «Меня в Илвермони многому научили,» — обмолвилась миссис Клаффлин, Гермиона еще тогда задумалась, где она могла слышать это название, а теперь поняла. В Хогвартсе об Илвермони монотонно рассказывал профессор Бинс, посвятив этой теме целую лекцию. Илвермони — американская школа для волшебников, в которой большое уважение отдается индейской магии. И если миссис Клаффлин была в Илвермони, настолько засекреченном, что Дурмстранг не идет ни в какое сравнение, то она волшебница.

В другой раз Гермиона бы сразу же бросилась рассказывать Дину и Сэму о посетивших ее мыслях, но сейчас ее слишком клонило в сон. «Я подумаю об этом завтра,» — сказала себе она и закуталась в одеяло.

* * *

Дин за всю ночь почти не сомкнул глаз — так, вздремнул меньше получаса — и теперь чувствовал, что способен убить всякого, кто помешает ему спать. Пока у него оставалось около часа, и он решил провести это время с пользой. Поудобнее устроившись на стуле, Дин скрестил руки на груди и закрыл глаза; через пару минут он уже тихо сопел.

Еще в детстве он освоил один полезный навык: мгновенно засыпать и так же быстро вставать. Еще он умел дремать практически в любом месте и любом положении: в машине, в лесу, в полицейском участке, прислонившись к стене, сидя — как угодно. Сейчас эти навыки очень ему пригодились.

К сожалению, вставать пришлось, но Дин предпочел бы проснуться сам, но его безжалостно разбудили. Гермиона склонилась над ним и осторожно трясла за плечо; он лениво приоткрыл глаза, посмотрел на нее и снова опустил веки.

— Дай мне минуту.

— За минуту ты выспишься? — насмешливо поинтересовалась Гермиона.

— Я не говорил, что высплюсь, — Дин потянулся и зевнул. — Я просто просил минуту.

— И на что ты надеялся?

— На это, — Дин кивнул в сторону окна. Она сначала не поняла, что он имел в виду, но менее чем через минуту с улицы раздалось громкое: «Гермиона! Подойди сюда». — Идем, детка, Сэмми нельзя заставлять ждать.

Она решила, что отвечать не стоит.

На улице их уже ждал Сэм, настолько

бодрый, что Дин заскрежетал зубами от зависти. Он, не заметив осуждающего взгляда своего брата, занял место водителя.

— Сэмми, подними свой тощий зад и переместись на другое место. Импала не терпит дилетантов, — наклоняясь, чтобы посмотреть Сэму в лицо, угрожающе сказал Дин. Настроение у него было поганое, так что церемониться ему не хотелось. Но Сэм не стушевался, как это происходило обычно, а ответил.

— Ты видел себя в зеркало? Не проедешь и квартала, как тебя остановит полиция из-за вождения под действием наркотических препаратов. Так что сегодня поведу я.

Дин хотел возразить, но позади, словно из неоткуда, появилась Гермиона и тихонько тронула его за плечо, мол, не кипятись. И он сам не понял, почему послушал ее и занял место рядом с водителем. Довольная Гермиона устроилась сзади, и они тронулись с места.

— Ты сделал удостоверение? — не отрывая глаз от дороги, спросил Сэм.

— Еще бы! — он самодовольно повертел в воздухе удостоверение и передал его Гермионе. — Комар носа не подточит, идеальная работа.

Но продолжить самовосхваление помешала Гермиона; какое-то время она с интересом рассматривала «книжечку», открыла, прочитала свои подставные имя и фамилию, а потом спокойно сказала.

— «Национальной» пишется по-другому. Правильно через «t», а не через «sh». Тебе следует быть внимательнее.

Он тут же выхватил удостоверение у нее из рук — он не мог ошибиться, не мог! Столько времени и сил потрачены на это удостоверение, и теперь разве что дошкольник не догадается, что перед ним фальшивка. Обида застилала ему глаза, и он не сразу понял, отчего Сэм и Гермиона вдруг стали смеяться. А потом пригляделся и прочел: «National». «Развела как мальчишку!» Он сунул удостоверение ей в руки и все оставшееся время до лечебницы не сказал ни слова.

У палаты им попался все тот же доктор, первые два удостоверения он просмотрел внимательно, но быстро, а вот на третьем задержался.

— Ага! — радостно воскликнул он. — Девушку я не пропущу, у нее явно фальшивые документы. И вас тоже, молодые люди.

— С чего вы взяли? — как можно спокойнее спросил Дин, переводя взгляд с занервничавшей Герммоны на взволнованного Сэма.

— В прошлый раз фамилия мисс была Лоуренс, а сейчас — Хатчерсон! Это фальшивка.

Нет, все же нет на земле более невнимательного человека, чем он, Дин! Для Гермионы, чтобы так долго не возиться, он переделал свое первое неудавшееся удостоверение и, видимо, не поменял фамилию. Нужно было срочно искать оправдание.

— Не стоит паниковать, доктор! — Гермиона дернулась, когда он обнял ее за талию, но быстро сообразила, что это часть «игры», и расслабилась, даже прижалась к нему. — Мисс Лоуренс получила новое удостоверение, потому что на днях поменяла фамилию, так ведь, миссис Хатчерсон?

Гермиона приняла влюбленный вид, а потом доверительно сообщила:

— Он обожает так меня называть! Все не может поверить, что я согласилась выйти за него замуж.

Доктор смотрел на них с явным недоверием, но не требовать же свидетельство о браке?

— Поздравляю, мэм, — сквозь зубы сказал он. — Можете проходить.

В дверях Сэм наклонился к брату и шепнул ему на ухо:

— Вышла замуж?

— Отличная отмазка, не начинай. Ничего правдоподобнее в голову не пришло.

Миссис Клаффлин стояла у окна, все в том же больничном халате и потрепанном ситцевом платье. Она оглянулась на вошедших и, заметив Гермиону, кинулась ее обнять. Гермиона, быстро сообразив, что нужно делать, погладила старушку по спине и тихим мягким голосом сказала:

— Как вы, миссис Клаффлин? Я тоже рада вас видеть.

Та только крепче прижалась к Гермионе.

— Ох, детка, как я ждала тебя! Мне кое-что нужно тебе рассказать. — Миссис Клаффлин отстранилась и доверительным шепотом спросила: — Ты ведь тоже училась в Илвермони? Я сразу поняла, что ты как мы с Сэлом.