Станция - Плешь Ведьмы

Глава четырнадцатая, финальная. Тюремная печать. Эпилог. Суд

Я три дня как вернулся и все эти дни я просто отдыхал душой. Сейчас вот рыбачил.

— Опа!

Подсечка и на крючке болтается серебристая рыбина.

Сняв ее с крючка, я отправил ее в ведро, насадил нового червя и снова забросил удочку. Круги по воде.

Рыбалка расслабляла. Монотонно. Не надо ни о чем думать. Только следи за поплавком и радуйся добыче.

Никаких нервов не хватит, если постоянно думать о том, что происходит в здешних лесах и деревнях. Не хочу ничего знать. Больше я ни ногой за пределы Плеши Ведьмы. Только по личным делам и все. Точка.

Эх-х-х. Вру себе. Как я не старался, не думать ни о чем все же не получалось. В голову лезли мысли. Я даже задумался о смерти. Что там интересно? Я просто засну и все? Конец? Или… Надежда. О, да-а-а-а. Величайший дар человека. Верить. Хотелось бы, чтобы это был не конец, а новое начало. С таким везением как у меня, есть вероятность, что я узнаю об этом очень скоро.

Подсечка! И еще одна рыбина плескается в ведре. Сегодня я буду ужинать жареной рыбкой, обваленной в тесте под соусом.

— Поймала! Поймала! — Закричала Роза с другого берега, стоя рядом с папой, который помогал ей насаживать червей. Сама она боялась, и ей было их жалко.

Фея бросила на Розу взгляд полный зависти, и сосредоточилась на своем поплавке. Моська насупленная. Кончик языка зажат между губами. Хмурится.

Сегодня мы вывели детей в лес. Это тоже необходимая практика в наших краях. Показать знаки и вешки разбросанные тут и там. Научить чувствовать лес. Ориентироваться в нем без компаса и с ним. Ну и конечно дать детям развлечься. Так что небольшое озеро «Хрустальное» и удочки.

За безопасность отвечали пятьдесят охотников, что окружили нас со всех сторон и бдительно следят за округой.

— Дядя, Кай?

Это Фея. Она стесняется называть меня братиком, все же я по ее мнению на много лет старше их, так что зовет меня дядей, как и Иннокентий со Степой, что тоже здесь, рыбачат в компании новых друзей — мальчишек. С их стороны слышится смех.

— Да?

— У меня не получается, — пожаловалась она. — Я ни одной рыбки не поймала. А, Роза, вон…

— Ну не плачь, — утешил я двоюродную сестру. — Встань на мое место. Здесь, похоже, яма и рыба лучше клюет. Так. Теперь закинь удочку. Чуть левее. Молодец. Ждем.

Поплавок повело в сторону

— Дергай!

— Кья! — Взвизгнула Фея, вытянув на берег малюсенькую рыбку, почти малька, но это был ее первый трофей. — Ура-а-а-а!

Этого малька я отпустил.

Это не совсем тот отдых, которого я хотел, но смотреть на детей, что через пару, тройку лет будут уже взрослыми и начнут стесняться выражать свои эмоции, так открыто, было интересно. И это расслабляло. Они словно заряжали нас, взрослых, своими эмоциями.

Когда время перевалило за полдень, мы собрали удочки и повели детей назад, в деревню. Все выдохнули с облегчением. В этот раз все прошло без происшествий. А то мне рассказывали, как в прошлом году на них напали змеи-тени, и пришлось отбиваться силой. Никто из детей тогда не пострадал, но веселого в этом мало.

— Вы зайдете к нам, дядя Кай? Роза тоже идет с нами. Мама обещала достать варенье! — Поманила меня морковкой малявка.

— Зайду, — благодушно согласился я без задней мысли. Шел расслаблено. Отдохнуть и правда получилось.

— Мне нужно полочку повесить и шкаф как у Розы. Для кукол. Его легко сколотить. Папа Розы сам сделал и вы сможете. А еще…

Вынырнув из своих мыслей, я прислушался к тому списку дел, что для меня заготовила любящая двоюродная сестренка, и чуть не схватился за голову.

А Роза посмеивалась надо мной и смотрела лукаво.

Когда мы подходили к их двору, нас нагнали парни. Лешка был раскрасневшимся от бега, глаза горят, в руках, как и у меня, ведерко с рыбой и даже Иннокентий, этот вечно серьезный парень позволил себе улыбку на лице.

— Мам! Мы дома! — Закричала Фея. — Мам?

— Я в саду! — Отозвалась тетя Мария и девочка убежала к ней, пересказывать все, что с ней произошло за день, пока я с парнями мыл руки, а потом смотрел полочку, которую надо прибить.

Когда со двора вернулась перепачканная в земле тетя и Фея, я уже закончил, и полка висела на своем положенном месте.

— Спасибо, Кай, — поблагодарила меня тетя.

Фея захотела большего и начала перечислять, чего ей еще не хватает в их с мамой общей комнате и тетя Мария прикрыла ей рот ладошкой, а чтобы она мне не надоедала — защекотала ее. Так под хихиканье Феи мы прошли на кухню, пить чай. Доверить право открыть банку с вареньем наделили Розу.

— Чпок, — хлопнула крышка, и банка с вареньем открыта.

Хорошо посидев, я не стал рассиживаться и ушел, клятвенно пообещав Фее еще как-нибудь зайти и помочь ей с ее длинным списком дел.

Вырвавшись на свободу, я вдохнул полную грудь теплого весеннего воздуха и пошел в сторону ругани, слышавшейся, откуда-то со стороны наших многоквартирных домов. Их уже заселили. На поездах доставили больше ста человек, а потом к ним приехали семьи и началось…

— А я тебе говорю — ты не будешь вешать здесь белье! Не видишь? Я разбила грядки на этом месте!

— А где мне сушить тряпки? Скажи?

— Где угодно, но только не здесь!

Послушав спор двух женщин, я развернулся и пошел в другую сторону. Тут и без меня разберутся.

Как мне не хотелось, и как я не откладывал, я решил — пора. Стоит уже разобраться с печатью эпохи старших, которую «нашел» Як Кость и только потом делать выводы. Хватит трусить и искать отговорки. Время, отведенное мне для этого, уходило, так что, зайдя на станцию, я взял компас, который поможет мне найти печать, и пошел по стрелке, куда та указывала.

Путь мой лежал на восток. Через железную дорогу в те места, куда не ходят охотники из-за большой опасности лесных монстров и малом количестве добычи.

А вот и она. Идти было недалеко.

Не понимаю… Почему о печати старших не знает никто из деревни? Или знают, но по обыкновению молчат, а сами не скажут, пока их не припрешь к стенке?

В распадке, среди черных от старости деревьев, в чьих узорах на коре угадывались силуэты человеческих лиц, искаженных мукой — стояла бетонная плита, от которой кровь в жилах стыла.

Каббалистические знаки, что изображены на ней, руны, рисунки животных — все это вызывало инстинктивный ужас. Хотелось развернуться и бежать из этого места без оглядки.

Стрелка на компасе, который я держал в руках, крутилась по кругу. Все быстрей и быстрей, а потом поломалась.

Настороженный я подошел ближе.

— Тьфу! — Сплюнул я в сторону, помянув нехорошими словами Вельму и Нин.

Бетонная плита как, оказалось, стояла не на постаментах, как мне почудилось издалека, а на человеческих черепах. Или… нечеловеческих? Больно уж они большие. Точно. Это кости не людей.

На первый взгляд все было в порядке, больше никаких странностей, но стоило мне подойти еще ближе, как в глазах задвоилось, загудело в ушах, а носом пошла кровь и я срочно стал гонять энергию из источника по дороге разума. Десять секунд. Двадцать. Тридцать… Туман из головы ушел, и я смог рассмотреть руны по всей поверхности тюрьмы, как назвал эту бетонную плиту Як Кость. Было в ней что-то жуткое. Потустороннее.

Выходит — даже легендарные старшие, о которых у нас не сохранилось никаких записей, заперли в этом месте какую-то хтонь? Существо, которое даже они не смогли убить и предпочли его просто запечатать и забыть? Так?

Вот уж ужас.

Знакомых мне рун здесь не было. Логика этой тюрьмы была мне непонятна. Как это работает?

Весь день я просидел рядом с печатью. Перерисовывал изображения знаков, не несущих в себе силу в тетрадку, а потом, когда начало темнеть, вернулся на станцию. Поужинал, принял очередную порцию эликсира «Синей Росы» (декада прошла), и лег спать.

Теперь у меня новый распорядок дня. Все утро я занимаюсь делами станции и деревни. Потом бегу к источнику и возвращаюсь. Обедаю и снова бегу, но уже к печати старших. С собой беру лопату и инструменты что прислал мне Як Кость.

Копаю вокруг постамента землю. Отмеряю расстояния по линейке. Рисую защитные круги по циркулю, и вытравливаю знакомые мне руны прямо в земле с помощью химических реагентов, присыпая все это золой. Пытаюсь понять логику ритуала. Использовать его, пока не пойму как он работает — я не собирался. Если пройдет месяц (хотя уже меньше) — а результата не будет, я, пожалуй, сбегу. Да. Просто убегу. Все из-за Розы, что видит, как надо мной сгущаются тучи. Я даже снился ей. Бледный. Без кровинки на лице, с вывернутыми и торчащими из кожи в разные стороны костями. После этого она нашла меня и слезно просила быть осторожней.

Спиной к постаменту я никогда не поворачивался. Чувствовал взгляд в нее и вздрагивал от ходивших под кожей мурашек.

День за днем я жил по такому графику. Устал. Вымотался. Запутался в расчетах. Все переделывал и не раз и вот — работа завершена. Инструкция выданная бакалавром исполнена в точности. Ритуал готов, но… я ни на шаг не приблизился к его разгадке! Это не просто отдельные руны нарисовать. В ритуале они собраны в целые слова и выражения, но я не могу их понять! Это слишком сложно! Не мой уровень!

— А-а-а-а! — В гневе закричал я и отбросил большой циркуль в сторону. Он ударился о дерево и отлетел еще дальше, закатившись под куст, на котором уже распустились первые, еще маленькие листочки. — Дрянь!

Приближение человека и зверей я заметил заранее. Напрягся, но уловил знакомый запах. Этот нежданный гость был родственником старосты.

В окружении волков, на поляну с печатью ступил Облин Ветка. Вот уж кого не ожидал увидеть.

Мы посмотрели друг на друга, и он заговорил.

— Разрушь.

Мне показалось, я ослышался.

— Что?

— В кармане, — сказал он отрывочно. — Влияет на тебя. Разрушь.

Больше ничего не сказав, этот странный мужик ушел. Прирученные волки последовали за ним.

Я в растерянности полез в карман и нашел там медальон ученика, который мне «подарил» послушник церкви Спасителя.

КАК Я МОГ О НЕМ ЗАБЫТЬ⁈

Волосы на всем теле, даже на руках, встали дыбом.

Двумя пальцами, словно ядовитую змею, я выбросил его подальше от себя, и так уж получилось, что упал он точнехонько на поверхность каменной плиты. Знаки на ней вспыхнули силой и медальон взорвался. Сгусток праха, что сидел в нем и питался мной, заверещал, попытался улететь, но туманное щупальце, вынырнувшее из плиты, ухватило его и засосало в себя.

На поляне воцарилась «мертвая» тишина. Даже птицы перестали чирикать.

Я все, побросав, вернулся на станцию, став поэтапно вспоминать, что я делал день за днем. Каждую мелочь. Искал нестыковки, провалы в памяти, но выходило, что ничего странного не происходило. Только медальон. Я постоянно таскал его с собой. Смотрел на него в отражение и даже не помышлял заглянуть внутрь и проверить что там. С-ука! Оди! И вся церковь Спасителя! Заразы!

Этот медальон мага точно пил мои силы и хорошо, что только их! Круги под глазами. Синюшная кожа. Я словно постарел на несколько лет и не заметил этого!

Гнев внутри кипел и не находил выхода, так что я собрался и пошел колоть дрова. Через пару часов, когда у меня начали болеть и дрожать руки — меня отпустило. Я выдохнул и вся злость ушла. Осталось только желание убить Оди.