Пансионат "Уютный дом". Побег.

До берега они еле доплыли. Чер остался без своего плаща, который он скинул, боясь утонуть. Помимо этого, он потерял один Анин чулок и шаль. Зато сохранил теплое платье и ее плащ. Правда, вещи все вымокли, и когда Анна одела на мокрую рубаху мокрое платье, то поняла, что проходит она так недолго.

— Возьми.

Чер протянул ей свои сапоги. Тоже мокрые. Анины остались стоять на берегу.

— А ты? — девушка не торопилась принимать подарок.

— Я часто хожу босиком, мне не привыкать.

Чер взял ее руку и сунул в нее свои страшные сапожищи. Анна молча их надела. Тело болело, было холодно, страшно и обидно.

Метаморф протянул ей ее плащ.

— Я отжал, как смог.

Ане стало стыдно. Она одета, пусть и в мокрое, а друг в одной рубашке и штанах. А на дворе все-таки осень, пусть в этой части Ардеты и гораздо теплее чем в ведьминской чаще.

— Может ты…

Чер молча накинул ей плащ на плечи.

— Давай дальше бегом, — предложил он. — так будет проще согреться.

Аня кивнула, и они побежали.

На ночлег они остановились, когда совсем стемнело. Залезли в яму под поваленным деревом, в которую свалился шагающий слева от Ани Чер, прижались тесно друг к другу и заснули.

Утром Аня еле встала. Есть было нечего и они сразу отправились в путь. Шли рядом в тягостном молчании. Ане было жарко, а еще все время хотелось пить и когда они наткнулись на маленькое поселение у тракта, девушка заплетающимся языком уговорила Чера зайти и попросить еды. Однако ничего хорошего из этой затеи не вышло. Их вид напугал деревенских и те, приняв странников за прокаженных, прогнали их обратно в лес, пригрозив вилами. В этот день спать они легли еще при солнце. Чер долго укутывал Аню в плащ, сгребал для нее листья, но она все равно чувствовала боль во всем теле. Лежать было невыносимо, сидеть не было сил. Язык еле-еле проговаривал слова, и Анна молчала. Только засыпая, уже в полузабытьи, она все-таки выдохнула в шею Чера наболевшее "Прости меня". Юноша погладил ее по голове и прижал к себе сильнее.

Ночные сумерки сгущались. Чер впервые в жизни прикоснулся к земле открытой ладонью, прося помощи у Отца. Не зря же он Отец жизни. Он должен эту жизнь хранить. Должен!

Утром Аня не проснулась.