Nexus

Фрагмент 1: Катаплексия Разума.

Тяжёлое дыхание. Смазанные мысли бреда, зацикленные в беспамятстве. Грани сознания просачивались сквозь вневременной сон. Редкие удары сердца сменялись гулом работы механизма. Мысли спутанные, проваливающиеся в глубины спящего разума, зажатого словно в тесках, не позволяющих протекать мыслям. Они словно ползли, медленно, неторопливо протекая в голове, как утопающее в древесном соке насекомые

Сон без конца. Сон без начала. Он полз и наседал на груди, подобного сакральному демону, демону из поверий, не позволяя проснутся окончательно. Он был внутри, он был снаружи, он сдавливал грудь и сжимал лёгкие. Каждый удар сердца, был совершён телом, словно сердце обхватила чужая рука, пытавшаяся задушить сердцебиение, не смотря на металлический панцирь, вокруг ещё живого сердца.

Тёмная тюремная зала неожиданно пришла в движение. Словно спящий зверь, пробудился от спячки, металлические структуры стали скрежетать оживая. Древние машины пришли в движение. Шестерни стали медленно проворачивать свои рабочие циклы, с гулом глухих ударов, певшие, свою звонкую песнь. Гул работы вентиляции стал продувать затхлый воздух, очищая его от смертной тишины

Глаза заключённого открылись и неожиданные спазмы, быстро пробудили его от вековечного сна. Лёгкие заполненные стазисной жидкостью, вязкой и тугой, отозвались тяжёлым спазмом, боль прокатывалась по всему телу, вызывая неприятный отклик, даже на кончиках пальцев ненастоящего тела. Сердце с трудом билось в этой агонии, с усилием продолжая противится обхватившей жиже.

Щелчки затворов внешних замков медленно отворялись. Каждый хруст этого механизма, с нетерпением ожидался страдавшим заключённым. Он понимал, что значит его пробуждение и что мучения пост стазиса лишь временны, так он чувствовал, но не знал. Боль, удушье, болезненное пробуждение всё это смешивалось в пост стазисной агонии, которая быстро утекала из сознания, не смотря на саму смазанность сознания, на его беспомощность и разрозненность мысли и сознания, кое складывалось в безумном вальсе инстинктов и воспоминаний.

Наконец. Резким движением двери Капсулы, подобно лепесткам открылись. Сомниатическая жидкость за доли мгновения испарялась в сером дыму, смешиваясь с воздухом. Гул вентиляции усилился, что быстро реагировала на смену температуры и атмосферного состава комнаты. Густой дым вырывался из ноздрей тёмной фигуры, стоявшей в клубах густого дыма.

Стоя в расступавшемся дыму, тёмная фигура не спешила действовать. Тяжёлое дыхание стало более чётким. Сегменты доспеха двигались в такт дыхания, словно тело было и вправду живым, а не смесью живого и не живого, в равной степени.

Сверкающие в полумраке глаза искали в комнате что-то. Даже сама пробуждённая не до конца понимала, что она искала, но застрявшая, словно меж шестерней мусорная мысль, не могла никак покинуть пробуждающийся мозг. Шагнув из капсулы, заключённая оказалась в центре тёмной комнаты.

Комната была пуста. Никаких следов жизни. Взгляду уцепилась панель рядом с капсулой. Заключённая прислонилась к ней. Тёмный монитор безжизненно висел, над небольшой покрытой пылью глиф-монолите. Она вглядывалась в активационные руны, на которых оставались следы стёртой пыли, но внутренности говорили о том, что они оставались нетронуты с того самого момента, как она уснула. Не было никаких веских оснований верить этим ползучим, как тараканы мыслям, но и отказываться от них желания не было.

Заключённый лишь немного удивлённо приподняла бровь после того, как отклонилась от глиф-монолита. Не нужно было быть гением, чтобы догадаться о столь не двусмысленном значении этого фактора. Кто-то пробудил её извне. В заключённой заиграло желание отыскать того, кто мог бы пробудить её, узнать причину, но размышления прервал острый укол боли, чуть ниже шеи.

Пробуждённая потянулась к шее, обнаружив зияющую пустоту в металлическом доспехе. Боль прокатилась режущим ударом по всей голове. Хотя она и не должна была чувствовать боль своим неживым лицом, но оно словно раскололось на двое, а внутренности гудели в непонятном отклике. В голове пронеслось лишь, то, что она должна была отыскать что-то. Что-то что должно было заполнить эту пустоту. В голове возникали образы, обрывки воспоминаний, которые быстро потухали с очередным больным уколом неприятной пустоты в шее.

Боль стихала и на место оной быстро приходили быстро сменяющие друг друга мысли. Многие из них были спутаны, глупы и безнадёжны. Как например желание просто пройти через полиметаллическую дверь, напротив капсулы. Даже не бросая взгляд в ту сторону, пробуждённой уже был ясен исход этой попытки. Ни силой, ни даже ожиданием, её не открыть.

В воздухе витали сомнения, в том, что эта дверь волшебным образом откроется и пропустит заключённую дальше в коридоры. Не было и никакого желания, просто ждать, всё естество, словно кричало, что, сидя на одном месте, в крошечной коморке, себе никак не помочь и нужно было двигаться на поиски утраченного.

На удивление, только в этот момент, заключённая обнаружила пробелы в свои знаниях. Спутанные мысли продолжали роится, словно голодная саранча, пожирая продуктивные мысли в своём бесконечном потоке, но каждый стук сердца, усмирял их, сдавливая в голове этот бунт.

Где? Кто? Когда? Внешне заключённая не изменилась, лишь сложив руки на груди, приставив одну к своему подбородку, в размышлениях осматривая комнату. Что-то было уже известной ей. Но было и что-то, что отзывалось словно отказом от внутренностей. Словно кто-то не позволял пользоваться воспоминаниями, запрещая той брать, то, что принадлежало ей.

Что-то было известно ей Интуитивно. Но многое утекало и с болью отказывалось показываться из глубин разума пробуждённой. Имя. Даже имя вспомнить заключённой не удавалось.

Гул вентиляции затих и прекращение тихого эмбиента системы очистки привлекло внимание заключённого. Вентиляция была весьма узким пространством, но его было достаточно, для того, кто был не до конца человеком.

В голове без ведома Пробуждённой уже явился план, путь, чётко выверенный план и куда он вёл, и что нужно было делать, чтобы получить ответы. Сознание всё ещё множилось и продолжало высвобождать потоком мысли, но среди них доминировала та, что жаждала действовать. Она словно пожирала иные мысли, подчиняя их своей воле, что вело к тому, что чаша выбора склонялась к уже выстроенному плану действий.

Задумчивое положение заключённой быстро сменилось резким рывком в сторону вентиляции, подскочив под самый потолок, схватившись за потолочную трубу, тяжёлым ударом каблука, та с грохотом начала долбить по вентиляционным решёткам.

Вмятины с трудом проявлялись на них, даже пара миллиметров полиметалла трудно было повредить. Тяжёлые удары оставляли лишь небольшие вмятины, которые начинали тут же выправляться, что было необычайным свойством полиметалла. Его крайне высокая устойчивость к повреждениям и возможность возвращать форму, которую ему придали была чудесной. Казалось бы, конструкции из поли металла были не сокрушим, но перед упорством постчеловека, устоять было невозможно. Словно таран, каблук продолжал наносить удар за ударом.

С грохотом одна из плоских решёток треснула и последующий удар последовал по другому концу всего парой ударов выбив её всю. Раз за разом, Заключённая повторяла чётко выверенные действия, увеличивая разлом в решётках.

В конце концов, один удар закончил начатое. Ловким движением заключённая зацепилась за край вентиляции и протиснулась внутрь, быстро потянув всё своё грациозное тело.

Словно паук та двигалась быстро и уверенно. Движения были далеко не человеческими, но от того ещё более быстрыми и ловкими, вызывавшими звонкий отклик от стенок капилляров.

Пробуждённая быстро двигалась по вентиляции, подобно хищному пауку, выслеживавшему свою жертву или обходившему свои владения, почувствовав, как жертва попала в его сети.

Гулкие удары вновь возвестили о присутствии заключенного уже в другом помещении и в таком же темпе, уже изнутри очередная решётка пала, оказавшись сломленной ударами древнейшей из людей.

Очередная тёмная комната, освещённая лишь парой тускло горящих ламп. Целые стопки висящих механических конечностей висели на магнитных крючьях. У стен же стояли зарезервированное оружие, изолированное тусклым полем, сверкавшим в полумраке. Автомашины заключённые в капсулы и по сей день стояли здесь неиспользованные. Их безжизненные окуляры, как и всегда были устремлены в пустоту, лишь ожидая того дня, когда их пробудят от их дрёмы и как в древние дни огня, отправят покорять миры во имя пробудившего их господина.

Все эти запасы мало как интересовали беглянку, быстро шагавшую меж рядами Арсенала, приблизившись к сложенной панели. Оно было подобно тропическому цветку, спящему и ожидавшему рассвета или быть, может приближения жертвы, которую та была готова вот-вот схватить. Одно прикосновение по металлическому кокону пробудило механу и с визгом металла, она вновь ожила.

Бутон съёживался и подёргивался, даже несмотря на то, что тот был из металла, он двигался, имитируя живое растение. С звоном металлических лепестков, бутон раскрывался. В центре виднелся переливающийся монитор, а из-под лепестков раздулись панели, полнившиеся активационными-глифами.

Сверху бутона махинарии показался механический короб, из-дна которого словно прорастал тёмно-металлический стебель, чей корень впился в машину, чей бутон раскрылся беглянке. Это всё напоминало далеко не творение металлургии, а выращенной генной инженерии механизмы. Нечто отвратное, но неожиданно привычное.

Внутри гудели два разных голоса. Один то и дело твердил о том, что это было чем-то мало возможным, а другой лишь холодно шептал, что делать с необычной машиной. Первый видел в этому уродливое порождение чего-то нечестивого, недоступного людям, а другой словно смирившись преисполнялся знанием о том, как пользоваться этой машиной, или быть может живым существом.

В этом же коробе была выемка под человеческое лицо и заполненная жидкостью, желеобразной и переливавшейся тёмными цветами. Воздух заполнил странный запах, вызвавший знакомый, но забытый привкус во рту, от чего в нём же начало пересыхать. Запах был весьма стойкий, но от него решимости не убавлялось. Всё говорило, что так и должно быть.

Не особо колеблясь, заключённая опустила своё лицо в этот желоб войдя в прямой контакт с махинарией. Истинный интерфейс архофабрикарии вошёл в консолидацию, позволив той пользоваться полным набором возможностей оной.