"Фафхрд и Серый Мышелов". Компиляция. Книги 1-7

***

Когда до крыши храма оставалось несколько футов, Фафхрд спрыгнул и осмотрелся. Ситуация внизу кардинально изменилась.

Все люди куда-то исчезли, не считая, разумеется, покойников.

Скелеты уже все вышли из храма и теперь двигались на запад по улице Богов – процессия уродливых привидений, которые, правда, не были прозрачны и громко стучали костями ступней по мостовой. Освещаемые луной паперть, ступени и булыжники позади них были усеяны трупами черных крыс.

Однако теперь коричневые шеренги двигались медленнее и были окружены мраком, который затмевал даже их собственные тени, – они шли через настоящее море бросавшихся на них крыс и уже не успевали справиться с ними с помощью своих смертоносных жезлов.

С обоих концов улицы Богов в них летели горящие стрелы. В отличие от арбалетных, эти стрелы производили должный эффект. В местах, куда они попадали, сразу же загоралось старое полотно и пропитанная смолой кожа. В конце концов коричневым мумиям пришлось и вовсе остановиться и, не обращая внимания на крыс, начать вытаскивать засевшие в них горящие стрелы и сбивать пламя с горящих тел.

Внезапно со стороны Болотной заставы на улицу Богов хлынула новая волна крыс, за которыми скакали на огромных конях три всадника и, низко свешиваясь с седел, рубили грызунов в капусту. Лошади, плащи и капюшоны всадников были черны как смоль. Фафхрд, которому казалось, что уже ничто не может заставить его вздрогнуть, затрепетал. У него было впечатление, что на сцену выступила сама Смерть в трех лицах.

Крысы-огнеметчики развернулись и дали по всадникам залп горящими стрелами, но промахнулись.

В ответ черные всадники принялись давить копытами и крошить огнеметчиков. Затем они развернулись в сторону коричневых скелетов и сбросили свои черные капюшоны и накидки.

Фафхрд осклабился: это могло бы показаться крайне неуместным кому-то, кто знал, что Северянин только что ужаснулся явлению Смерти, но был не в курсе его похождений в течение последних нескольких дней.

На трех черных конях сидели три высоких скелета, казавшиеся в сиянии луны совершенно белыми, и чутье влюбленного тут же подсказало Фафхрду, что первый из них – это Крешкра.

Конечно, она могла разыскивать его, чтобы убить за вероломство. И тем не менее, как практически любой влюбленный при подобных обстоятельствах – впрочем, в разгар сверхъестественной баталии такое происходит нечасто, – Фафхрд ухмыльнулся крайне самодовольно.

И тут же, не теряя времени, принялся спускаться с крыши храма.

Между тем Крешкра – а это была она – думала, глядя на истинных богов Ланкмара: «Что ж, по-моему, лучше уж коричневые кости, чем никаких. Но очень уж они пожароопасны. О, снова крысы! Что за гнусный город! Но где же, о, где мой отвратительный Нечистый?»

У подножия храма черный котенок беспокойно мяукал, ожидая, пока спустится Фафхрд.

Глипкерио, невозмутимый, как скала, и совершенно успокоенный массажем Фрикс и флейтой Хисвет, уже дописал свое имя до половины, украшая каждую букву невиданными громадными завитушками когда голубые занавеси, заслонявшие самый широкий проход, упали, сорванные чьей-то сильной рукой, и в залу, неслышно ступая босыми ногами, влетела обнаженная армия Риты и Мышелова.

Глипкерио дернулся так, что чернильница пролилась прямо на пергамент с условиями капитуляции, а перо стрелой взмыло в воздух.

Хисвин, Хисвет и даже Саманда начали пятиться в сторону балкона, испуганные появлением служанок и пажей – в этих бритых, обнаженных юношах и девушках с горящими глазами и плотно сжатыми ртами и вооруженных кухонными орудиями было и впрямь нечто жутковатое. Хисвин ожидал появления своих минголов и поэтому испытал двойное потрясение.

Элакерия бросилась вслед за остальными и завопила:

– Они сейчас нас всех перебьют! Это революция!

Фрикс с возбужденной улыбкой на устах стояла совершенно неподвижно.

Мышелов бросился вперед по голубым плиткам, вскочил на ложе Глипкерио и забрался на золоченую спинку. Рита подскочила и встала рядом, грозно размахивая вертелом.

Не замечая, что Глипкерио начал потихоньку отступать, испуганно глядя сквозь пальцы, которыми он прикрыл глаза, Мышелов громко пропищал:

– О могущественный сюзерен, это не революция! Наоборот, мы пришли, дабы спасти тебя от врагов! Вот этот, – Мышелов указал на Хисвина, – действует заодно с крысами. У него под тогой хвост. Я видел его в подземных туннелях, он входит в крысиный Совет Тринадцати, который собирается тебя свергнуть. Это он….

Тем временем Саманда пришла в себя и бросилась на своих подопечных, словно черный носорог с несколькими рогами в виде длинных булавок, торчащих из ее черной копны. Раздавая своей черной плеткой удары направо и налево, она грозно заорала:

– Так вы бунтовать? На колени, жалкие поварята и судомойки! Молитесь!

Захваченная врасплох и поддаваясь глубоко укоренившейся привычке, стройная обнаженная молодежь бросилась врассыпную, их гордые помыслы мгновенно увяли под градом привычной брани.

Однако Рита лишь побагровела от гнева. Забыв о Мышелове, да и обо всем на свете, распаленная руганью, она бросилась на Саманду, крича остальным рабам:

– Хватайте ее, трусы! Нас же много, а она одна!

И недолго думая, она вонзила вертел в жирный зад экономки.

Саманда сделала громадный скачок вперед, гремя цепями и ключами, которые висели у нее на поясе. Отшвырнув с дороги несколько служанок, она, громко топая, устремилась в сторону служб.

Рита бросилась за ней, крикнув через плечо:

– Хватайте ее, пока она не позвала на подмогу брадобреев и поваров!

Служанки и пажи больше не колебались. Рита вновь разожгла их ненависть так же быстро, как Саманда ее потушила. Сделаться героями и героинями и спасти Ланкмар – это было как лунный свет. Но отомстить своей давней мучительнице – это уже ослепительное солнце. Как один, они бросились вслед за Ритой.

Мышелов, который все еще балансировал на резной спинке ложа и продолжал свою драматичную речь, слишком поздно сообразил, что остался без войска, а сам между тем все еще такой же маленький. Хисвин и Хисвет, вытащив из-под черных тог длинные кинжалы, быстро отрезали его от двери, в которую убежала армия во главе с Ритой. Хисвин буквально полыхал злобой, а Хисвет стала очень неприятно похожа на отца – никогда прежде Мышелов не замечал столь поразительного фамильного сходства между ними. Дочь и отец медленно приближались к нему.

Слева от него Элакерия схватила со стола несколько тоненьких жезлов и угрожающе замахнулась. Но для Мышелова даже эти палочки были громадными, как копья.

Справа от него Глипкерио, который продолжал пятиться, незаметно подхватил с пола свой легкий боевой топор. По-видимому, он не расслышал верноподданнического писка Мышелова или расслышал, но не поверил.

Мышелов судорожно размышлял, в какую сторону ему прыгнуть.

За его спиной Фрикс прошептала тихонько, но для него все равно чуть ли не оглушительно:

– Кухонная тиранша удаляется, преследуемая раздетыми пажами и служанками в их натуральном виде, и наш герой остается в окружении великана и двух – а может, трех? – великанш.