"Фафхрд и Серый Мышелов". Компиляция. Книги 1-7

Глава 7

– Мышелов, надеюсь, что во время обеда ты не… – начала было Афрейт, но он не дал ей закончить:

– О, я хорошо знаю, что вы все меня не одобряете, и потому охотно помолчу. Не так-то легко быть голосом разума, когда все вы оседлали своего любимого конька и играете в благородство.

Сиф улыбнулась, пожала плечами и, подняв глаза к небу, заметила:

– Вообще-то я предпочла бы, чтобы ты не молчал, а…

– Почему бы и нет? – ворчливо отозвался он, угадав, по-видимому, ее мысль. – Снявши голову, по волосам не плачут. Принцесса Пальчики, – обратился он к девочке, – не соблаговолит ли твое высочество приблизиться ко мне?

Та опустила на стол только что принесенный поднос с горячими пирожками и повернулась к нему, глаза долу.

– Да, господин?

– Мои друзья настаивают, чтобы я пожал руку твоего высочества в знак приветствия и примирения.

Она протянула правую руку. Он взял ее в свою со словами:

– Принцесса, я восхищен твоей смелостью и хитростью, в которой, как утверждают мои друзья, ты не уступишь мне самому. Надеюсь, что твое пребывание в наших краях будет приятным, ну и так далее! – И стиснул пальцы девочки в своих. Едва сдержав крик боли, она улыбнулась в ответ. Он продолжал. – Но учти, высочество, как бы умна ты ни была, меня тебе не провести. И запомни: если с головы этих четверых девчонок или кого-либо из моих друзей упадет хотя бы единый волос, отвечать будешь передо мной.

Она ответила:

– Я согласна, господин, – и, поклонившись, побежала на кухню.

– Принеси еще четыре прибора, – крикнула ей вслед Афрейт. – Я вижу Гронигера, и он идет не один. Кто это там с ним, Фафхрд?

– Скаллик и Пшаури, – отозвался он, вглядевшись в группу людей, приближавшихся к ним в последних лучах заката. – Идут доложить о происшествиях дня. И старый Урф тоже с ними – в последнее время он повадился греться на солнышке в таких местах, откуда видны одновременно и порт, и спящий Мальстрем, Последний отблеск заката растаял на горизонте, и луна из полупрозрачной тени немедленно превратилась в яркий сверкающий, диск, заливший всю округу холодным серебристым светом.

– А они торопятся, – заметила Афрейт. – И старый Урф тоже, хотя обычно он плетется позади всех.

Афрейт проверила, выполнила ли девочка ее распоряжение насчет дополнительных приборов.

– Ну а теперь усаживаетесь, и, с благословения Богини, приступим, а то мы так никогда не поедим.

Когда четверо путников подошли к их столу, они уже отведали салат из редиса со специями и вовсю налегали на жаркое из ягненка со сладким мятным соусом. Вдруг одинокое облако над ними окрасилось в лимонно-желтый цвет – прощальный привет четырем странникам скрывшегося за горизонтом солнца. В этом сиянии лица присутствующих стали видны так отчетливо, точно с них сняли маски.

Гронигер был, как всегда, краток:

– «Ласка» покинула гавань. Облака на севере предвещают ей попутный ветер. И еще одна новость, поинтереснее. – С этими словами он перевел взгляд на сгорбленного морщинистого Урфа.

Но так как последний молчал и никто не задал вопроса «В чем дело?», Пшаури поспешил доложить:

– Прежде чем «Ласка» отчалила, капитан Мышелов, я обменял оленьи шкуры и одного соболя на семь сосновых досок, две дубовые колоды и черный перец для кока. Мы засеяли поле рожью и побелили амбар. Гилджи, кажется, поправляется после солнечного удара.

– Дерево хорошо просушено? – придирчиво спросил Мышелов. Пшаури кивнул. – Так в следующий раз и докладывай. Краткость – хорошая вещь, но не за счет точности.

Теперь настала очередь Скаллика докладывать:

– Скор велел нам кренговать «Морского Ястреба», капитан Фафхрд, пока стоят низкие приливы, и мы закончили обшивать его корму медью. Ходили стрелять дичь. Я выходил в море на «Крингле» – порыбачить. Ничего не поймал.

– Довольно, – сказал Фафхрд, жестом призывая того к молчанию. – Что у тебя за новость, Урф? Афрейт прервала его, поднимаясь со словами:

– С этим можно и подождать. Прошу вас, присоединяйтесь к нашей трапезе, господа. Мы ждали вашего прихода.

Трое кивком поблагодарили за приглашение и отправились к колодцу помыть руки, но старый мингол остался стоять, где стоял, и, обратив на Фафхрда взгляд столь же мрачный, как и его длинная черная туника, замогильным голосом произнес:

– Капитан, сегодня днем, когда я, как обычно, нес вахту на мысе – солнце уже клонилось к западу, – я поглядел в сторону Мальстрема, который последний год с половиной – шесть сезонов – был тих и спокоен, точно озеро в горах, и увидел, как медленно-медленно, очень медленно, вода начала двигаться по кругу, словно закипало варево в ведьмином котле.

Ко всеобщему удивлению, Мышелов завопил:

– Что-о-о? – вскочил и уставился на вестника таким взглядом, точно хотел испепелить его на месте. – Что ты несешь, старый маразматик? Что ты тут раскаркался, ворон старый? Скелет сушеный!

– Он говорит правду, Мышелов, – произнес Гронигер, который уже вернулся и занял место, приготовленное ему рядом с женщинами. – Я видел это собственными глазами! Течение вновь появилось на прежнем месте, и водоворот хотя и неохотно, но зашевелился. Если нам повезет, то с помощью северного ветра воронка выбросит на берег остатки мингольских судов, да и других кораблей, которые затонули позже… Не печалься, друг.

Мышелов пронзил его взглядом:

– Ах ты, старый скряга, норовишь на топляке поживиться! На дне моря похоронено то, что тебе и не снилось и что я сам ни за что не стал бы доставать оттуда. Скажи, Урф, кто был сегодня рядом с водоворотом, – раз уж он вновь заворочался, стало быть, кто-то приложил к этому руку. Без колдовства тут не обошлось, нутром чую.

– Нет, капитан, не было никаких колдунов, вообще никого не было, – заверил его старик. – Пшаури и Скаллик, – кивнул он в сторону этих двоих, которые как раз занимали места за столом, – выходили в ту сторону на «Крингле» и стояли на якоре, но не долго. Они могут подтвердить мои слова.

– Что? – И снова сдавленный полувопль-полухрип сорвался с губ Мышелова, когда он резко повернулся к тем, на кого указал старый мингол. – Вы брали «Крингл»? Лазили в Мальстрем?

– А что такого? – нахально отпарировал Скаллик. – Я же говорю, ходили рыбачить. Встали там на якорь ненадолго. Пшаури нырнул разок. – (Старый Урф утвердительно кивнул.) – Вот и все.

– С тобой пусть Фафхрд разбирается, – отрезал Мышелов, поворачиваясь к его спутнику. – Что тебе там понадобилось, Пшаури? Зачем ты нырял? Что ты надеялся найти? Зачем нужно было лезть в пасть Мальстрема без моего приказа или разрешения? Что ты вытащил на поверхность?

Багрово вспыхнув, Пшаури отвечал, глядя ему прямо в глаза:

– Капитан, ты несправедлив ко мне, Скаллик знает все. Он был со мной.

– Он ничего не нашел, – подтвердил Скаллик решительно. – А если бы и нашел, то отдал бы тебе, я уверен.

– Я вам не верю, – заговорил Мышелов снова. – Вы оба нарушили дисциплину. Но с тобой, лейтенант Пшаури, я разберусь по-своему. До конца этого месяца ты разжалован в матросы. В начале следующего я пересмотрю свое решение. До тех пор вопрос закрыт. Не хочу больше ничего слышать об этом деле.

Фафхрд шепнул сидевшей рядом Афрейт:

– Два приступа гнева за один вечер! Нет, что ни говори, а проклятие старости еще не до конца его отпустило.

Афрейт прошептала в ответ:

– Думаю, он отыгрывается на Пшаури за то, что ему не дали помучить девочку всласть.

Пшаури. Капитан, ты напрасно меня обвиняешь.

Мышелов. Я сказал «хватит!»

Урф. Капитан, я указал на твоего лейтенанта и сержанта Фафхрда лишь для того, чтобы они подтвердили мои слова, а не для того, чтобы ты обвинял их.

Гронигер. Мы, жители Льдистого, больше всего не любим чародейства, суеверий и бездоказательных обвинений. Жизнь и без них достаточно тяжела.

Скаллик. Сегодня вечером здесь прозвучало достаточно обвинений и оскорблений…

Фафхрд. Вот и давай не будем их умножать. Закрой рот, сержант!

Все это время Мышелов сидел неподвижно, хмуро уставившись в одну точку. Губы его были плотно сжаты: не считая нескольких отрывистых, грубых фраз, брошенных им Пшаури и Урфу, больше он ничего не произнес.

Афрейт поднялась со своего места, а следом и Сиф, сидевшая за противоположным концом стола.

– Господа, – обратилась первая к собравшимся, – вы очень нас обяжете, если последуете мудрому примеру капитана Мышелова и не будете обсуждать здесь это странное и неприятное событие. – С этими словами она обвела взглядом собравшихся, подчеркнуто задержавшись на Пшаури.

– И потом, сегодня ведь канун Дня Полной Луны, – добавила Сиф.

– Так что, пожалуйста, доедайте ваш ужин, – с улыбкой продолжала Афрейт, – не то я решу, что наша стряпня вам не по вкусу, – Да не забывайте наполнять кружки, – дополнила Сиф. – В вине – истина.

Когда обе женщины сели, Фафхрд и Гронигер слегка поаплодировали им в знак согласия, и девочки, подражая взрослым, тоже захлопали в ладоши.

Старый Урф прокаркал:

– Верно говорят: молчание – серебро.

Мэй, сидевшая рядом с Пальчики, сказала ей:

– У меня есть лишняя белая туника, могу одолжить тебе на завтра.

Гейл тут же добавила:

– А у меня есть лишняя чадра. А у Клут есть…

– Если, конечно, ты не хочешь пойти в своих вещах, – перебила сестру Мэй.

– Нет, – тут же последовал ответ. – Я на Льдистом. Я хочу выглядеть так же, как вы. – И она улыбнулась. Сиф шепнула Афрейт:

– Странно, хотя я и понимаю, что сегодня вечером Мышелов вел себя как настоящее чудовище, я все-таки не могу избавиться от ощущения, что он прав. И Пальчики, и Пшаури в чем-то солгали, каждый по-своему. Она так невозмутимо обо всем говорила, как сомнамбула.

– А Пшаури – он всегда старается произвести впечатление на Мышелова, добиться его похвалы, а на того эти старания плохо действуют. Две недели назад из Ланкмара приходил торговый корабль – «Комета», так, кажется, он назывался, – и с ним Пшаури получил письмо, запечатанное зеленой печатью. С тех пор в его стычках с Мышеловом появился новый оттенок, какая-то тяжесть.

Афрейт ответила:

– Я тоже почувствовала, что Пшаури как-то изменился. А что было в письме?

– Понятия не имею.

– Тогда скажи мне: твое странное ощущение насчет Мышелова и этих двоих – оно лично твое или послано Богиней?

– Не могу сказать наверняка, – ответила Сиф, и обе женщины устремили взгляд на подернутую легкой дымкой выпуклую луну, скалившуюся в небе, словно череп.

Афрейт. Быть может, завтра, во время ночной церемонии, мы получим ответ.

Сиф. Нам нужно будет понастойчивее задавать вопросы.