Волчья натура. Зверь в каждом из нас

Больше всего Арчибальда поразила сухонькая рыжая бабуля-бракк, с жаром утверждавшая, будто в городе «полным-полно шпиёнов». И откуда это ей стало известно?

Потом поток разделился и потек вдоль торговых рядов, и вместо слухов стала слышна только торговля да выкрики продавцов, расхваливающих товар. Арчи вытащил шпаргалку и пошел набивать здоровенную сумку по списку. Торговаться Арчи не любил, и на нем скорее всего многие сегодня неплохо нажились.

Итак, думал Арчи, уже сегодня к вечеру многое прояснится. И тут же, очень непоследовательно, с легким раздражением, вспомнил, как мать утром решила застелить его койку и наткнулась на игломет под подушкой. Арчи ее еле успокоил.

Бедная мама. До сих пор убеждена, что ее сын — инструктор-водолаз, вынужденный часто ездить в командировки и учить людей неводных морфем держаться на плаву…

Остался всего один пункт из списка, который Арчи приписал сам: корейское блюдо хе. Мясо с морковкой и луком, особое, очень острое. На обычном месте его почему-то не продавали, может быть, тоже из-за пограничных кордонов? Арчи спросил раз, другой; потом вдруг почуял слежку и напрягся. Но тут же узрел Виталия Лутченко, чему несказанно удивился, но виду, конечно., не подал.

— Хе спрашивал? — весело сказал Лутченко, приближаясь. — Надо? Пойдем!

Арчи скептически взглянул на часы.

— А далеко? Я спешу вообще.

— Да тут рядом! — заверил Лутченко.

— А крабов у вас нет? Остреньких? — немедленно поинтересовались со стороны.

— Крабов — нет, — вздохнул Лутченко, умело работая локтями.

Уголком глаза Арчи заметил и Баграта, своего ровесника. Баграт держался в стороне и казался поглощенным собственными заботами.

Лутченко вывел Арчи за рыночную ограду и остановился только у полосатой «Белки», что приткнулась в узкой щели между экипажами у самого тротуара.

— Садись, — велел Виталий и распахнул дверцу-надкрылок.

Незнакомый парень принял из рук Арчи пухлую сумку и немедленно запихал ее в багажник, а сам уселся на место водителя.

В экипаже было прохладно и тихо; Арчи заметил, что это спецпорода, с прочными стеклами и наверняка с антипрослушиванием.

— Это вы за мной по рынку таскались? — хмуро спросил Арчи. — А то я не успел разглядеть.

— Мы. Больше никого, мы проверяли.

— Ну так что?

— Кое-какие изменения, друже. Кое-какие…

Лутченко поглядел в окно — на противоположной стороне улицы маячил Баграт с бутылкой пива в руке. Он лениво озирался и сейчас был очень похож на рыночного ловкача-кидалу в поисках жертвы.

— В общем, сегодня утром проведен брифинг в самых верхах. — Лутченко многозначительно кольнул взглядом потолок. — Участвовали представители четверки — Сибирь, Россия, Европа и Балтия, — а также наблюдатели Японокитая и Турана. Все, кроме Турана, ну и Сибири, конечно, признались, что отсылали независимых агентов. Но я думаю, что и Туран в ближайшие же часы признается. Ввиду чрезвычайной важности обстановки решено переподчинить всех агентов непосредственно службе безопасности Сибири. Короче, конец чехарде.

Арчи бесстрастно поглядел на Лутченко.

— Меня тоже переподчиняют?

— Тебя — нет. Ты по-прежнему в стороне, но теперь о тебе уже знают. В смысле, что ты агент, а не просто к родственникам приехал. Теперь твоя задача — увидеть все, что произойдет, и рассказать когда вернешься.

— Значит, — подытожил Арчи, — базу волков обнаружили?

— Не совсем. Определили приблизительное местоположение. Вечером погранцы выступают. Маршем. Тебе тоже предстоит стать как бы погранцом. Вот, держи. — Лутченко вытащил откуда-то из под ног пакет с пятнистой формой и второй — с ботинками. — Ровно в восемь вечера на углу Зеленой и Ольшанского остановится пограничный грузовик-тент. Просто сядешь в кабину. Захвати легкое оружие и средства связи по образцу два. Никаких документов. Водила грузовика вкратце обрисует тебе ситуевину. Ну, что у них за подразделение и что тебе придется делать. Водилу зовут Владимир Пожарков. Он представится. Повтори.

Арчи послушно, как автомат, без всяких интонаций повторил:

— Восемь вечера, угол Зеленой и улицы Ольшанского, быть там в форме погранца; подъедет пограничный грузовик, сесть в кабину, если водитель назовется Владимиром Пожарковым. При себе иметь легкое оружие, связь по двойке и не иметь документов. Далее действовать согласно инструкциям; генеральное задание — все увидеть, запомнить и вернуться.

— Отлично. У тебя не память, а компьютер, ей-право.

Арчи промолчал. Ну какой, к черту, агент без тренированной памяти?

— Тебя отвезти? — справился Лутченко. — А то сумочка у тебя неподъемная даже с виду.

— Хе я так и не купил, — проворчал Арчи. — Ладно, поехали…

— Очередной, — сказал Чеботарев. — По-моему, китаец.

— Зови, — велел Золотых.

Чеботарев дал сигнал кому-то за дверью. Вошли четверо европейцев-спецназовцев, рослых, на загляденье, ребят, и невысокий плотно сбитый мужчина. Шарлей. На пороге шарпей поклонился. Золотых невольно приподнялся в кресле и кивнул в ответ.

— Господин полковник! — доложил один из спецназовцев. — Капрал Сфорца, Е-Эс. Согласно приказу нового руководства отряда, мое отделение несло патруль на улице Малахитовой. В четырнадцать двадцать три к патрулю приблизился вот этот мужчина и произнес условленную фразу. Я решил препроводить его лично.

— Хорошо, капрал. Можете возвращаться к своему отделению…

Спецназовец козырнул, сделал знак своим ребятам и вышел. Золотых остался с шарпеем наедине.

— Я полковник Золотых, руководитель единой программы. Назовитесь, пожалуйста.

— Агент Японокитая, текущий псевдоним Панда. Настоящее мое имя, полагаю, вам совершенно ни к чему.

По-русски китаец говорил безукоризненно.

— По соглашению правительств наших стран вы обязаны сообщить все, что посчитаете важным, относительно предстоящей операции. Сообщить мне. Я вас внимательно слушаю.

Шарлей, нимало не смущаясь, парировал:

— Вряд ли я располагаю информацией, которая вам, полковник, еще не известна.

Золотых поморщился. Конечно. Никто не хочет выбалтывать тайны даже сейчас. Чертова политика, каждый тянет воз в свою сторону, в то время как волки действуют слаженно, словно единый организм. Обидно, черт возьми! До чего обидно!

Но вслух Золотых ничего, разумеется, не сказал.

— Вы агент-одиночка?

— Да.

— Есть какая-либо специализация? Пожелания относительно вашего участия в операции?

— Я бы попросил определить меня в передовую ударную группу, полковник, — с достоинством попросил шарпей. — Если хотите, можете проверить меня в спортзале и на тренажерах.

— Проверим, — кивнул Золотых. — Обязательно проверим…

Он вызвал Михеича и перепоручил ему очередного иностранного агента. До сегодняшнего дня — соперника и объект повышенного внимания. Цель контрразведчика. Теперь — почти коллегу.

Все вставало с ног на голову.

По мере приближения к зданию службы безопасности кордоны становились все плотнее и все многочисленнее. И проходить их стало невероятно трудно. Генрих инстинктивно старался подойти к цели как можно ближе и сдаться в самый последний момент. Потешиться последней иллюзией свободы.

Но дойти ему все же не дали. Даже на нужную улицу свернуть не получилось: из-под арки слаженно вынырнули четверо спецназовцев в родимой европейской форме. Генрих когда-то сам такую носил: во-первых, в спецшколе, а во-вторых, во время практики. Целых полгода.

Ребята-спецназовцы привычно наставили на прохожего длинноствольные иглометы. Старший, долговязый капрал-ризеншнауцер, на неплохом русском предложил показать документы.

Генрих, держа руки на виду, негромко сообщил капралу:

— А ночка-то темная выдалась. И много кто может выйти из темноты.

Патрульные сразу же напряглись; капрал подобрался, облизал губы и ответил тоже условной фразой:

— Все, кто выходит, уже не опасны. Опасны те, кто остается.

Генрих кивнул:

— Ведите. Да, и можно мне руки опустить? Я, понятно, вооружен, но даже доставать ничего не собираюсь.

— Вообще-то мне приказано оружие изымать, — сказал капрал. — Простите, а вы какую страну… представляете?

Генрих усмехнулся:

— Европейский Союз. И форма ваша, ребята, мне знакома. Сам такую таскал. В Брюсселе… и потом.

Капрал сразу повеселел.

— Не буду я у вас оружие отбирать!

«Ну и дурак, — равнодушно подумал Генрих. — Во внешнюю разведку тебя точно не возьмут. Так и будешь всю жизнь капральствовать да патрули водить».

— Спасибо, — сказал Генрих капралу. Мысли никак не отразились на его лице.

Впрочем, это неприятно, когда кто-то выворачивает тебе карманы и хлопает по бокам в поисках игломета. Лучше без этого.

— Руди! За старшего! — велел капрал кому-то прячущемуся в подворотне и снова повернулся к Генриху: — Следуйте, пожалуйста, за мной.

Трое крутоплечих ребят потащились за ними следом.

К зданию и в само здание их пустили без проволочек, но зато внутри, перед лифтом и на этаже, пришлось дважды показывать свой липовый паспорт. Центр скорее всего сообщил данные этого паспорта сибирякам, и те бдили, чтоб кто-нибудь посторонний не притворился единственным агентом-европейцем. Людей в здании было много; кто в штатском, кто в форме сибирских пограничников, кто в родимых европейских комбинезонах…

Капрал ввел Генриха в довольно скромный кабинет, козырнул и доложился грузному полковнику-лайке, который почему-то носил мундир даже по летней жаре.

— Господин полковник, у нас агент Европы. Сдался патрулю на улице Сибирской, выразил полное желание сотрудничать. Проверку прошел, все уровни.

— Добро, капрал. Можете быть свободны.

— Есть…

Капрал козырнул, повелительно качнул головой, и его ребятки стали по очереди вытряхиваться за дверь.

Кроме полковника, в кабинете находились трое штатских: один пожилой со смутно знакомым лицом, и двое помоложе, приблизительно Генриховых лет.

— Я — полковник Золотых, руководитель новой единой программы, — в который уже, наверное, раз за сегодня повторил полковник. — Представьтесь, пожалуйста.

— Генрих Штраубе, агент внешней разведки Европейского Союза. Сегодня утром получил приказ поступить в ваше распоряжение. Я весь ваш, полковник.

— Штраубе! — оживился второй пожилой. — Правая рука Манфреда Шольца! И вероятный его преемник!

«Преемник? — удивился Генрих. — Что за новости? Шольц что, в отставку собрался?»

А даже если бы и собрался — молод еще Генрих, чтобы претендовать на столь высокую должность. Штатский определенно что-то путал.

— Не хотите ли сообщить что-либо важное? — справился полковник с легким нажимом. — Возможно, вы располагаете данными, которые неизвестны нам?

Генрих пожал плечами:

— Сомневаюсь, что мне известно больше, чем вам, полковник. Вкратце ситуация такова: я ничего не успел сделать в Алзамае и вдобавок с первых же часов остался без напарника. Кто его вывел из строя, я выяснил, но не выяснил, кого он представляет; кроме того, я запомнил вероятного наблюдателя и если увижу его, непременно узнаю.

— Степа! — Полковник выразительно взглянул на одного из безопасников помоложе. Тот немедленно сел за компьютер, вскрыл фолдер, называющийся почему-то «Ашгабат», и вытащил на экран фотографию.