Небо Земли

— Ну что стоим, господа?! Встаем на карачки и ползем! Отвечаю заранее на твой вопрос, Саша — да, так придется ползти все сорок километров!

Васечкин достал из рюкзака телефон и тоже включил фонарь. Вокруг можно было разглядеть обстановку метров на пять, не более. Бетонных опор башни видно не было, луч не дотягивался. За спиной у Саши стояла Катя, все еще в шахте лестницы. Метровый завал начинался прямо возле ног парня. Юра уполз уже метров на тридцать.

— А вы точно знаете где тут северо-восток?! — крикнул ему Саша.

— Да! Ночь будем ползти примерно в сторону базы, а с рассветом сориентируемся по сохранившемся домам или шоссе распознаем! Может к рассвету доберемся до МКАДА.

— То есть нам сейчас всю ночь пробираться вот так вот, на четвереньках?! — крикнула Катя.

— Если хотите, можете оставаться тут!

— Как вы сориентируетесь по сохранившемся домам?! — спросил Саша.

— Как-нибудь! Ну так что?! Вы ползете или нет?!

— Ползем, ползем!

Саша наклонился вперед и поставил одну ногу на кусок торчащей плиты, а рукой взялся за горизонтально лежащую поверх руин балку. Медленно он продвинулся вперед на пару метров. Дальше он смог встать и пройти пешком, ступая между нагромождений железного лома, расставив руки в стороны, держа равновесие. Потом снова пришлось ползти поверх руин, стараясь не ободрать руки и ноги. Катя что-то пробубнила сзади (похоже материлась, что ей было не свойственно) и тоже полезла по слою развалин.

Выйдя из-под свода Останкинской башни, Васечкин приподнялся и посветил вокруг. Болото из развалин города уходило во все направления, пока не скрывалось за границей света и тьмы. Везде картина была одинаковая, будто они оказались в океане мусора и обломков, покрытых пеплом, налипшим на сырые поверхности. Пепел все так же летал в воздухе, но уже не горизонтально. Вместо этого он снежными хлопьями падал сверху.

— Я боюсь, что Солнце мы больше не увидим с Земли, — сказал Саша, продолжив движение в сторону Юры.

— Ядерная зима? — раздался сзади голос Кати.

— Да. Что-то типа. Только не из-за техногенной катастрофы.

— Вулканическая зима! — сказала сестра.

— Да! Вулканическая, точно! — Саша пыхтел, переставляя руки-ноги, — кстати, такой термин действительно существует!

— Но до похолодания Земля не продержится! — поддержал их разговор Гречкин.

Саша оглянулся и направил луч назад. Из-за слабого света входа в Останкинскую башню уже не было видно. Васечкин покружил лучом. Везде лишь мусор и камни — снова подметил он. Страшное зрелище. Страшная пустота. Снова Сашу начали донимать зловещие мысли, подобные тем, что лезли ему в голову, когда он поднимался по лестнице во тьме. Снова начинается этот сводящий с ума сюрреализм.

— Ты чего? — Катя поравнялась с братом, — давай, за Юрой.

— Да… ответил брат, — просто надо двигаться дальше.

***

К двум часам ночи они были в пути по руинам уже более часа. Гречкин сел на удобно расположенную, почти горизонтально лежащую бетонную плиту панельного дома. Вдали, метрах в пятидесяти, подсвеченные фонарем, еле ползли Саша с Катей. Кругом тьма, даже звезд больше не увидеть из-за пепла. Юра достал бутылку воды и сделал пару глотков, сняв горечь от пепла во рту.

— Я сбился с курса, — произнес он, когда Саша с Катей были в десяти метрах. Они ничего не ответили. Молча доползли до панели дома и уселись рядом. По очереди глотнули с бутылки.

— Еще и телефон сейчас сядет, — Гречки достал другой телефон с рюкзака и включил на нем фонарь. Первый телефон, на котором осталось два процента зарядки и который показывал, что выключится через тридцать секунд, он, замахнувшись, кинул вдаль. Телефон упал метрах в тридцати и тут же погас.

— И что делать? Ждать рассвет? — спросила Катя.

— Во всех телефонах есть компас, — сказал Васечкин.

— Ну давай, попробуй разблокируй хоть один, — ответил Юра.

— Можно было найти телефон с фейс-айди и поднести его к лицу покойника, — сказал Саша, — или с отпечатком пальца…

— Ну а чего же ты не сделал так?

— Мы же решили, что без интернета нам телефоны нужны только для фонариков.

Из-под земли неожиданно снова раздался грохот, и поверхность задребезжала. Все трое подлетели в воздух и увидели, что они парят над плитой! Левитировали они сами и их вещи! Все замерло в воздухе! Юра, Саша и Катя висели в двадцати сантиметрах выше бетонной панели дома! Ощущение было таким, будто ты едешь на машине на скорости, и в какой-то момент дорога резко уходит вниз, и ты летишь, падаешь! Вскоре, буквально через секунд пять, троица вместе с вещами плавно опустилась на плиту, плита на руины, а руины на поверхность Земли. Кучи развалин и хлама вокруг сбились ближе к бетонной панели, обжав ее теснее, чем было.

— Похоже, мы только что все снова провалились вниз! — воскликнул Саша, выпучив глаза, — Земля опять сжималась, только сильнее! И мы в этот момент падали вместе с поверхностью планеты внутрь… внутрь самой планеты! Обалдеть!

Гречкин достал из рюкзака весы и положил на них не начатую литровую бутылку воды. Весы показали 1154 грамма.

— Все стало тяжелее на пятнадцать процентов! — констатировал Саша.

— Даже если мы сбились с курса, в любом случае надо двигаться хотя бы примерно на север, — сказала Катя, — иначе мы дождемся, что вообще не сможем пошевелиться.

Саша снова прочертил фонарем круг — руины города, метровым слоем уходящие во тьму, и ничего больше.

— Сейчас… — сказал Гречкин. Он достал свой личный телефон и попытался его включить. Промокший телефон приказал долго жить.

— Так… произнес космонавт, — минуту…

Юра снял с телефона крышку и положил ее на плиту.

— Саш, дай-ка свой нож.

— Вот.

Ножом Гречкин выковырял из корпуса микросхему. Добравшись до динамика, Юра извлек оттуда маленький магнитик и отложил его в сторону. Далее он аккуратно срезал ножом шлейфы, идущие по микросхеме. Шлейфы эти представляли собой тонкие металлические проволоки. Юра смотал между собой несколько этих проволочек в один вытянутый кусок, превратив их в подобие швейной иголки. Иголку эту он положил на магнит.

Тут Васечкин и Катя поняли инженерный замысел Гречкина.

— Бумага нужна? — спросила Катя.

— Да, — Юра задумчиво оглядел себя, а потом спутников.

— Можно кусочек ткани, — сказал Саша.

— Да, давай со шнурка твоего.

Гречкин отрезал конец шнурка кроссовка Васечкина, а точнее, того бедолаги, кому эта обувь принадлежала ранее, и распорол этот конец вдоль. Получился кусок ткани со стороной два на два сантиметра.

— Держи, Кать, — Юра дал девушке крышку от телефона, — заткни ладонью или пальцами дырку, где была камера.

Гречкин налил в крышку немного воды. Катя старалась держать ее горизонтально. Юра положил ткань на воду, а сверху на ткань положил намагниченную металлическую проволоку-иголку. Иголка тут же начала медленно поворачиваться в направлении магнитных линий Земли. Остановилась она, когда один ее конец указывал на магнитный северный полюс, а второй — на южный.

— Нам туда, — Юра, впервые улыбнувшись (очень скупо), показал рукой во тьму.

***

— Кать, — Юра, перелезая через стоящую на боку машину, обернулся к девушке.

— Да?

— Тут она качается. Осторожнее. Давай руку, я тебе помогу, — сказал он, когда перелез.

— Спасибо, я сама.

— Хорошо, — Юра кивнул и замолчал, на мгновенье глядя девушке в глаза, а потом резко сменил тему, — слушай, ты правда веришь в то, что кто-то в космосе перехватит сигнал с кодом нашего ДНК?

— Понятие “верю” или “не верю” тут не совсем подходит, — ответила девушка, встав на камнях, держась руками за машину, которая разделяла их с Гречкиным, — по расчетам, только за следующую тысячу лет зонды пролетят суммарно мимо двадцати семи тысяч звездных систем. И будут лететь дальше пока, радиация не уничтожит их.

Юра обернулся к ней, тоже стоя. Васечкин уполз вперед метров на пятьдесят, и было видно лишь огонек его телефона.

— Ну а вероятность встречи там с разумной жизнью по той же формуле Дрейка мы все равно посчитать не можем, так что остается или верить или не верить, так ведь? — ответил Гречкин.

— Сейчас мы точно знаем, что разумная жизнь есть не только на Земле. Элли тому подтверждение, — рассуждала Катя, глядя на запыхавшегося Юру, — а значит, мы не уникальны. Если разумная жизнь зародилась независимо в двух разных звездных системах, значит шансы, что она зарождается регулярно везде, где есть условия, огромны.

— Логично, — космонавт кивнул, — я тебе забыл сказать кое-что для тебя важное.

— Что же?

— Когда Луч скопировал нам Элли, он сказал, что подбирал подходящую цивилизацию, чтоб с нее скопировать этот корабль.

— Серьезно?! — Катя немного вытянула голову вперед.

— Да.

— Ты специально говоришь так?

— Зачем?

— Не знаю. Может я тебе понравилась, и ты хочешь сказать мне что-то приятное.

— Понравилась? С чего ты взяла?

— Сразу тебе говорю, на корню, так сказать, — Катя сделал серьезное лицо, — меня никакие отношения не интересуют, никакое кокетство, заигрывания и прочая чепуха. Если ты там что-то себе надумал…

— Сама вцепилась там в меня… на матрасе.

— Это чтоб не упасть.

— Ага, а теперь бредит тут сидит…

— Я не брежу. Я прекрасно подмечаю даже самые малейшие намеки на подобное. Мне никто не нужен. Это ясно?

— Мы может скоро умрем, а ты говоришь о таких глупостях.

— Я бы о них не говорила, если бы не заметила твои совершенно идиотские намерения, в том числе и там наверху, на шпиле.

— Я вообще не понимаю, о чем ты.

— Хорошо, если так.

— Вот… ты… не нормальная дама, — Юра смутился, почесал затылок и начал заикаться, — я… что это вообще сейчас было? Я… я тебе хотел сказать, что… ты молодец, твой проект возможно сработает, в отличие от других проектов, потому что цивилизаций на самом деле много в космосе, ну… в общем… ладно… пошли…

— Я нормальная, — тихо произнесла она.

— И вообще… если бы не я, то… — недовольно пробубнил Гречкин.

***

К четырем часам утра слабый рассеянный свет подарил возможность разглядеть в сумраке без фонаря хотя бы свои руки. Юра еще раз соорудил компас, чтобы скорректировать путь на северо-восток.

В пять утра, когда появилась возможность выключить фонари, они в пепельной дымке заприметили стоящую на колесах машину со вмятой крышей. На ней и решили сделать привал. Из-за увеличения силы тяжести на пятнадцать процентов передвигаться стало ощутимо сложнее. Проползти при такой гравитации метров сто еще можно, не ощутив ее, но когда ты ползешь по руинам километры, то даже такое несущественное увеличение силы тяготения сказывается на мышцах.

— Можно хоть примерно понять, где мы сейчас? — спросил Васечкин.

Руины вокруг теперь уходили не во тьму, а в серый пепельный туман. Но радиус обзора увеличился — можно было рассмотреть силуэты некоторых устоявших монолитных строений приблизительно в пятидесяти-семидесяти метрах. Один дом левее маршрута, второй правее.

— Н-да… — протянул Гречкин, оглядываясь, — единственное, что у нас есть, это иголка, магнит и вода. Сколько мы проползли… пять километров, или три… или один… да черт его знает.