Цветы зла. Безумная ботаника. 1894-1911

* * *

Гарда сумела заинтересовать отца ботаническими изысканиями доктора Эйнитца. Она сказала ему, что обнаруживается существование совершенно новых химических веществ. Присутствовавшие при разговоре гости и младшая сестра, веселая Зиги, каламбурили по поводу открытия незримых тканей, вспоминали Андерсена «Платье короля», шапку-невидимку и трунили над увлечением Гарды. После обеда вся семья Керна отправилась на обычную воскресную прогулку в экипаже. Гарда от участия в прогулке отказалась и пошла на кладбище за «Звездной росой», как обещала доктору Эйнитцу. День был солнечный, тихий и ласковый. Придя к могиле матери, Гарда присела на лавочку под деревом и невольно отдалась во власть грустных и радостных воспоминаний.

В тени плюща, покрывавшего могильную решетку, она разглядела уже много новых прелестных цветков «Звездной росы» и заметила, что в прежних, которые она видела здесь несколько дней назад, значительно поднялись шпорники. Гарда сидела, прислонившись головою к дереву, и почувствовала опять с почти радостным испугом уже знакомое ей освежающее дыхание каких-то незримых, беззвучных существ. Диана насторожилась и залаяла, как тогда у «Богатырской могилы». И вдруг — Гарда даже в эти мгновенья не могла дать себе отчета, сон это или явь: она услыхала тонкий, нежный шепот, будто тихие касания серебряных струн. И потом опять наступила глубокая тишина. Гарда встряхнула головой.

— Боже мой, да это безумие!.. — сказала она себе. — Но ведь я совершенно здорова. О галлюцинациях слуха не может быть и речи...

Гарда, стараясь не думать ни о чем, быстро сорвала несколько стеблей и направилась было к дому, но на полдороге свернула и пошла к «Богатырской могиле».

Здесь ее нашел вскоре доктор Эйнитц.

— Выработали вы план действий, доктор? — спросила Гарда.

— О каком-либо плане не может быть речи, потому что мы имеем дело с существами, противоставящими нашей воле свою волю. Вся трудность задачи в том, чтобы зафиксировать фотографическим образом исходящие из растений лучи, или «эльфов», как вы их называете. Только таким путем можно было бы доказать их физическую реальность. Я предложил бы заключить несколько цветков в стеклянный ящик с густыми проволочными решетками вместо дна и крышки, чтобы не мешать притоку воздуха.

— Я должна вам кое-что рассказать, доктор, — нерешительно сказала Гарда. — Во всем этом так тесно переплетается возможное с фантастическим, что я не решаюсь принять только за игру воображения все, что привелось мне видеть и слышать в эти дни. Я явственно слышала голоса, и я смею думать, что это не лишено некоторого значения. Или же я больна...

Я вспомнила слова дяди Гео, а ведь он ученый. Мы говорили с ним не раз о душе растений. Он в этом ничего невозможного не видит. Если же это допустить, то, стало быть, человеческие чувства могут воспринимать и жизнь растений.

— Вопрос о душе растений, конечно, не естественнонаучный вопрос. Субъективные впечатления нельзя доказывать... Может ли жизнь растений воздействовать на нервы людей?.. Знаете, я ничего не решаюсь отрицать в данном случае... В конце концов, каждый человек верит в то, что он сам видел и слышал... Мы с вами были свидетелями удивительных вещей. Вы даже больше знаете меня... Меня занимает больше всего то обстоятельство, что впечатления, которые нас обоих волнуют, вы ведь переживали только вблизи этого растения... очевидно, какая-то таинственная магическая сила исходит из него и передается человеческому нервному аппарату... Если бы это удалось доказать... Подумать только надо!... Доказать, что мы живем среди незримых, неведомых существ... И, быть может, они видят нас, быть может, живут какой-то особой жизнью, не менее культурной, чем наша... или, кто знает, быть может, даже высшей культуры...

Гарда задумчиво слушала его.

— Сколько тайн, сколько загадок в мире!.. — тихо сказала она.

Они встали и молча пошли к дому.