Смена курса

«Вселенная — царство хаоса», — пришли на ум слова отца. Отец уже десять лет как в могиле, а когда мы доберемся до нового дома человечества, на Земле забудут даже его имя. «Тебе кажется, что все хорошо, и небеса улыбаются тебе, а в последний миг обстоятельства сбивают тебя с ног и оставляют лежать в грязи. Нет во Вселенной ни справедливости, ни милосердия — только хаос и всемогущая смерть, играющая с редкими частицами жизни в садистскую игру — и всегда побеждающая». Так он говорил. Философ. Отец всегда был уверен, что и умрет подобно настоящему философу древности — от руки подосланного убийцы или руки палача. В конце концов он поскользнулся на мокром после дождя крыльце нашего загородного дома и ударился основанием черепа о край декоративной вазы у входа.

— Матео, ты меня слушаешь вообще? — донесся голос Янмей. — Ладно. Черт с тобой. Если ты не хочешь мне помогать, я все сделаю сама.

— Тескатлипока! — воскликнул я в сердцах. — Янмей, пожалуйста, помолчи хоть минуту. Мне нужно подумать.

Есть ли у меня эта минута? Из-за поворота вышла Кири и остановилась, вонзив в меня бесстрастный изучающий взгляд. Разительный контраст с ее обычной добродушной беззаботностью и вездесущим юмором. Одновременно с этим столь же бесстрастный голос Афины зазвучал в моей голове:

— Вербальный интерфейс активен. Какие будут распоряжения?

Теперь следовало бы действовать быстро, пока противник не перехватил управление. Однако какая-то часть меня понимала, что время безнадежно упущено. Можно ли выиграть сражение с хаосом в мире, где он безраздельно правит?

— Список периферийных устройств, — мысленно проговорил я, чувствуя нелепый наплыв благодарности к создателям субвокального импланта, который делает возможным беззвучный разговор с Афиной.

В моем поле зрения вспыхнул иерархический список. Проклятье, в какой группе эта камера? Я лихорадочно переключался с одной категории на другую, чувствуя подступающую панику. «Группа измерительной аппаратуры», «Группа средств обеспечения безопасности», «Группа технического мониторинга»… Да где же она? Между мерцающих строк на меня по-прежнему смотрела Кири, только теперь ее губы изогнулись в легкой улыбке. Запоздалое понимание окатило меня потоком ледяной воды. Она лгала! Она лгала с самого начала! Я убрал список и проговорил:

— Кецаль…

Янмей вскрикнула, показывая рукой мне за спину. Что-то вонзилось мне в шею, в глазах вспыхнули искры, и я рухнул на пол подобно груде мокрой глины. Язык онемел и отказывался мне повиноваться. С трудом я поднял взгляд и разглядел над собой черный силуэт. Яв! Проклятый Яв Джабар, о котором я и думать забыл.

— Не дергайся, — сказал он, не скрывая презрения в голосе. — Ты еще долго не сможешь встать на ноги, да и говорить тоже. И тебе еще повезло. Если бы не Кири, ты получил бы от меня пулю, а не электрошок. На мне безопасность семисот человек и будущей колонии.

— Капитан, — услышал я голос Кири где-то вне поля зрения, — интерфейс Афины разблокирован. Советую аннулировать права доступа для Матео Мора.

* * *

Яв не соврал: членораздельно говорить я смог только через полчаса. Меня привели в технический отсек, который из-за своих размеров мог с некоторой натяжкой играть роль кают-компании, и усадили в кресло. Я не сопротивлялся: есть ситуации, когда следует просто признать поражение. Царство хаоса торжествует, а я вновь лежу в грязи. Даже здесь, далеко за пределами Солнечной системы, никогда ничего не меняется.

— Только один вопрос, Матео, — заговорил капитан, глядя на меня со странной смесью сочувствия и брезгливости, как на умирающую от ран грязную крысу. — Зачем? Зачем ты ввязался во все это? Ты же не был…

— Был, — коротко ответил я, заставив его отпрянуть.

— Что тут спрашивать? — отозвался Яв, гадливо скривившись. — Какие еще мотивы могут быть у шестерки Ока Синая? Фанатизм, верность лидеру и готовность пожертвовать кем и чем угодно.

Я не удостоил его даже взглядом: он — не более, чем рука хаоса, марионетка, лишенная воли и не ведающая смысла собственного существования. Но Кири…

— Не было никакой камеры, верно? — с трудом выдавил я, подняв к ней взгляд.

— Не было, Матео.

Хань Янмей, все еще хмуро взиравшая на нее, покачала головой.

— Все это было… инсценировкой?

— Представьте себе мою физиономию, когда я добрался до блока аппаратуры, — со смешком отозвался Владимир. — Минуту висел в прострации, пытаясь понять, где там камера.

— Мне с самого начала было ясно, — кивнула Кири, — что найти диверсанта — отнюдь не главная наша задача. Решить ее оказалось довольно просто: Матео не особенно старался заметать следы, поскольку не думал, что экипаж выйдет из анабиоза вскоре после смены курса.

— Как?.. — вырвалось у меня.

— Пятна высохшего клатратогена в твоей каюте, конечно же. Они никак не могли быть сегодняшними: состав, разбрызганный сегодня, — по-прежнему жидкий. Помнишь, моя ладонь соскользнула на одной из этих лужиц? Если есть сухие пятна, значит ты уже выходил из анабиоза ранее, дав соответствующие указания Афине. У тебя было предостаточно времени, чтобы взять ее под контроль. Думаю, не ошибусь, сказав, что голосовой командой для блокирования интерфейса ты выбрал имя «Кецалькоатль», принадлежавшее богу ацтекского пантеона, — именно его ты произнес, чтобы не дать нам услышать ответ Афины о том, кто изменил курс. А для обратного действия…

— Тескатлипока! — воскликнула Янмей. — Так это была команда разблокировки! А я решила…

— Что я просто чертыхаюсь? — усмехнулся я. — Я думал, что звучит не очень убедительно.

— Когда я поняла это, — продолжила Кири, — оставалось только вынудить тебя снять блокировку. Опасение оказаться раскрытым было подходящей мотивацией, но оставался риск, что ты в деталях знаешь расположение всех камер и распознаешь обман. Между тем, второй попытки у меня не было: ты слишком умен, чтобы позволить обмануть себя дважды. Поэтому я и пришла к тебе с планом охоты на диверсанта: если бы ты понял, что в рассказе о камере — ни слова правды, то решил бы, что ложь предназначена отнюдь не для тебя. К счастью, капитан подыграл мне.

— И что теперь? — спросил я, стараясь не выдать ни капли заполнявшей меня горечи. — Меня ждет казнь?

Конечно, меня казнят, и это к лучшему. Хаос не щадит своих врагов, а мне нет и не будет места в его обители. Я проиграл безнадежную битву и теперь должен умереть.

— В триллионах километров от Земли, — отозвался Рейн, — нам понадобится каждая человеческая жизнь, которую мы сможем сохранить. Было бы неплохо научиться ценить ее. Ты, Матео, просто присоединишься к прочим колонистам и проснешься уже в системе Тау Кита. Конечно, за тобой придется… присматривать. Афина, ложись на исходный курс и подготовь ремонтное оборудование.

* * *

Память отказывает в первые минуты после длительного анабиоза: ты просто лежишь на подложке, голый и беспомощный, залитый склизким клатратогеном и пытаешься сделать хотя бы один полноценный вдох. Потом память возвращается, фрагмент за фрагментом, без видимого порядка, как будто кто-то наобум щелкает тумблерами на гигантской приборной панели разума. Я помнил предыдущее пробуждение и эту безраздельную черноту, заполнявшую большой обзорный экран рядом со мной. Такую же черноту, как и одним пробуждением раньше, когда я сделал что-то… что-то такое, что я еще не могу вспомнить. В этот раз не было ни обзорного экрана, ни стен каюты, а за бронестеклом купола надо мной полыхало жгучее светило, и резкие тени вычерчивали силуэты стоявших передо мной людей. Некоторых я начинал вспоминать.

— С пробуждением, Матео, — сказала Кири.