Глобальное обновление

* * *

Маша была опустошена.

«Ну что? — спросила она себя. — Разве ты не этого хотела? Какая безумная коллизия и совершенно неожиданная фантазия, которая вот-вот воплотится в реальность. Раньше такие метаморфозы ты осуществляла со своими вымышленными героями, разумеется, не спрашивая их согласия. А теперь пришло время осуществить это с реальными людьми. И ведь теперь уже ничего нельзя изменить. Невозможно. Слишком поздно. Отказываться надо было сразу. Когда они были там все вместе. Влад и остальные. Но… Как? Неужели она бы смогла спокойно стоять в стороне и просто наблюдать за происходящим? Пописывать свои посредственные — без настоящих эмоций, без настоящего адреналина — романчики? И так всю, пока тебя не разжаловали бы из Творцов?

Но ведь это твоя жизнь, Маша! Твой уклад, твое окружение, твоя зона комфорта. Это ведь тоже важно и тоже необходимо. В тихие, уютные вечера под романтические аудиомы. Когда так прекрасно мечтается, когда волшебным образом возникают, а потом рушатся сказочные замки. А на их месте возникают новые дворцы, еще более великолепные, воплощая свои тайные, давние мечты и грёзы».

Влад сказал, что это лишь эксперимент. И Строев так сказал и даже — мамочка моя! — Боря. И ее никто не принуждает. Решение должно быть добровольным. Она теперь — доброволец! Если человечество при посредничестве искусственного интеллекта может сделать посредника между ним и системой, то почему не попробовать и зеркальный ход — создать новую виртуальную личность, вписать ее биографию в СУПЕР и, взяв за основу реального человека, попытаться сделать еще одного посредника, но действующего теперь со стороны системы. АНГ — порождение и плоть от плоти СУПЕР с «человеческим» лицом. Новая виртуальная личность — порождение и плоть от плоти homo sapiens при содействии СУПЕР. Никакой не киборг, конечно. Обычный живой человек. Но человек новый. Да, она изменится внешне. Не настолько, чтобы от «бывшей» Марии Ильиных ничего не осталось, а ровно настолько, чтобы все идентификационные параметры, вплоть до отпечатков пальцев стали принадлежать другому человеку. Ей предстоит очень сложная задача, не только стать на время другим человеком, но и сделать так, чтобы в это поверили все остальные. Все — это те, с кем теперь она будет иметь дело. Ради чего этот эксперимент и затевается.

Мария снова глянула на монитор, где располагались два фото. Слева такое знакомое до боли; она никогда не была влюблена в свою внешность, считала ее обычной, быть может, даже посредственной. Ну да, милое личико. Но и только. Другое дело, что сейчас — в этот момент — она со щемящей болью поняла, что уже завтра, смотря в зеркало, она увидит нечто другое. Хотя, в целом, правый снимок ненамного отличался от оригинала. При желании и в нем можно было рассмотреть бывшие Машины черты. Только чуть шире скулы, более пухлые губы, круглее щечки. И взгляд. В темных, словно созданных из мельчайших, микроскопических льдинок, зрачках стоял холод. Маша подумала, что она никогда не сможет смотреть на мир вот таким отстраненно-безучастным взглядом. Она понимала, что пока этот взгляд еще на настоящий, это всего лишь нарисованная графическая модель первичного трансморфинга. Поэтому этот лед, скорее всего, ей только чудится…

Загорелось подвешенное в воздухе информ-табло.

«Реципиенту — готовность 10 минут»

Маша поежилась на кушетке под тоненьким покрывалом.

«Десять минут и меня практически не станет, — подумалось ей. Причем подумалось без особой паники, как констатация непреложного и неоспоримого факта. — Хотя так думать, конечно, нельзя. Не станет всего лишь Маши Ильиных. А она сама, вот эта личность ведь никуда не денется. И уже скоро также будет задыхаться от эмоций, испытывать адреналиновое опьянение и впитывать, впитывать в себя сущность и реалии нового мироздания, чтобы потом выразить это уже новыми образами, такими, каких еще никто и никогда не описывал, в чем и заключается предназначение настоящего Творца. Но и это не главное. Это лишь побочный эффект, как ни обидно это звучит, истинной правильной философии жизни, если хотите — идеологии, твердой уверенности, что это не прихоть, а необходимость для сохранения будущего. И для будущего ее личности и для будущего ее друзей и для будущего всего человечества. Если в этом сомневаться, то ничего не получится. Проверено».

Маша вспомнила себя тогдашнюю, истекающую кровью, заваленную обломками вырванных из стен бункера пусковой ракетной шахты бетонных блоков. И нынешнюю. Готовящуюся к неоднозначному и, возможно, необратимому действию. Она еще раз попыталась обнаружить в себе признаки страха, паники или растерянности, но их не было и в помине. Ни тогда, ни сейчас. Было только странное ощущение, что она смотрит на себя со стороны из мягкого и уютного кресла Иллюзиона.

Чуть слышно загудели электромоторы, приводящие кушетку в движение. Было стойкое ощущение, что сейчас двигается не Маша, лежащая на медицинском ложе, а створки камеры надвигаются на нее, словно живая пещера, стремящаяся поглотить жертву, забирая ее на древнее заклание.

Мария прикрыла глаза, свет ярких прожекторов хоть и был мягким, но все равно нервировал, заставляя тело покрываться гусиной кожей.

По лицу Маши пробежали первые горячие, чуть покалывающие лучи. Потом к ней неслышно подошла маска-анестетик. Девушка продолжала ровно дышать. Она засыпала. Ей показалось, что перед ней пробежали ломаные линии и круги. Блеклые, нежных пастельных тонов круги постепенно расширялись, словно от брошенного в воду камня. Потом мир опрокинулся, словно кто-то нетвердой рукой схватился за холст и принялся рвать его, оставляя после себя безобразные неровные полосы…