Мой талантливый враг - 2

9,2

Я с трудом сдерживала слёзы и едва дышала. Посмотрела на Винни, сгорая от ненависти и обиды. То, что он сделал с нашей песней хуже предательства, я даже не знаю, с чем это сравнить. Мою любовь и чувства прямо сейчас осквернила девушка, которая грозится уничтожить меня, копается в моем прошлом, рыщет информацию про мою мать. А Винсенту плевать. Я не узнаю его больше. С тех пор как его выгнали с работы из хосписа для душевнобольных он изменился. С каждым днём отстраняется от меня и делает все, чтобы я разорвала наши отношения сама. Слабак!

Песня Сирен подошла к концу, зал рукоплескал. Виктория была безгранично счастлива, в то время как моя команда даже стоять со мной рядом не хотела. Моя жизнь словно откатилось назад, когда я и Парамнезия были непримиримыми врагами. Ничего. Переживу. Я сильная. Всегда была сильной. Что мне несколько косых взглядов. Бывало и хуже.

Нас объявили, и я первой вышла на сцену, потому что обстановка за кулисами становилась все более враждебной. Сейчас мне нужно просто выступить несмотря ни на что. Предательство Винсента, неприязнь команды, угрозы Виктории. Все это должно остаться позади, важна только музыка.

По нашей концепции выступления я находилась внутри иллюзорного ледяного кристалла, который должен был расколоться и растаять благодаря игре Парамнезии. Все банально и просто. Они пытаются достучаться до холодной принцессы, а её, то есть моё, сердце дрогнет и поддастся страсти и чарам.
Положила скрипку на плечо, прикрыла глаза и создала свою иллюзию, едва касаясь струн. На удивление внутри и под защитой льда мне вдруг стало хорошо и спокойно. Я играла свою партию, пропуская через себя всю боль последних дней. Не хочу, чтобы лёд треснул, хочу остаться здесь в холоде и забвении.

Но музыка нарастала. Гитарные риффы, бой барабанов врезались в мою крепость, крошили лёд, и я вдруг осознала, что Ласло слишком увлёкся. Его игра стала очень жёсткой, и мне пришлось сопротивляться, воздвигать новые стены, чтобы он не покалечил меня на самом деле.

Кажется, никто, кроме меня, не замечал происходящего, и все считали это частью выступления. Я ж едва могла защищаться. Лёд буквально взрывался и разлетался мелкими осколками. Один оцарапал мне щеку, другой чуть не попал в глаз, а через мгновение с дюжину льдинок впились в правую руку, и я чуть не вскрикнула от пронзившей меня боли.

Для зрителей и это вписывалось в сценарий, и я старалась изо всех сил не подавать виду и продолжала играть. Первым неладное заметил Винсент, когда я всё-таки сбилась. Он, наконец, посмотрел на меня и, увидев кровь, мгновенно переменился в лице. Кажется, словно не мой ледяной барьер рушили, а кокон, в котором от меня все это время прятался Винни. Теперь уже он отражал бесноватую игру Ласло, и я смогла спокойно закончить свою партию.

Едва последний аккорд стих, я быстро спрятала за спиной окровавленную руку, чтобы скрыть от присутствующих случившееся. Поклонилась зрителям и как можно скорее нырнула за кулисы. Ласло бежал следом, выкрикивая мне в спину ругательства на хангрийском. Надо бы увести его подальше, если хоть кто-то из организаторов станет свидетелем потасовки, то нас отстранят от конкурса уже навсегда. А эти выступления слишком много значат для Вивиан.

Толкнула дверь в нашу комнату ожидания, схватила со стола салфетку и быстро обмотала ладонь. Ласло не унимался, размахивал руками и продолжал орать. Он больно схватил меня за запястье и прорычал в лицо:

– Знаешь, кто ты такая после всего?

Я усмехнулась и тут же поморщилась от боли. Порез на щеке оказался глубже, чем я думала:

– Я все та же Елена Анна ден Адель. Или у тебя что-то с памятью случилось?

Он разозлися сильнее и толкнул меня так, что я потеряла равновесия и приземлилась на задницу. Вот только злость Ласло не шла ни в какое сравнение с яростью, которая была на лице у Винни, который застал эту картину. Не говоря ни слова, он с такой слой вмазал своему барабанщику, что тот рухнул рядом со мной.

– У вас всегда так после выступлений? – спросила я, нервно посмеиваясь и кривясь от боли. Только никому не было смешно.

Никто даже слова ни проронил. Лишь Ласло стонал на полу и баюкал свою челюсть. Ладно разберусь во всём сама. Взяла со стола первый попавшийся телефон, чтобы посмотреть, что же им всем такое прислали прямо перед нашим выходом. Хах. Даже копаться долго не пришлось. Фото меня и Андриана облетело весь эфир. Видимо, когда поезд поворачивал, заезжая на акведук, кто-то из хвостового вагона захотел сфотографировать красивый вид. И не лень же было увеличивать два крохотных силуэта под панорамной крышей.

Под снимком разверзлись настоящие врата в преисподнюю. Как меня только не обзывали, какие проклятий не насылали за измену. Я же не удивление спокойно восприняла случившееся. Хотя бы понятно, почему Ласло чуть не прикончил меня на сцене. Честь друга отстаивал. Да уж.

– Я понимаю, что никто не будет меня слушать или верить. Но я Адриана не целовала. Сил оправдываться перед вами у меня тоже нет. Спасибо за выступление. Мне искренне жаль, что всё так вышло.

Молча забрала свой видеофон с зарядкой и вышла из комнаты. Сначала я почти бежала, а потом замедлилась. Я все ждала, что Винсент догонит меня, что мы серьёзно поговорим. От применит на мне свою целительную хангрийскую магию, и мы помиримся. Но никто не остановил меня. Всем было плевать. Всем, кроме остальных участников конкурса, кого я встречала по пути. На меня насылали проклятья, обзывали такими словами, о значении которых я могла лишь догадываться.

В номере я переоделась, обработала руку и обмотала её бинтом из аптечки, потом вытерла запекшуюся кровь на щеке и прилепила пластырь. Ничего серьёзного. Раны неглубокие. Обычные порезы, а вот платье было испорчено, и я просто затолкала его в мусорное ведро. Мне не хотелось оставаться тут ни минуты, как бы я не храбрилась, какую бы ледяную стену ни возводила, но с каждым мгновением в проведённым в полном одиночестве, мне становилось только хуже. Но я все равно посидела несколько минут на кровати, надеясь, что Винсент проведаем меня. Устав ждать, я опустила до глаз на капюшон с заячьими ушами, сунула телефон с документами в карман, а скрипку под мышку и пошла выписываться из отеля. Хочу сбежать из Клостер-ам-Зее. А ещё я не уверена, что теперь хочу обучение продолжать в Академии Святого Михаила. Во мне не осталось сил бороться за себя, и единственное, о чём я мечтаю, это вдоволь нареветься и уехать куда-то очень-очень далеко.

Сдала ключ на ресепшене и попросила воспользоваться их коммутатором. Пальцы по памяти набрали номер. Лишь бы только он был дома сейчас, лишь бы не занят.

– Папа, встретишь меня? – взмолилась я, едва он снял трубку.

– Конечно, милая, ты едешь домой? – мягко и немного устало спросил отец.

– Угу. Сейчас куплю билеты на экспресс. Я позвоню тебе, как буду подъезжать.

– Хорошо. Жду тебя.

Вот и всё. Он не задавал вопросов, но уверена, папа уже видел фотографии, а дядюшка Станиславус уже делает всё возможное, чтобы изъять их из эфира. Но мне всё равно. Это больше не моя битва. Сегодня я отвоевалась. И искренне попробовала стать нормальной, но у меня ничего не вышло. Я больше не Нана.