Дартмур. Новогодний бонус

3

Маккинни закинул в рот дольку мандаринки.

— Ты впустил ее в клетку к своим демонам, а она тискает их и сюсюкается с ними.

И это правда. Они преклоняются перед ней и готовы за нее порвать кого угодно.

Прежде, будто в другой жизни, Шам не представлял, что подобное возможно. Но это реальность. Его реальность. И она его полностью устраивает.

Когда с империей отца будет покончено, она — реальность — станет просто сказочной. Хотя в сказки Шам не верит.

— Они лижут ее руки, трутся об ноги, и разорвут за нее кого угодно.

— Ты ведь не стал сентиментальным? — с наигранным беспокойством поинтересовался Майлз.

Дейвил покосился на друга.

— Никогда.

Маккинни закидывал в рот одну дольку мандаринки за другой, задумчиво кивая.

— Да, да. Никогда, точно.

Майлз проигнорировал фирменный убийственный взгляд друга.

— Но знаешь, счастливый ты гораздо мягче. Можешь сказать, что выбьешь из меня признание в обратном, — я не испугаюсь.

Шам и не думал нападать на Майлза. Бесполезно, серьезно. Он будет твердить свое даже с набитым собственной кровью ртом. И это Маккинни. Ему позволено больше, чем другим, как Фоукс позволено больше, чем кому бы то ни было на всей гребаной планете.

— Она не источник моего счастья, — Дейвил посмотрел на дверь наверху, из-за которой доносился смех Феликсы.

Он почувствовал вопрос во взгляде Майлза.

— Фоукс и есть счастье. По определению.

— М-м, — протянул Маккинни, — не так давно, каких-то несколько лет назад, ты мечтал ее убить.

— Убить? — Шам приподнял бровь. — Заставить страдать, да. Это не одно и то же.

— У тебя получилось. Ты живешь с ней. Вечные страдания и муки ада. Слушай, ты ужасный человек. Ты претворяешь угрозы в жизнь.

— Заткнись, — усмехнулся Дейвил.

— Не могу. Я должен открыть миру глаза. Эй, Фоукс! — прокричал Майлз. — Ты хоть представляешь, что жизнь с Дейвилом это твое наказание?

Гогот Маккинни разносился по всему этажу.

Шам с той же ухмылкой глотнул остывающий глинтвейн.

— Да! — прокричала Фоукс в ответ. — Я его по-прежнему ненавижу, как и он меня. Мы друг друга стоим, Майлз.

Взгляд зеленых глаз не отрывался от закрытой двери. В них отражалось множество самых горячих эмоций, которые Шам мог скрыть, но не хотел.

— Я хотел никогда ее не видеть с первой встречи. Чтобы она исчезла. Проблема всегда была в том, что я бы все равно нашел ее. В любой точке вселенной. Она — огонь, маяк.

— А ты, выходит, мотылек?

Дейвил скосил на друга свой тяжелый взгляд.

— Дракон мне больше подходит.

— И не поспоришь, — притворно тяжко вздохнул Майлз и принялся чистить другой мандарин.

Дверь, наконец, открылась. Девушки появились в одинаковых красных свитерах длиной чуть выше колена. Белые олени и геометрический орнамент не спасали общую картину.

— Фоукс, красный? Серьезно? — Шам рассматривал скрытую широким свитером фигуру.

Нелюбовь к этому цвету не исчезла. Еще больше не нравилось наблюдать его на Феликсе. С двумя красными подушками на диване он смирился. Предпочитал их не замечать, словно видит все в черно-белом цвете.

— Рождество, Дейвил.

Он с немым вопросом ожидал более весомого аргумента, но вступилась Дайана.

— Отстань, Шам. Феликсе идет красный цвет, мне, оказывается, тоже. Ой, не смотри на меня взглядом Дейвила-убийцы, я тебя не боюсь. Что за диктаторство — указывать, в какой цвет одеваться? Мы красные шары на елку повесим, я предупреждаю, — она направила на Шама указательный палец.

— Зато рождественские носки синие, — усмехнулся Майлз, жуя мандарин.

— Именно! — Феликса перевела взгляд с елки на имитацию каминной полки.

Шам знал, что Фоукс за них "зацепится". Тратить время на поиски именно синих не хотелось, пришлось прибегнуть к магическому кристаллу для изменения цвета.

Он мог пойти на небольшие уступки, но слишком много красного в их доме никогда не будет.

— Постой, в них что-то лежит? — Фоукс с нетерпением пошла к носкам, посматривая на Шама. — Ты уже положил подарки? Я не расстроена, но свой подарю завтра, в Рождество.

Дейвил с интересом наблюдал за любопытством Фоукс. Как тонкие пальчики раздвигают широкое горло носка, как она заглядывает внутрь и оборачивается, закусив губу в улыбке.

— Чай? — ее нос оказался в носке. — Липовый. Много липового чая.

Феликса вытащила большую, плотно заполненную пачку. Потрясла с абсолютно счастливым видом, словно достала выигрышный билет.

— Это любовь, — протянула Ди, и заработала взгляд полуприкрытых зеленых глаз. — Шам дарит то, что терпеть не может. Он безнадежно в тебя вляпался, Феликса. Тебе точно от него никуда не деться.

Дайана покачала головой, будто ей невероятно жаль Фоукс. Та лишь хихикнула и заглянула во второй носок.

— О, нет… — застонала она, вытягивая прямоугольный бархатный футляр. — Ша-ам, что ты…

Крышка с тихим щелчком открылась.

Ди заглянула из-за плеча, вытянула губы буквой "о".

Фоукс с растерянностью ягненка вытащила колье из белого золота с рубином. Он должен лечь точно в ложбинку ключиц.

Этот камень — настоящее отражение Феликсы. Так же ярко горит, пылает, притягивает взгляд. Его хочется рассматривать, и даже цвет не имеет значения.

Дейвил невозмутимо сделал глоток глинтвейна, не сводя взгляда с Фоукс.

— Там что-то еще, — Ди сжала край носка.

Феликса дрожащими пальцами вернула колье на бархат, протянула Дайане. Тонкая кисть скрылась за плотной тканью. Нащупала и нервно сглотнула. Задышала через рот, рассматривая маленькую квадратную коробочку в синем бархате.

Взгляд янтарных глаз врезался в зеленые, глубокого темного цвета с редкими светлыми прожилками.

Шам не испытывал тревоги или волнения. Спокойно поднялся и подошел под прицелом яркого пылающего янтаря. Не забирая коробочку, поднял крышку.

Феликса тяжело сглотнула и посмотрела вниз.

Ободок кольца составляли пересекающиеся линии. Словно кусочек сетки или решетки — как угодно. В каждом свободном ромбовидном пространстве чередуясь сверкали маленькие изумруды и рубины.

Изысканность в стиле Дейвила.

— Надоело называть тебя Фоукс, — он приподнял уголок губ.

Предложение тоже в стиле Шама.

— Этот мир обречен, — заявил Майлз. — Дейвилов становится больше.

— Я еще не согласилась, — улыбнулась Феликса.

— Дорогуша, боюсь, у тебя нет выбора. Или Шам украдет у нас Рождество, как гребаный Гринч. И не только у нас, а у всего, мать его, света, — Маккинни развел руки в стороны. — Так что давай, соглашайся поскорее, а то я уже опять проголодался.

Дайана швырнула в мужа подушкой.

— Тебе лишь бы пожрать и испортить романтичный момент.

— Романтичный? Родная, Шам сказал не "Я люблю тебя, Феликса. Выходи за меня", а "Надоело называть тебя Фоукс". Это романтика уровня Шама Дейвила, так что да, я хочу празднично пожрать. Надеюсь ты озаботился ужином по такому случаю. Утка с яблоками будет?

— Замолчи ты уже, пока я не выставила тебя за дверь, — зашипела Ди.

— Не женись, Шам. Тебя потом из дома твоего же друга выставят, не моргнув глазом, — сурово посоветовал Майлз.

Дейвил возвел взгляд к потолку.

— Вдвоем словите тишину, — попросил он тихо.

Чета Маккинни выполнила просьбу, теперь молча наблюдая за двумя застывшими фигурами.

— Фоукс? — коротко позвал Шам, явно не собираясь произносить стандартных речей.

Феликса знала это. Понимала и принимала, не желая пытаться сделать из Шама кого-то на него не похожего.

— Феликса Дейвил, — она с улыбкой попробовала сочетание на слух. — Звучит странно… Я могу оставить свою фамилию?

— Нет, — не колеблясь заявил Шам.

— Феликса Дейвил, — снова произнесла она, положила ладонь на его гладкую щеку, заглядывая в зеленые глаза напротив. — Я смогу привыкнуть к этому сочетанию.

Шам притянул к себе изящное тело, испытывая острое желание никогда не выпускать из рук.

— Сможешь, — он без сомнений кивнул.

Фоукс — совсем скоро Дейвил — со счастливой улыбкой прижалась к ненавистно-любимым губам.

Пожалуй, это лучшее Рождество, какое мог устроить Шам Дейвил.----Буду рада обратной связи в виде ваших комментариев ❤️Всех с прошедшими праздниками!