Алтарь Отечества. Альманах. Том I

С донесением в Бычки

В Балашове дивизию пополнили, мы отдохнули, получили новое обмундирование. В начале февраля 1943 г. по железной дороге поехали на фронт. Выгрузились в Ельце и сразу же своим ходом двинулись на Ливны. Боёв здесь не было, кто-то до нас освободил эти места. Когда Ливны остались позади, начались бои, причём противник не выдерживал нашего натиска и отступал, так что мы довольно быстро продвигались на запад. Освободили в Курской области Фатеж, Пальцево, Дерюгино, Бычки, прошли лес за Бычками и остановились надолго: иссякли силы.

Февраль выдался ветреным, снежным, дороги заносило, и хозяйственные службы отставали. Солдатам долго не меняли бельё, не было бани. У нас завелись вши и очень беспокоили, а средств борьбы с ними не было. Оставалось одно: мы углубляемся в лес, разводим костёр, снимаем бельё и прожариваем его над огнём. Но пламя колеблется, то ниспадает, то поднимается и не столько уничтожает зловредных насекомых, сколько прожигает ткань. Появились даже единичные случаи заболевания тифом: в подразделении от тифа умер боец СЕДЛЯР. Тогда все зашевелились: появились машины «вошебойки», в которых прожаривали одежду, для нас стали регулярно устраивать баню и менять бельё. И вшей победили.

Так вот, когда «вошебоек» и прочего ещё было, послали меня с пакетом к командиру полка подполковнику ПОЛЯКОВУ, уехавшему в Бычки в баню. Подполковнику Полякову было лет пятьдесят. В полку его очень любили за справедливость и природный ум. Он погиб в боях за Речицу осенью 1943 года – подорвался на мине.

Дело было к вечеру. Я дошёл до деревни и разыскал дом, где остановился командир полка. Передал пакет. Лейтенант АНТОНОВ, адъютант командира полка, наверное, меня пожалел, так как мне предстоял обратный семикилометровый ночной путь лесом, и оставил ночевать. Положили меня на лавку, какие были в старинных крестьянских домах. На эту же лавку лег и лейтенант Антонов. Мы оказались голова к голове с промежутком с полметра.

Утром я встал, оделся и вышел на крыльцо. Там стоял адъютант, держа в левой руке свою гимнастёрку, и пальцами правой руки что-то снимал с неё. Я попросил у него разрешения идти и, получив, попрощался и отправился в расположение своей части. И только дорогой, обдумывая всё происшедшее, я сообразил: ведь лейтенант, вероятно, снимал со своей гимнастерки вшей, которые перебежали с меня. Со стыда я был готов провалиться сквозь землю: разве место мне было на лавке неподалеку от лейтенанта!