Попасть замуж

Глава шестая

Косые полосы света, падавшие в сад из окон столовой, погасли. Значит, свадебное пиршество закончилось. В волнении я сжала ворот рубашки. Впервые в голову закралась чудовищная мысль: а вдруг Родвиг не придет? Отправиться к себе спать как ни в чем не бывало или и вовсе уедет на свидание со своей таинственной возлюбленной? Теперь я уже преисполнилась твердой уверенности в том, что незнакомка из сада – любовница моего мужа. К тому же мотивы женитьбы Родвига все ещё оставались невыясненными. Вполне вероятно, что супруга ему потребовалась просто для видимости, прикрытия. Тогда понятен и выбор провинциальной девицы, не слишком-то любимой родней.

Я уже успела основательно накрутить себя, когда бесшумно растворилась дверь, которую я раньше не замечала – слишком искусно она сливалась со стеной. Как оказалась, эта дверь соединяла мою спальню со спальней моего супруга. Я уловила пробежавший по голым ногам легкий сквозняк и обернулась. Максимиллиан Родвиг стоял в проходе и рассматривал меня. Он тоже успел уже принять ванну – волосы его на концах оставались влажными – и облачиться в халат. Я замерла, не в силах заставить себя сделать хоть шаг ему навстречу или что-то произнести. Как есть невинная дева!

Он подошел ко мне и провел рукой по моему плечу, приспуская рубашку. Я вздрогнула и даже всхлипнула. Да что со мной такое? Я ведь хотела этого мужчину, но вела себя словно испуганная девственница. «Впрочем, – тут же напомнила я себе, – ты и есть девственница. Снова».

Максимиллиан истолковал мое поведение по-своему.

– Не бойтесь, – сухо произнес он. – Я постараюсь сделать все быстро и причинить вам как можно меньше неудобств.

Вот здесь я едва не расхохоталась нервным смехом. Неудобств, надо же! Вообще-то, я рассчитывала на приятные ощущения, а не на минимум этих самых неудобств.

– Я погашу свет, – предложил он. – В темноте вы будете меньше смущаться.

В спальне горел всего один ночник. Под стеклом бились и взмахивали огненными крыльями световые бабочки – очень красиво. И очень романтично. Я быстро схватила тонкий шифоновый розовый шарф (специально приготовила) и набросила его на светильник. Свет стал ещё более приглушенным и слегка розоватым.

– Анита? – неуверенно позвал Родвиг.

Видимо, мое поведение не совпало с его ожиданиями. Но мне уже надоело строить из себя испуганную девственницу. Доказательства моей невинности супруг получит очень скоро, но лежать бревном и думать о подарках я не намерена!

– Мы должны называть друг друга на «вы»? Мои родители обращаются на «ты».

И я похлопала для достоверности ресницами. Не уверена, что Максимиллиан разглядел мой маневр – все-таки в спальне теперь царил полумрак. Весьма интимный, надо сказать, полумрак. А разложенная постель притягивала взгляды.

После короткой заминки мой муж ответил:

– Хорошо, мы тоже можем перейти на «ты».

– А как мне звать тебя?

Кажется, он начал терять терпение, потому что переспросил раздраженно:

– В каком смысле – как?

– Ну, я ведь не могу обращаться к мужу «мейн Родвиг», верно? Макс?

Он вздохнул.

– Хорошо, пусть будет Макс. А теперь, Анита…

– Ани, – перебила его я. – Все близкие зовут меня Ани.

В конце концов, Ани звучит очень похоже на Аня. Пусть называет меня почти родным именем.

– Хорошо, Ани. Наверное, вам… то есть тебе лучше будет лечь.

Какой быстрый! Ну уж нет, так легко ты не отделаешься!

– А разве ты не поцелуешь меня?

Он дернул плечом, двумя широкими шагами преодолел расстояние между нами и быстро чмокнул меня в губы. Которые я тут же надула.

– Супруги целуются совсем иначе. Поцелуй меня по-настоящему, Макс.

Эти слова я не протянула тоном капризной девочки, о нет. Напротив, я понизила голос и прошептала их ему на ухо. Он вздрогнул, отстранился и внимательно посмотрел на меня.

– Ты уверена?

Еще как! Более чем уверена. Но вслух этого лучше не говорить.

– Я хочу попробовать.

Конечно, я лукавила. Даже если не принимать во внимание мою прошлую жизнь, то все равно оставался Алекс, с которым я уже целовалась. Так что слово «попробовать» могло относиться только к поцелуям с Максом. Но ему об этом знать вовсе не обязательно.

Он приподнял мое лицо за подбородок, и я посмотрела в его глаза, казавшиеся сейчас совсем черными, словно зрачки расширились так, будто закрыли радужку. Этот темный изучающий взгляд отчего-то напугал меня, и я зажмурилась. А потом почувствовала прикосновение к своим губам. Осторожное, почти невесомое. Затаив дыхание, я подалась вперед и приоткрыла губы, предоставляя Максу свободу действий. Он немного помедлил, а потом сжал меня в объятиях, смял поцелуем губы, проник языком в рот. О да! Куда там слащавому красавцу Алексу! Против Макса он – жалкий ботаник, неопытный юнец. А потом все мысли об Алексе вылетели из моей головы. Как и все прочие мысли. Остался только Макс, его губы, его руки. Я и сама не поняла, когда он успел стянуть с меня рубашку, только почувствовала спиной прохладу простыней.

– Не бойся, – шепнул он мне.

«Я не боюсь», – хотела ответить я, но только застонала, потому что втянул в рот сосок, нажал языком, прихватил зубами. Я цеплялась за его плечи и выгибалась всем телом, пока он сводил меня с ума неистовыми ласками. Внутри поднялась жаркая волна, закрутилась тугой спиралью внизу живота. Я хотела выкрикнуть: «Хочу тебя!», но из пересохшего горла вырвался только невнятный всхлип.

– Тебе нравится? – спросил Макс, отстраняясь.

– Да, – простонала я, сжигаемая желанием дойти до конца, принадлежать ему.

Он окончательно сбросил распахнувшийся халат, пошарил рукой в кармане и выудил какую-то склянку. Я не отводила от него взгляда.

– Это чтобы тебе не было больно в первый раз, – пояснил он.

Понятно, какой-то местный анестетик. Я уже хотела возмутиться, заявить, что не желаю лишаться даже части ощущений, но вовремя прикусила язык, напомнив себе, что должна изображать невинную девицу. Надеюсь, Макс меня простит, если я не стану округлять глаза и восклицать: «Какой он большой!», словно героиня дамского романа. Пошлейшая фраза! Кажется, я и в свой первый раз ее не произносила… или произносила… или… не помню… ах, Макс!

– Да-а, – простонала я, почувствовав прикосновение его пальцев.

А спустя всего лишь пару мгновений внутри все будто немного онемело. И я действительно не почувствовала боли, только легкий дискомфорт. Все тело горело, не утратив чувствительности, и Макс продолжал ласкать меня, поглаживая бедра, сжимая грудь, целуя шею, ключицы, щеки, губы. Так что определенную долю удовольствия я все-таки получила. И все закончилось и он отстранился от меня, нежно поцеловала его в плечо и шепнула:

– Это было… м-м-м… приятно.

– Это хорошо, – сонно пробормотал он. – Потому что завтра мы повторим.

«Только без дурацкой мази», – подумала я.

И тоже уснула.

* * *

Проснулась я в одиночестве, Макс ушел, пока я спала. Будь я юной Анитой, возможно, и расстроилась бы, но имевшийся за плечами опыт подсказывал, что даже самая волшебная ночь не всегда избавляет от чувства неловкости наутро. Да мне и самой не хотелось бы, что бы Макс видел, как я, охая и хватаясь за поясницу, сползаю с кровати. Внутри все болезненно ныло – действие анестетика закончилось.

– Лита, – хрипло позвала я и сама поразилась звучанию собственного голоса. – Лита!

– Да, мейни?

Служанка будто бы соткалась из воздуха. Неужели она после ухода Макса заняла пост в спальне, чтобы услужить мне по первому требованию? Впрочем, тем лучше.

– Ванну, – коротко распорядилась я. – Горячую. Потом завтрак.

– Слушаюсь, мейни. Ваша матушка осведомлялась, когда вы понесете дары Реорану?

Ну вот, очередная традиция. После первой ночи новобрачные несут божеству дары, которые показывают, насколько новоиспеченные муж и жена остались довольны друг другом. И здесь, надо заметить, у женщин опять нет выбора: их подарки заранее выбирают члены семьи. Конечно же, мейн Варн точно пожелает показать, как счастлив заполучить такого зятя. А вот мужчины изгаляются как могут. Хуже всего, если невеста уже утратила невинность, тогда и крысиного помета насыпать на алтарь могут. И считается, что боги не гневаются на такое непочтение: послали ведь бедолаге бракованную спутницу жизни. Во мне проснулось любопытство: чем отблагодарил Реорана за меня Макс? Подношения, ясное дело, божество себе не заберет, подарки потом раздадут беднякам, но очень уж интересно взглянуть.

– Перед завтраком, – решила я. – Все равно сначала ванну.

Как бы мне ни хотелось поскорее спуститься в алтарный зал и посмотреть на подношение Макса, но неприятно ноющим мышцам требовалось расслабиться в горячей воде. Поэтому я вытрясла в ванну почти полный флакон ароматической соли, пропитанной жасминовой эссенцией, и с наслаждением провалялась в блаженном ничегонеделании чуть ли не полчаса. Выбралась только тогда, когда покрасневшая кожа на пальцах некрасиво сморщилась. И первым делом смазала лицо и руки густым питательным кремом.

Лита уложила мои волосы в сложный узел на затылке, перевила несколько прядей жемчужными нитями и помогла мне облачиться в выбранный для второго дня торжеств наряд: светло-синее платье с низким декольте, которое полагалось прикрывать прозрачным голубым шарфом. Я вспомнила, как использовала ночью точно такой же шарф, только другого цвета, и невольно смутилась. К щекам прилила кровь. Да еще и Лита, будто нарочно, подняла шарфик с пола, куда он соскользнул, и сокрушенно покачала головой, должно быть, не понимая, как он оказался в столь неподходящем месте.

Вряд ли горничная осмелилась бы задавать вопросы, но я поспешила сказать, предвосхищая возможную реплику:

– Скажи мейни Лизбет, что я готова.

Мама появилась так быстро, словно дожидалась под дверью. За ее спиной маячили слуги с набитыми доверху корзинами. Я разглядела высовывающиеся из одной из них горлышки винных бутылок и усмехнулась.

– Возьми, Ани, – велела мама, протягивая мне небольшой, но увесистый мешочек.

Я не удержалась и заглянула внутрь. Среди мелких медных монет тускло поблескивало серебро. Немного, конечно, но все равно – отец расщедрился. В основном в свадебные дары насыпали медяки, а значение имел размер мешочка. Все нуждающиеся в округе получали после свадьбы пищу, питье и деньги: иногда по монетке, иногда по десятку. А иногда и по свертку с пометом – здесь не угадаешь. Как и с едой: можно получить хлеба и мяса, а можно – и подгнивших овощей. Насколько новобрачные довольны друг другом. С питьем дело обстояло проще: выбор небольшой. Либо вода, либо эль, либо кислая брага, выдаваемая за вино. Мейн Варн, судя по замеченным мною бутылкам, предпочел третий вариант.

Странным казался мне спуск в святилище: вроде бы я уже шла по этим же коридорам и лестницам только вчера, но все вокруг видела впервые. И каменные полы подземелья, и на удивление сухие светлые стены, и причудливые светильники, и узкие ступени – все я разглядывала с любопытством. И теперь, когда сердце не сжималось больше от волнения, отметила, что воздух вовсе не сырой и затхлый, как обычно в подвалах. Не знай я, что спустилась под землю, так ни за что бы не догадалась. Окон нет? Да на это даже внимания не обратишь, так светло. Магия, не иначе.