Сайберия. Книга 4: Пожиратель

Глава 5

Оранжереи, о которых говорила Скворцова, находились в дендрарии — обширном секторе в южной части парка, в котором были высажены образцы различных растений, подчас довольно редких и неприспособленных к местному климату.

Последний раз я был в этой части парка, когда нашёл застрявшую в каменном коконе Вяземскую. Сейчас даже заглянул в окрестности той памятной беседки снова. Там уже основательно прибрались, так что о месте битвы ничего не напоминало, кроме обломанных ветвей и торчащих из земли гранитных шипов, выращенных Каменевым. А вот осколков кокона, в котором была заключена Вяземская, почти не осталось — похоже, их куда-то вывезли.

Я даже пожалел, что не расспросил Катю, какую именно оранжерею она имеет в виду, потому что зданий со стеклянными решётчатыми куполами я насчитал с добрую дюжину, и разного рода подсобных помещений к ним было пристроено тоже немало. Часть из них, судя по запотевшим изнутри стёклам и красноватым отблескам, уже вовсю обогревалась с помощью распределённых по площади кусков огненного эмберита.

Жар-камень в этих краях вообще самый распространённый способ обогрева чего бы то ни было. Дрова и уголь, конечно, тоже используют, но как первичное топливо — чтобы поднять температуру быстро и высоко. Для дальнейшего же её поддержания выгоднее использовать именно огненный эмберит. Каждый такой кристалл имеет относительно невысокую температуру, редко выше ста градусов по Цельсию, так что с их помощью порой даже чай не вскипятишь. Однако при этом он содержит запас энергии, позволяющий ему «гореть» несколько месяцев, а то и лет — в зависимости от размера, температуры и качества артефакта. К тому же жар-камень может и «подзаряжаться» от более горячих объектов, что ещё больше увеличивает срок его службы.

Моё восприятие эдры за последние дни усилилось. Может, из-за преследующего меня голода, а может, в целом «прокачались» все умения, связанные с моим основным Аспектом. Так что кристаллы эмберита в теплицах я не только распознавал по косвенным признакам, но и буквально чуял их, даже сквозь стены.

Увы, безопасно поглощать эдру из жар-камня я пока так и не научился — штуки эти очень нестабильны, и даже при попытке просто зацепить Аспект Огня они буквально взрываются. Продолжать эксперименты в этом направлении пока нет ни малейшего желания — слишком свеж в памяти прошлый раз, больше похожий на изощрённую пытку. К слову, то место в гараже, где Демьяну пришлось привязать меня к столбу, потом пришлось серьёзно ремонтировать, потому что на стене и полу осталось огромное обгорелое пятно.

Вместе с тем, мой «нюх» на эдру не только усилился, но и стал гораздо тоньше. Постепенно я учился распознавать тончайшие нотки её присутствия. Особенно это касалось энергетических «следов», оставляемых нефилимами. К примеру, обнаружил же я признаки недавнего присутствия вампира у нас в саду — там, возле избы Демьяна. Ещё пару недель назад мне это вряд ли бы удалось. Албыс-то я выследил, но это существо более высокого порядка, и энергетический след оставляет очень яркий и специфичный.

Что ж, посмотрим, удастся ли мне унюхать таким образом следы Бэллы. Чтобы скрываться здесь, ей наверняка приходится активно применять свой Дар — нужно ведь морочить голову местному персоналу, иначе кто-нибудь обязательно попытается прогнать её или доложить о нарушительнице начальству…

Шёл я не торопясь, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям, ловя каждый звук, каждый шлейф парящей в воздухе эдры. Занятия уже давно начались, в парке было довольно тихо и безлюдно, скрип снега под моими ногами разносился отчётливо и даже несколько зловеще. Хотя, наверное, это я сам себя накручиваю…

Обошёл ближайшую ко мне теплицу кругом, двинулся к следующей, постепенно выкручивая воображаемый регулятор восприятия на максимум.

Ощущения были занятные. Мир будто стал ярче, контрастнее, многие объекты раскрасились цветными разводами или стали будто немного двоиться — контуры их размывались из-за мерцающего абриса, сформированного эдрой.

Самой магической энергии вокруг было необычно много. На лекциях нам уже объяснили, что так всегда бывает, когда приходит циклон с востока, особенно с осадками. Насыщенные эдрой ветра порой несут с собой аномальные явления вроде магической грозы или чего-то вроде северного сияния. Даже зимой. Но пока мне такого наблюдать не доводилось. Но вот выпавший снег отчётливо «фонил» голубоватым отсветом. В нём тоже содержится довольно много эдры.

Собственно, поэтому здесь, в Сибири, Одарённые встречаются гораздо чаще, чем где-либо ещё. Эта принесённая от Ока Зимы эдра впитывается в землю, воду, долго витает в воздухе и подспудно влияет на всех живых существ.

Что ж, совместим приятное с полезным. Не разглядев нужных следов, я начал жадно впитывать это похожее на выпавшую росу богатство — не пропадать же добру. Эдра сама стекалась ко мне цветными шлейфами так, что я был похож на центр огромного водоворота радиусом метров в пять. Пару минут, пока дошёл до следующей оранжереи — и грудной узел был полон под завязку. Голод чуть стих, теперь можно спокойно вести поиски дальше.

Следующая теплица была, пожалуй, самой большой в округе — вытянутая в длину на добрые полсотни метров, с добротным кирпичным основанием выше человеческого роста, с решетчатой стеклянной крышей — покатой и с подогревом, чтобы снег не задерживался.

Скорее всего, именно про неё Скворцова и говорила. К зданию ведёт отдельная, уже расчищенная от снега дорожка, так что, видимо, студентов сюда водят часто. Даже сейчас двери на торце чуть приоткрыты, и можно расслышать доносящиеся изнутри голоса.

Заглянув, я увидел недалеко от входа профессора Коржинскую с группой студентов. Нашивки на форме были незнакомые — я ещё не успел выучить символы всех институтов и факультетов, входящих в университет.

Тихонько прошмыгнув в дверь, я пристроился в хвост группы, неторопливо идущей по центральному проходу оранжереи.

Внутри было так тепло, что тут же захотелось расстегнуть пальто, что я и сделал. Многие из студентов вообще сняли верхнюю одежду и держали её на сгибе локтя или закинув через плечо. Сама Коржинская — как всегда элегантная, с высокой причёской и в приталенном лёгком пальто — шагала впереди, время от времени указывая на тот или иной экспонат.

— Большинству этих растений теплица не требуется — они научились выживать даже в условиях экстремально низких температур. Однако помещение их в более благоприятную среду имеет очень интересный эффект. В Сайберии они приспособились расти и развиваться в короткие периоды оттепелей, на время морозов замедляя все процессы практически до нуля и формируя защитный кокон из эдры. Зимой мы обязательно посмотрим, как это выглядит на практике — в северной части парка многие из этих растений высажены прямо в грунт.

Она остановилась напротив здоровенной бочкообразной коряги, обросшей длинными шипами, между которыми, будто прячась, выглядывали яркие розово-белые цветы размером с кулак.

— Однако те экземпляры, что высажены здесь, в отапливаемой круглый год теплице, развиваются в несколько раз быстрее за счёт того, что не уходят в спячку и получают гораздо больше тепла, чем их собратья.

Обратите внимание на этот Rhododendron Sibericа Praedatoria. Крайне любопытная устойчивая мутация растения из семейства вересковых. Иногда его называют сибирским кактусом — очевидно, из-за внешнего вида, но не только. Видоизменённый ствол этого растения, по сути, превратился в природный термос, способный поддерживать постоянную температуру, независимо от температуры внешней среды. Прежде всего это нужно растению, чтобы сохранять внутри запас воды в жидком виде и не впадать в спячку полностью. Весной, когда солнце уже начинает пригревать, но почва всё ещё промёрзла, этот запас позволяет раньше пустить зелёные побеги.

Однако из-за своих свойств он привлекает внимание мелких животных, которые любят устраивать внутри него норы, пользуясь его теплом. Чтобы обезопасить себя от них, сибирский рододендрон обзавёлся внушительными шипами, к тому же ядовитыми. Но не остановился и на этом. На более поздних этапах развития этот кактус становится… плотоядным!

Коржинская осторожно ткнула деревянной указкой в один из красных мясистых цветков, и тот вдруг сомкнулся, довольно шустро захватив добычу. Правда, почти сразу же отпустил, поняв, что указка несъедобна.

— В дикой природе развитие данного растения замедленно в несколько раз, поэтому до этой фазы оно порой и не успевает дойти, погибнув раньше или застряв на предыдущей стадии. Да и в целом механизм данной трансформации не до конца изучен. Хотя в оранжереях университета насчитывается уже около десятка плотоядных экземпляров Rhododendron Sibericа. Причём данный — совсем не самый крупный по сравнению с остальными. Но зато более-менее безопасный, чтобы демонстрировать его на лекциях… Эй, осторожнее! За ограждение не заходить! Галагуш, я всё вижу!

Профессор окрикнула одного из великовозрастных балбесов неожиданно жёстким голосом.

— Галагуш, ещё одна подобная выходка — и мой предмет будете изучать исключительно по книгам и иллюстрациям.

— Простите, Софья Николаевна, я просто…

— Просто «что»? Хотел избавиться от лишних пальцев?

По группе студентов прокатилась волна смешков, но Коржинская, вскинув голову, обвела всех взглядом сквозь сдвинутые на кончик носа очки.

— Ничего смешного, господа. Вокруг Rhododendron Sibericа Praedatoria не зря установлено ограждение. Растение безошибочно чувствует приближение добычи — как по вибрации почвы, так и по температуре. И атаковать может гораздо быстрее, чем вы можете представить. Обратите внимание на нижнюю часть. Видите эти наросты, похожие на коконы? Это схлопнувшиеся цветки и, судя по всему, в них находятся пойманные мыши. А вон в том — что-то покрупнее. Растение приманивает добычу с помощью запаха своих цветов — настолько сладкого и манящего, что сопротивляться ему сложно.

— Да вот я и унюхал, хотел сорвать хоть один лепесточек… — проворчал проштрафившийся студент, снова вызвав смех и подначки однокурсников.

— И снова — не вижу ничего смешного, — строго отозвалась Коржинская. — Уже доказано, что аромат этого растения содержит в себе особые дурманящие химические соединения, действие которых схоже с наркотиками. На людей они в естественном виде действуют слабо. Однако цветки сибирского рододендрона используются в парфюмерии. Их нектар в высокой концентрации, добавляемый в духи, обладает очень выраженными свойствами афродизиака. Правда, очень быстро улетучивается, так что действие его недолго.

Тут уже зашушукались девчонки из группы. Меня, впрочем, эти парфюмерные изыски не особо интересовали. Зато в ходе рассказа о плотоядном растении в памяти всплыли образы из воспоминаний албыс. О чёрном дереве-пожирателе, стоящем в тайге неподалёку от деревни Самусь.

— И часто растения в Сайберии становятся плотоядными? — спросил я.

— Хм… Сибирский? С Горного факультета? — наконец, разглядев меня в задних рядах, удивилась Коржинская. — Но у вас же сейчас другой предмет…