Бастард-2

Глава 6

После первых трех песен я расслабился, и время от времени поглядывая на сцену, беседовал с Содией. Она снова вспомнила, как я сегодня виртуозно расправился с Сенраком, даже не вступая с ним в бой, и очень радовалась, что мне не придется драться с ним по-настоящему. С ее слов выходило, что господин этот, несмотря на свой вид хлыща и фанфарона, на самом деле один из лучших фехтовальщиков своего времени. И сравнительно небольшое количество убитых им на дуэли противников не стало гораздо больше только потому, что будучи людьми осведомленными, прагматичными и хитрыми, потенциальные недоброжелатели Сенрака предпочитают с ним дружить, а не конфликтовать. Потому кроме двух городских завзятых бретеров, убитых Сенраком в поединках, все остальные на его счету — новички, прибывшие в столицу с различных концов огромной империи. Они не знали, кто такой этот парень, повелись на провокацию, и послужили вящим примером для укрепления статуса Сенрака. Теперь никто из городских завсегдатаев балов и других аристократических тусовок не рисковал устроить с ним ссору, предпочитая худой вежливый мир доброму дуэльному поединку.

А расслабился я после первых трех песен вот почему: ничего нового в исполнении этой девушки не было. Ну…кроме ее внешности, способной завести любого мужика, даже если он в одном шаге от смертного одра. Песни все старые, я их уже слышал, и пусть даже девушка пела и играла на лютне удивительно профессионально, как человек, который учился этому искусство с самого детства. Как я, к примеру. Главное — «контент», который она выдавала на-гора. Он был банален и скучен, что меня немало разочаровало.

После каждого исполнения наемники кидали на сцену деньги, которые мальчишка-слуга ловко собирал, выколупывая даже те монетки, которые умудрились закатиться в щели между досками помоста. Его малый рост и худосочное телосложение позволяло ему пролезать в щель между помостом и полом, не до конца зашитую узкими планками. Подозреваю, что хитрые рабочие трактира сделали щелястый настил абсолютно осознанно, устроив себе что-то вроде небольшой копилки. Закатилась монетка под пол — кто ее сумеет достать? Если только специально сделанным инструментом, чем-то вроде швабры на длинной рукояти. Видел я такие в одном из трактиров.

Итак, по Сенраку все было ясно, и в общем-то я с облегчением вздохнул. Клан его оказался одним из самых богатых кланов — наподобие того, что я недавно вырезал под корень. Замучаешься перечислять все предприятия, все бизнесы, которыми владел этот местный князь.

Кстати, здесь существует понятие «князя», то бишь Главы Клана. Само собой, это не «князь» в привычном мне понимании, но…нечто ему подобное. Здесь еще нет четкого разделения по…не знаю, как это назвать. Слово забыл, если вообще его знал. В общем, тут есть Князья, князья поменьше, еще меньше и…ну совсем маленькие князики. Они похожи по социальному статусу, но…различаются по богатству и влиянию. Вообще, все идет к тому, что Император придумает…о! Вот как это называется — «титулы». Придумает титулы, чтобы четче различать своим дворян по степени влиятельности и родовитости. Удивлен, что никто ему до сих пор этого не подсказал.

Так вот — Сенрак был одним из наследников Князя, не Великого Князя, не наследника трона, не близкого родственника Императора, но Князя — одного из богатейших и влиятельнейших родов Империи.

Сенрак вообще-то был у Клана не в чести (опять же со слов Содии), но разве мажоров, которые хулиганят и ведут себя непотребно любят меньше, чем благовоспитанных сыновей? Иногда даже больше, чем остальных. Он же младший, а значит ему позволяют гораздо больше, чем старшакам. Вот и развлекается мажорчик, самоутверждаясь за счет провинциалов, и тех, кто как ему кажется гораздо слабее его по уровню владения холодным оружием. Впрочем, другого здесь пока еще и нет — ни горячего, ни очень горячего. Из луков и самострелов тут не дуэлятся. И нигде не дуэлятся.

Хорошо, что я все порешал. Сам собой горжусь! В последний момент додумался, что нужно сделать. И вот — сработало.

Я снова посмотрел на сцену, там как раз собрали последние монеты, и мальчишка полез под помост — выколупывать остальное. Мне стало смешно — представляю рожи здешнего персонала! Вот сейчас они его костерят! И всю труппу — тоже. Жадные мол, жлобы! Уж не могли оставить десяток монет «на пропой»! Но я за эту троицу — нефиг хитрить, обирать артистов. Они честно работают, так что пошли бы вы все лесом.

И тут девушка заиграла — перебором, как на гитаре. И эта музыка неуловимо отличалось от той, к которой тут привыкли. С полной ответственностью могу это сказать, зная множество земных мелодий. И множество здешних.

Ее голос, звучный, сочный, пробирающий до печенок…. А зал — шумный, веселящийся, грубый и циничный…стал затихать. Тише, тише…тише…и гробовая тишина, почти не нарушаемая — даже бульканьем наливаемого в кружку вина. Наемники затихли. Все затихли. И немудрено…

Как под весенним солнышком
Два клена поднялись,
Как под Большой Медведицей
Два брата родились.
Один — с кудрями черными,
Другой был бел, как лен,
А в остальном похожие,
Как клены под окном.
Строгая внукам по мечу,
Посмеивался дед:
Не различить вас матери,
Как каждый будет сед!
Два клена под окном срослись
В один могучий клен.
Два брата дружно поднялись,
Да канули в полон.
Сошёлся клином белый свет
На девушке одной,
И в первый раз не уступил
Ни тот, и ни другой.
Не жить без той девчонки им,
И счастья не видать.
Осталось только и пойти
В дружину воевать.
Один дал клятву верности
За князя умирать,
Другой же брата княжьего
Поклялся защищать.
И мало той одной судьбе
Насмешки на двоих, -
Свела судьбина на войне
Друг против друга их.
Дружины бились за князей
До смерти, как клялись.
Два брата в битве смертной той
В последний раз сошлись.
Вонзенных не видать мечей
В объятьях крепких их,
И снова, вновь, — в одну судьбу
Сплелась судьба двоих.
И — нет князей, а братство — есть,
За брата б жизнь отдать!
За брата, — брата родного, -
Не горько умирать!
Обнялись крепко-накрепко, -
Как в детстве, — не разнять, -
И между ними никому
Уж никогда не встать.
Как под весенним солнышком
Упали — не поднять,
Лежат седых два молодца, -
Не различит и мать.

Когда Ирен прекратила петь, и музыка стихла, секунд пять все продолжали молчать. А потом…нет, никто не кричал, никто не хлопал в ладоши и не стучал по столешнице. Дождь из монет прокатился по сцене, застучал по гулким доскам. И мне вдруг вспомнилось, как я хоронил своего товарища, убитого в Чечне. И как комки осенней мерзлой земли стукнули по крышке гроба.

От воспоминания даже передернуло. Справившись с собой, я достал серебряник, и прицелившись кинул его на сцену, едва не угодив в макушку ползавшего по доскам мальчишки. Он ловко схватил покатившийся кругляк, подняв веснушчатую голову улыбнулся беззубой улыбкой и помахал в мою сторону — мол, спасибо! Я тоже улыбнулся. Мальчишка был забавным, этакий «Вождь краснокожих», как из известного фильма с Вициным. Рыжий-огненный, что тут довольно-таки большая редкость.

И снова Ирен заиграла, и снова зал притих. Удивительно, но эта девчонка сумела поймать на крючок здоровенных мужиков, грубых и можно сказать — жестоких. Зацепила, да. Как и меня. Вонзила крючок в душу по самую дужку, и потянула, потянула! Настоящая артистка, без всякого сомнения.

Отчий дом тесен стал,
Нет в нем больше утех.
Ветер с воли позвал
Убежать с ним от всех.
Отозвался в крови
Жизни яростный зов:
Жить нельзя без любви,
Миром правит любовь!
Я искала его, -
Нареченного мне, -
В каждом взгляде чужом,
С ветром мчась по судьбе.
Я любовь не нашла,
Потеряв отчий дом.
Как и в сердце моем, -
Пустота теперь в нем.
Кто когда-то там жил, -
Тот теперь не живет.
Кто когда-то мне пел, -
Мне теперь не споет.
Только памяти снег
Ветер кружит в ответ,
Да мерцает мне свет
Звезд, которых уж нет…

Похоже, что Ирен пела о себе самой. Почему-то мне это было ясно с первых строк песни. Впрочем, может я попался на удочку всеобщего заблуждения — само собой, писатели пишут в книге о себе, выводя главным героем, и само собой, певцы поют о себе, любимом…а как же иначе?

Хлопали как-то вяло, но деньги кидали очень даже активно. Мне показалось, что даже более активно, чем до этого. Ну как же…жалко девчонку — дом потеряла, переживает. Так хоть копеечкой ее поддержать! Ну, в смысле, серебряником. Тоже бросил, кстати. Деньги есть, чего жадничать?

Сколько точно есть денег — не знаю (давно в банке не был), но на проживание точно хватит, тем более что крыша над головой и питание у меня бесплатные. А всякого барахла типа камзолов и башмаков с сапогами — на несколько лет вперед. Я вообще-то неприхотлив, и одежду ношу аккуратно, так что… А всякое там пижонство метросексуальное оставлю для Сенрака. Пусть себе выряжается как попугай.

Хо! А я вспомнил, кого он мне напоминает. Видел фильм по роману «Роб Рой» Вальтера Скотта. Роман я читал в детстве, уже и не помню о чем там конкретно — только отложилось в памяти, что это про национального шотландского героя, который боролся с английскими оккупантами, да так и не доборолся. Жену его изнасиловали, дом сожгли — вот он расстроился и давай нормально бунтовать. Но не в том дело. Запомнился мне колоритный персонаж, которого сыграл замечательный актер Тим Рот, тот, что снимался у Тарантино в «Четырех комнатах». Вроде бы комедийный актер, но…черт подери, как гениально онсыграл английского аристократа! Одного из главных, если только не главного злодея в «Роб Рое». Это он изнасиловал жену главного героя и сжег его дом.

Так вот они сошлись в поединке — огромный горец Роб Рой с палашом в руке, и напомаженный, в парике, камзоле и лосинах аристократ, со своей глупой шпажонкой. Как оказалось, герой Тим Рота был одним из лучших фехтовальщиков своего времени. И разделался он с Роем красиво и без малейших затруднений. Вот только подвели его тяга к позерству и желание поглумиться над поверженным противником. Когда раненый, едва живой Роб Рой стоял на коленях, уронив палаш и ждал смерти — с приставленной к шее шпагой — герой Тима Рота отвлекся, посчитав Роя поверженным, сломленным, а тот ухватился ручищей за клинок шпаги (фактически тонкого меча), зажал его, не обращая внимания на то, что распахал ладонь до кости, подобрал свой палаш, поднялся, и…развалил противника практически до пояса. Мораль: никогда не недооценивай противника, даже если он уже на издыхании.

И…не обольщайся внешним видом своего врага. При всей несерьезности его облика, он может оказаться самым опасным противником, какие были у тебя в жизни.

Кстати — этот бой приводили в пример, как один из лучших постановочных фехтовальных поединков в кинофильмах. И это правда. Теперь, когда я сам в совершенстве владею всеми видами холодного оружия, существующего в этом мире, могу подтвердить это с полной ответственностью. Тим Рот — просто красавец. И мразного англичанина сыграл гениально, и с клинком в руке не подкачал. Профи.

И вот — Сенрак мне напомнил именно этого персонажа! Такой же обманчиво метросексуальный, и притом опасный, как ядовитая змея. Мда…хорошо, что я с ним решил вопрос. В дальнейшем надо будет держаться от него подальше.