Пришествие Второго

Камень и шторм

Иногда Вадистанский Вилаят называли протекающей крышей мира. Аколитке нравилось такое сравнение. Когда бесконечные горы сменились простором Штормового Океана, Эсфирь почувствовала, как с плеч упал невидимый груз. Закат расцвечивал катящиеся волны в тусклые оттенки багрового. Погода менялась на глазах. Миколаш вывел ионолёт на максимальную высоту, но порывы ураганного ветра то и дело били в корпус. Грозовые облака поднимались впереди как стена. Реактор выдавал полную мощность, и температура в кабине приблизилась к отметке в сорок градусов.

— Включи кондиционер, — попросила она, стягивая куртку.

— У меня на счету каждый киловатт, — заявил магик. — Время работает против нас, и любая задержка неприемлема.

Аппарат задрожал, войдя в турбулентную зону. Ведьма пристегнула ремни. Руки ныли от усилия, с которым она вцепилась в подлокотники. Послышался громовой раскат. Авгуры потухли, и наступил краткий миг невесомости.

— Молния! — выкрикнул астромант.

Реакция Миколаша сделала бы честь любому авиатору. Он дёрнул красный рычаг. Створки машины разлетелись в стороны. Рявкнули тормозные двигатели, и жилой отсек мягко спланировал на воду. В один момент раскрылись воздушные подушки, превратив обитаемый модуль в спасательный плот.

Вокруг стояла буря, но в оке шторма царило безветрие. Из глубины показались морды плезиозавров. Хищники с любопытством распахивали пасти, набитые зубами-иглами. Гальванический кабель, опущенный в море, посылал трескучие разряды. На какое-то время электричество распугает змеев, но всякая батарея рано или поздно истощится.

Миколаш проверил бесценную лампу. Филактерий чуть заметно дрожал. Спрятав трофей под мантию, астромант повернулся к девушке.

— Что нам теперь делать? — всхлипнула Кхалид.

— Мессир не потерпит опозданий, — согласился он. — Иди ко мне.

Эсфирь потянулась к мистику. Тот положил руку ей на плечо, а второй ладонью коснулся груди над сердцем. Тело пробила судорога. В глазах потемнело, когда силы оставили генетическую ведьму. Голос Моря Душ, который она слышала с детства, умолк.

Миколаш отстранился. От него тянуло запахом прелых листьев. Вокруг учёного заметались яркие сполохи, и через мгновение хлопнул вытесненный воздух. Девушка осталась одна.

«Телепортация», — поняла она.

Это была трудная, опасная и запретная психосила, доступная лишь самым просвещённым агентам Лиги. Мощи одного разума не хватало, чтобы расплести пространство и время, так что этот подлец украл ману той, кто верила ему как себе. Эсфирь вскочила на ноги и едва не свалилась. Качка вызывала дурноту. Упав на колени, ведьма пронзительно завизжала от обиды.

Её пустили в расход точно так же, как Альхазреда. Ею нагло попользовались и выкинули при первой возможности. Обманутая и брошенная, она проклинала всех: Лигу Прометея, Миколаша и особенно — Яна Менсиса, который послал её на самоубийственное задание. Конечно, Верховному Архитектору плевать на жизнь одного человека. Он хотел цепного демона, и Копирниг с радостью швырнёт Опалённого Человека к его ногам. О, эту хитрую сволочь ждёт всё: награды, почести, любые деньги, но самое главное — протекция богатейшего из олигархов Земноморской Республики. Никто не вспомнит, какие жертвы принесла Кхалид, чтобы найти путь в Тон-Трем.

Этого места не существовало по-настоящему. Отыскать его могли только избранные, святые и проклятые. Город показывался или самым чистым, или самым тёмным душам на Карронаде. Моральный облик Эсфири находился где-то посередине, так что ей пришлось много работать, чтобы исправить этот факт. Долгие месяцы она разбирала ветхие папирусы таш-джарганцев и пробивалась через корявую вязь. Днём она говорила с безумными отшельниками, слушала мифы дервишей и разбиралась в бессистемных россказнях Шайтановых Братьев. Ночами — дрожала от страха, когда её разум силился хоть немного понять эти гадости. Однажды Кхалид увидела порталы, созданные вымершей цивилизацией эльфов, и узнала, кто ломится в мир людей из Варпа. Она помогала дьяволистам в нелёгком деле пробития завесы. Благодаря ей и только ей вадистанцы научились бегать по тайным тропам и нападать на глубокие тылы рыцарей. Следовало беречь эти знания, предать Республику и собрать армию верных культистов. Она могла стать королевой и повести личный крестовый поход, но предпочла сохранить честь. За это и поплатилась. Ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным.

Аварийный маяк посылал сигнал «SOS», но вокс-коммуникации не были особенно популярными в этой стране. Кто мог услышать её тут, в сотне километров от берега? Эсфирь недовольно разглядела опреснитель. Устройство сломалось, а как чинить сложную технику, девушка не знала. Усталость накапливалась, и скоро генетическую ведьму одолел сон.

Средневековый город. Воздух переполняет смрад гниющих тел, валяющихся на улицах безо всякого порядка. Лишь одинокий монах в черной рясе бредёт по мостовой из ниоткуда в никуда. Горячий ветер откидывает капюшон, и палящему солнцу открывается череп, едва прикрытый слезающей плотью. Глазницы пусты. Их содержимое вырвал сам человек, дабы не видеть краха своего мира. Он знает, что есть еще один выживший. В башне пустого и холодного собора пробегает уродливая тень.

Пугающий горбун забирается наверх и бьет в колокол. Витражи оскверненного храма взрываются радужным светом. Калека хохочет, пока цветастое, окрашенное в невозможные оттенки зло нисходит на труп вольного города. Смех пробивается через тонкую завесу, отзываясь в Эмпиреях обречённым звоном. Он расползается во все времена и эпохи. Он поёт в горячечном бреду каторжника, умирающего от тифа, в кашле больного корью ребенка, в хрипе узника тюрьмы, сломленного голодом и пытками чудовищ в облике людей. Каждый человек, впервые столкнувшись с любой из множества болезней, слышит его на самом краю восприятия. Хохот раздаётся в космическом вакууме, ломая законы физики. Пространство лопается, как кожа поверх нарыва, и на волнах появляется страшнейший корабль из всех возможных.

Громада из катаной стали пробивает себе дорогу через океан. Внутри бронированного корпуса трепещет атомное сердце, чья сила может сравниться с мощью пленённого солнца. Огромные башни водят орудиями, которые способны разорять континенты. Прожекторы бьют ослепительными лучами, и миллионы варп-хищников гибнут, едва коснувшись белого сияния. Над командной рубкой вращается генераторный блок. Он сгущает реальность вокруг линкора, защищая повелителя морей от невидимых врагов.

Живые создания наполняют «Отто Кросига», возомнив, что он в их руках. Корабль неплохо осознаёт себя и верит в кровавое предназначение. Пусть смертные работают круглые сутки, обслуживая миллионы систем. Он притворится, что слушает их, пока люди ведут его на войну.

Эсфирь очнулась, когда на неё упала тень. Над головой завис блестящий диск, украшенный белыми крестами. Из люка спустилась верёвочная лестница, и девушка с радостью взяла протянутую руку помощи. Внутри её встретили солдаты, одетые в чёрную форму при касках с пиками. Их лица, точно вырезанные из гранита, воплощали самые мрачные идеи, какие только знала человеческая раса. Ведьма оказалась под прицелом двух стабберов с коробчатыми магазинами.

— Надевай, — приказал боец, протягивая корону из нуль-железа.

Спорить не имело смысла. Следующим ограничением стали кандалы.

— Кто вы такие? — спросила она.

— Достаточно того, что мы знаем, кто ты, — с отвращением бросил пленитель. — Горбоносая шпионка Менсиса!

Услышав оскорбление, Эсфирь обомлела. Она долго ходила по лезвию ножа, но даже вадистанцы едва могли сравниться с извергами Трорхейма. Сомнений быть не могло: рок занёс её в лапы самых жестоких и беспринципных злодеев мира. К слугам Йозефа Геллера.

Эпоха рыцарей заканчивалась. На смену грязным, тёмным и глупым кронштайнцам приходили они: воспитанные мучители с превосходным образованием и любовью к искусству. Когда феодалы падали в разврат, декаданс и упоение властью, трорхеймцы объявили своим кредо рациональность. Враги короля Танкреда гибли на простой войне, кострах и виселицах. Геллер же предпочитал гноить пленных в концлагерях по всем правилам медицинской науки. Когда баронишка прыгает в кабину шагохода и топчет крестьян, это можно понять. Но как быть с герцогом-учёным, который пишет людоедские указы, наслаждаясь музыкой Древней Жермани, и чья настольная книга — «Моя Судьба» Гитлара?

Перелёт закончился в ангаре. Повсюду, куда хватало глаз, работала бесчисленная обслуга. Возле гермодвери ждал крупный мужчина в силовой кирасе, покрытой защитными узорами. С наплечников свисали пергаментные ленты со строчками литаний, закреплённые восковыми печатями. В тени широкой шляпы выделялись резко очерченные скулы и волевой подбородок. Пижонские усы придавали его внешности немного старомодные черты.

— Меня зовут Виктор фон Крац. Добро пожаловать на «Отто Кросига», маленькая колдунья.

— Твой род занятий мне известен, — обронила Кхалид. — Судя по форме, ты охотник на ведьм.

Крац фыркнул.

— Почти угадала, но я королевский инквизитор, а не фанатик Церкви. Можно сказать, ты вытянула счастливый билет.

Телекинетик подняла бровь.

— Например, «Железную Деву» вместо кола?

— Здесь в почёте более цивилизованные методы общения. Будешь нормально идти на контакт — и мы ограничимся простой беседой по душам. Но если тебя интересуют пыточные камеры, то не волнуйся — их здесь хватает.

— Многообещающе.

Конвой проводил её в тесную комнату для допросов. Обстановка состояла из железного стола и пары стульев, освещённых дуговой лампой. Штурмовики молча вышли, закрыв переборку снаружи.

Инквизитор снял наручники, наполнил стаканы из подозрительной бутылки и немедленно выпил.

— Ты куришь? — внезапно спросил он.

— Нет.

— Правильно. Курить — здоровью вредить.

Щёлкнула зажигалка.

— Так вот, — продолжил он, стряхивая папиросу. — Что ты забыла в нейтральных водах?

— Могу задать вам тот же вопрос.

— У тебя нет шляпы, а без неё спрашивать нельзя — парировал Крац.

— Согласна, — улыбнулась Кхалид. — Но я бы её примерила.

— В другой раз, я на службе.

Давящая атмосфера вызвала тоску. Эсфирь потянулась к выпивке.

— Земноморский херес? Я думала, у вас любят пиво.

— Урожай тысяча четыреста тридцатого. Год кометы, — подтвердил шпик. — Что с тобой случилось? Выглядишь не очень.

— Меня бросили.

Аколитка подлила себе ещё, и через минуту её прорвало. Она рассказала всё: про Менсиса и его план разжечь войну, Опалённого Человека и Тревиша, бандитов и чернокнижников Султаната. Но больше всего девушка говорила о Копирниге. За короткое время бедный Виктор оказался посвящён во все тайны разбитого сердца и узнал о неумелых домогательствах с одной стороны и холодном безразличии — с другой.

— Значит, Джафар интересуется небоскрёбом в Тон-Треме? — мягко подтолкнул он.

— Это не простой дом, а башня Циолковского, — торжествующе отметила пленница. — Когда Механикум запустят АЭС, начнёт работать орбитальный лифт.