Пушки к бою

В какой-то момент Сюр исчез. А в кабинке появился Оверграйт. Он удивленно посмотрел вокруг и краем глаза увидел писающего Ибрагима. Шарахнулся в сторону, ударился плечом в стенку. Его оттолкнуло и кинуло на Ибрагима. Тот заканчивал свои дела и, увидев капитана, громко закричал:

– А-а-а-а! Пошел прочь, извращенец!..

Оверграйт, словно слон, бросился к дверке. Оттолкнул инженера. Тот, падая, ухватил капитана за рукав кителя. Оверграйт выбил дверь и, ревя как стадо испуганных слонов, вытащил за собой метиса с опущенными штанами. Оба вывалились из кабинки под ноги четверым бойцам из военной полиции. За спинами крепких парней стоял бледный матрос.

Снова Сюр оказался в теле, когда сидел в камере за решеткой. В соседней камере маялся Ибрагим. Он мерил камеру шагами и не смотрел в сторону капитана корвета. Стальные прутья, отделявшие офицеров, как бы разрезали его на части при каждом шаге. К решетке камеры, где сидел Сюр, подошел бригадный генерал. Долго и молча разглядывал его. Затем приказал:

– Подойди.

Сюр повиновался.

– Снова ты, подонок…

– Подонок не я, а Ибрагим. Это он трахает вашу дочь, пока я служу Родине.

– Ты самозванец, но ты мне нужен. Родине он служит…

Затем отвернулся от Сюра и отдал приказ сержанту:

– Выпустить обоих. Протокол задержания уничтожить. – И так же молча развернулся на каблуках и покинул гауптвахту.

У Сюра всплыли в памяти знания Оверграйта.

На станциях командный и офицерский состав баз был из общевойсковых офицеров, и между флотскими и общевойсковыми офицерами всегда существовало соперничество, кто круче. Флотские называли станционных офицеров «станционные крысы». А станционные офицеры флотских «рогоголовые». Часто такое соперничество перерастало в драки в увеселительных заведениях. И «станционные крысы» всегда пользовались моментом подгадить флотским. А тут им выпал такой шанс…

Сюр после разговора с бригадным генералом понял, каким продуманным карьеристом был Оверграйт. Он использовал дочь генерала для своей карьеры и отдал ее в липкие лапы станционных ловеласов. Не чувствуя внимания со стороны мужа и лишь ощущая глубокое его отчуждение, она подалась во всякие тяжкие…

«А мне-то какое дело?» – подумал Сюр и стал расплываться, размазываться и растворяться в Оверграйте.

Из гауптвахты вышел Оверграйт. Он не смотрел в сторону Ибрагима. Прошел к посадочному рукаву и забрался в шаттл. Следом залез метис.

Короткий полет – и шаттл пристыковался к борту корвета.

Метр возникшей невесомости в переходном тамбуре Сюр преодолел прыжком, и тут же раздалась команда:

– Смирно! Капитан на борту!

– Вольно! – отозвался Оверграйт и прошел через переходной шлюз.

– Вольно! – прозвучала дублирующая команда дежурного офицера.

Оверграйт вошел в свою капитанскую каюту и расстегнул тугой ворот форменного кителя. Сел и мрачно уставился на экран синего монитора. Что-то происходит странное. Он чувствует присутствие в своей жизни чужого человека и не понимает, что происходит. А происходит необъяснимое. Как он оказался в одной кабинке с Ибрагимом? Метис – любовник его жены и отец ее дочерей. Ему, Оверграйту, безразлично, чьи дети и с кем спит жена в его отсутствие. Он и сам с ней не спит, когда возвращается из похода. Все они, самки, живущие тут на станции, ему противны.

Заломило голову. Оверграйт застонал и отключился.

Сюр потер глаза и открыл их. Он на корабле. Знакомая картина каюты. Сюр воспринимал это как часть памяти нейросети капитана и, вспомнив проблемы Руди, нажал кнопку вызова.

– Дока ко мне! – сухо произнес Сюр. Он поднялся и стал широким, уверенным шагом мерить свою каюту. Следом буквально через две минуты появился старший медик корабля военврач второго ранга Линда Дуллит.

– Военврач Линда… – стала докладывать полноватая, рыхлая, высокая блондинка с короткой стрижкой и курносым маленьким носом.

– Линда, – перебил ее Сюр. – Проведите осмотр инженера Турса на предмет инфекционных венерических заболеваний и соблюдения правил личной гигиены. О результатах доложить. И сделайте это потактичнее.

– Есть, вей капитан, – отдала честь Линда. – Разрешите идти?

– Идите.

В каюту заглянул адъютант лай тир[8] Гир Репаст.

– Какие будут приказания? – уточнил он.

– Пока никаких. Свободен.

Гир исчез.

– Чиф не в духе, – негромко сообщил он Линде.

– Я поняла, – кивнула та. – Видимо, назначение Ибрагима ему не очень понравилось.

– А кому понравится, если вторым помощником назначают любовника твоей жены, – с гаденьким смешком ответил адъютант. – Что он от тебя хотел?

– Провести осмотр Ибрагима на предмет наличия венерических заболеваний.

– Вот же. – присвистнул адъютант. – Да уж, засада. Не завидую я Ибрагиму. И кто же ему так помог получить назначение на наш корабль?

– Кто-кто? Тесть чифа[9], по всей видимости.

– Ну-ну, – неопределенно произнес лай тир и ушел.

Дежурный матрос заглянул в инженерный кубрик. Увидел кондуктора Вили Тарпа.

– Господин кондуктор, инженера Турса срочно вызывают в медблок.

– Хорошо, я передам. Свободен.

Посыльный ушел.

– Вас просят пройти в медблок, вей главный инженер, – по внутренней связи передал сообщение Тарп и отключился. – Чтоб у тебя вшей нашли, скотина, – проворчал кондуктор.

Ибрагим Турс слыл женским любимчиком на базе. Стройный, красивый, с миндалевидными шоколадными глазами, он в отсутствие их мужей пользовался неизменным успехом у дам базы, и многие мужья горели желанием набить ему морду. Но метис был чемпионом базы по рукопашному бою. Поэтому желать-то желали, но вот осуществить месть не смели.

Руди прошла в медблок и уставилась на курносую блондинку. Та таяла под взглядом метиса и заметно нервничала.

На флоте ВКС Республики Новая Церсея сохранились имперские порядки и звания. Весь личный состав делился на офицеров флота и офицеров специальных служб. Флотских различали по званиям. Специалистов – по их должностям и профессиям.

У флотских были матросы, старшины, офицеры, адмиралы.

У спецов были механики – рядовые, кондукторы – технический средний персонал и инженеры. Все они делились на классы по уровню подготовки. Флотские всегда с большим высокомерием смотрели на спецов. Они считали себя высшей военной кастой, а остальных обслугой.

Все это Руди внезапно поняла, глядя на блондинку. Та хоть и облизывала ее глазами, но в этом похотливом взгляде самки сквозило превосходство флотского над спецом.

Нервничала и Руди, не понимая сути происходящего с ней. Но ее несколько успокаивало присутствие Сюра, который, как она знала, был капитаном корвета. В теле мужчины она сейчас страдала морально и физически. Была неуверенна и испуганна.

– Вы просили к вам прибыть, госпожа военврач… По какому вопросу?

– Господин главный инженер… Мне капитаном корабля поставлен приказ произвести ваш телесный осмотр на предмет наличия разных… э-э-э, – Линда на секунду замялась, – кожных и других заболеваний. Попрошу вас пройти за ширму и раздеться.

К немалому удивлению Линды, метис спокойно выполнил ее просьбу. Зашел за ширму и стал раздеваться.

– Я готов, – через пару минут произнес он.

– Тогда располагайтесь удобнее, я сейчас.

Линда надела медицинские перчатки и зашла следом. То, что она увидела, заставило ее густо покраснеть и вызвало короткий несдержанный смешок.

– Ох ты ж! Хм… Хе… Хм, – сдавленно произнесла она. Отвернулась. Трижды глубоко вздохнула. Пересилив себя, она оборвала свой неначавшийся смех. – Вей главный инженер, на гинекологическое кресло можно было не садиться. И так все хорошо видно.

Ибрагим сидел на месте осмотра женского персонала, положив ноги на перекладины и раскорячив их, выставил на обозрение свое красное мужское достоинство.

Услышав слова врача, Руди залилась краской, дернулась и попыталась слезть.

– Чего уж там, – остановила ее военврач. – Раз сели, то сидите уже. – Подошла ближе и стала рассматривать гениталии. Взяла в руки и стала осторожно вертеть их из стороны в сторону.

Руди с ужасом ощутила, что не принадлежащий ей мужской рудимент напрягается, а она сама начала испытывать волнительное возбуждение. В то же время руки военврача уже решительнее ухватили мужские принадлежности и принялись их массировать.

– Вы чем моетесь главинженер? – охрипшим голосом спросила военврач. – У вас сильнейшее раздражение гениталий. Такое ощущение, что вы помылись едкой щелочью…

Голос военврача затихал вдали, и Руди, не сумев справиться с накатившей волной страсти, попросила: «Еще…» Не отвечая на вопрос, с огромным облегчением исчезла.

На пульте личной связи пульта капитана загорелся сигнал вызова. Оверграйт потянулся рукой, включил громкую связь.

– Капитан на связи, – произнес он.

– Вей капитан, докладывает военврач Линда Дуллит. Ваше приказание выполнено. Осмотр главиженера Турса произведен. Выявлено раздражение кожного покрова гениталий. Венерических заболеваний не обнаружено. Но главинженер страдает острой формой психического расстройства. Примите рапóрт.

– Подождите, военврач. Какой приказ? Я не понимаю…

– Вы, вей капитан, по прибытии на корабль вызвали меня в свою каюту и отдали приказ провести освидетельствование главинженера Ибрагима Турса на предмет венерических заболеваний и доложить вам… Венерических заболеваний у Турса не выявлено. Обнаружилось сильное раздражение аллергического свойства половых органов. Лечение ему выписано…

– Постойте, военврач, – прервал Линду Оверграйт.

Он быстро пролистал логи событий, записанных в память на нейросети, и действительно обнаружил отданный им приказ осмотреть и освидетельствовать Ибрагима Турса на предмет венерических заболеваний.

«Чертовщина какая-то, – подумал он. – Зачем я отдал этот приказ? Жаловаться потом начнет».

– Линда, подождите. Не надо рапортов. Дело слишком щепетильное, связанное со старшим специалистом на корабле. Что там случилось с Ибрагимом? Доложите устно.

– Слушаюсь, вей капитан. Турс сначала разделся и сел в кресло для гинекологических осмотров. Это мне сразу показалось странным. Я начала осмотр, а он начал возбуждаться…

– Как вы это определили?

– Как?.. У него встал.

– Продолжайте.

– Потом он неожиданно попросил продолжать его гладить, а потом стал кричать, что я себе позволяю…

– А что вы себе позволили?

– Да ничего особенного, осматривала его гениталии, и все. Затем смазала антигистаминным кремом. Там такое покраснение было… А он взял и возбудился. Эти андромедцы такие… Такие немного сумасшедшие, вей капитан…

– И это все? – уточнил Оверграйт.

– Нет, я смазывала его гениталии антигистаминным успокаивающим кремом, а он начал стонать и просить еще почесать ему… и… негодник измазал мне руки своим семенем. А после того как совершил акт эякуляции, стал угрожать, что подаст на меня рапóрт, что якобы я к нему сексуально приставала…

– Я услышал вас, Линда. Благодарю за службу. Рапóрт можете подать на мое имя.

– Слушаюсь, вей капитан.

Руди проснулась и, ощутив себя в теле мужчины, чуть не завыла от отчаяния. И она бы устроила истерику, если бы в этот момент не прозвучала сирена боевой тревоги. Громкие визгливые звуки выбили из ее головы всякие другие мысли, кроме исполнения служебного долга. Она быстро встала с узкого ложемента кровати. Разделась догола и, подвывая, побежала в маленький санузел. Он служил и душем, и туалетом. Выдвинула из стены стальной из нержавейки унитаз и села. Облегчившись, задвинула унитаз обратно и включила душ. Облилась пеной и с огромной брезгливостью растерла ее на себе. Смыла ее горячей сильной струей, обсохла под напором теплого воздуха. Сноровисто оделась в чистое белье и сверху облачились в легкий боевой скафандр.