Святки без оглядки

* * *

— Тук, тук, тук, есть кто дома? — Снеженика, подметая крыльцо полами новой шубейки, застыла на пороге соседского дома.

Двор утопал в сиреневых сумерках. По снегу плыла поземка, завиваясь в причудливые колечки, а снег поблескивал драгоценными переливами в свете восходящей луны. Снеженика поправила намеренно небрежно накинутый на голову платок, из-под которого выглядывала тугая коса с алой лентой, и поудобнее перехватила руками расписное блюдо с пирожками, укрытое чистым ручником.

Дверь открыл Димитрий.

— А я к Кондрат Егорычу! — с порога объявила Снеженика, подробно проинструктированная ушлыми сестренками. Она кокетливо отодвинула его плечом, причем так, чтоб ненароком «нечаянно» зацепить полной грудью, и заглянула в избу. — Дома ли батюшка твой?

Кондрат Егорыч изволил почивать прямо за столом. Уткнувшись носом в пустую тарелку, он сладко похрапывал в обнимку с початой бутылью самогона. Разбуженный стуком, приподнял голову, с трудом размыкая осоловевшие глаза, и, разглядев гостью, приветливо мыкнул.

— И вам доброго здоровьечка, Кондрат Егорыч! — затараторила Снеженика, скидывая шубейку в руки замершему столбом Димитрию. — А что ж вы ужинаете, да без закуси?

Она элегантным жестом откинула назад заплетенную тонким колоском косу и присела на лавку напротив гостеприимного хозяина.

— А я вам пирожков напекла! Уж не сочтите за наглость, но вы сегодня пострадали от моего петуха. Вы уж простите, Кондрат Егорыч, не доглядела! И примите, так сказать, угощеньице в качестве компенсации за причинение вреда здоровью!

Сосед скосил сонные глаза к носу, и Снеженика могла поклясться, что слышит, как со скрипом поворачиваются в его черепе ржавые шестеренки. На лице его отразилось недоумение, плавно переходящее в чувство собственного превосходства. Ни слова не поняв, но почуяв в речах гостьи уважение к его персоне, Кондрат Егорыч подобрался и важно поддержал разговор:

— Дык… Я… И… Воооо! — он многозначительно потряс указательным пальцем, а Снеженика тут же подхватила диалог:

— Ой, и не говорите, Кондрат Егорыч! Вы человек уважаемый, интеллектуального труда, и дело свое знаете, и к животным особый подход имеете! Не то, что некоторые, чуть что — сразу за топор… — при этом она даже не посмотрела в сторону Димитрия, да она за все время вообще на него даже взгляда не бросила, словно и не было его в избе.

— Нуу… — гордо задрал нос пастух, величаво соглашаясь с каждым ее словом и, преполненный чувством собственного достоинства, значимо закончил фразу: — Дык!

— Вот и я удивляюсь, — снова подхватила Снеженика. — И у такого почтеннейшего человека — такой сын некультурный! Никакого же уважения ни к чужому имуществу, ни к слабому полу! Нехорошо это!

Кондрат Егорыч удивился, но словам гостьи внял. Даже попытался оказать содействие.

— Уть! — погрозил он пальцем сыну, безрезультатно пытаясь приподняться и стукнуть кулаком по столу, но потерялся в пространстве и бухнулся обратно на лавку.

— Ой, беда, беда… Как говорится: в семье не без… ну, вы меня поняли… — посетовала Снеженика. — Ну да ладно, пойду я! — спохватилась она, поднимаясь. — Веселый вы человек, Кондрат Егорыч, разговорчивый! Всегда приятно пообщаться с интересным собеседником. Вы закусывайте, закусывайте, а за тарелкой я завтра зайду!

Она все так же не глядя выдернула шубейку из рук так и не двинувшегося с места Димитрия, словно он простая вешалка для одежды, и добавила с порога:

— Я вам завтра щец принесу, Кондрат Егорыч! А то сын-то у вас непутевый, так и с голоду помереть недолго. И сам готовить не умеет, и жениться не спешит. Нет, понимаешь, никакого понятия, что отец пожилой, уставший труженик, за ним уход надлежащий нужен… Только о себе и думает, а я читала, в вашем возрасте отдых полезен и витамины.

При последних словах Кондрат Егорыч согласно мыкнул и, расчувствовавшись, потянулся за бутылью, справедливо расценив, что тост получился на славу.

Димитрий вышел на крыльцо вслед за Снеженикой.

— И когда же ты, Глафира, читать выучилась? — недоверчиво вопросил он. — То бэ да мэ сложить не могла, а то читала она! Того и гляди в земской управе заправлять станешь!

— А много ль ты обо мне знаешь? — поправляя платок, зыркнула глазами она. — Это ты ни бэ ни мэ сложить не можешь, а я могу и написать!

Она подхватила прутик от веника и красиво вывела на серебрящимся под луной сугробе «Димитрий — дурак».

— Спокойной ночи тебе, сосед! — и, вильнув бедрами, скрылась в соседнем дворе, оставив недоуменного парня разбирать ее послание.