Дон Алехандро и его башня

— Их ищут, но они от поиска закрылись. Уверена, они уже обвенчались в храме Всевышнего. В каком-нибудь маленьком провинциальном храме, увитом розами. Это так романтично, — закончила высказывать свое мнение одна из девушек.

Она столь выразительно вздохнула, что почти выскочила из декольте, вид на которое был весьма впечатляющим, и явно намекала, что была бы сама не прочь поучаствовать в таком приключении в качестве главной героини. И даже подходящего героя видела рядом, в моем лице. Во всяком случае, томные взгляды, которые она на меня бросала, говорили об этом лучше всяких слов.

— А вы как считаете, дон Контрерас? — оттерла ее от меня недовольная Алисия. — Им удастся добиться прощения родственников и быть счастливыми?

— Мне кажется, счастье не должно зависеть от прощения родственников, — как можно более высокопарно ответил я. — Если они друг друга любят по-настоящему, они непременно будут счастливы.

— А как выяснить, дон Контрерас, настоящая любовь или нет? — опять постаралась привлечь к себе внимание красиво вздыхающая девушка.

— Это только жизнь рассудит, — увернулся я от ответа, которого они от меня ждали.

И чтобы меня ни о чем больше не спрашивали, положил себе на тарелку пару корзиночек с какими-то закусками взяв их с подноса дрейфующего по гостиной лакея. Вино не разносили, точнее разносили, но мимо нас лакей с алкоголем не пробегал. Боялся, наверное, что юные донны перепьются и начнут дебоширить. Или Сильвия этого боялась — не зря же она бросала встревоженные взгляды в нашу сторону? Кому как не ей знать, на что способны ее дочь с подругами. Пришлось брать компот. Всю еду Шарик определил как безопасную, а одну корзиночку, где обнаружилось мясо, даже продегустировал. Артефакт тоже не сигнализировал о вреде, так что я безбоязненно попробовал и запил из бокала.

Тем временем девушки активно обсуждали и что значит настоящая любовь, и как ее должна проявить жизнь. Касались в обсуждении и короля Гравиды, надеясь, что он будет милосерден к беглецам.

— Ага, милосерден. Красивый обелиск на могилке поставит, и то, если тела найдут, — неожиданно сказал Шарик.

— Думаешь, их убили?

— Наверняка. Потому что младший принц понимает, что смысла в побеге нет, пока жив старший. Так что если он не идиот, то сначала прибил бы брата, а потом и бежать никуда не надо. Такую невесту король бы непременно одобрил. То есть его побег смысла не имеет.

— Может, он захотел прожить жизнь обычного человека рядом с любимой женщиной?

— Это ты так шутишь? Он должен был оказаться полным идиотом, чтобы не понимать, что лишается даже той минимальной защиты, которую ему дает статус принца. И свою избранницу тоже фактически убивает. Проще выпить вдвоем яд. Тоже романтично, последствия те же, а телодвижений придется делать куда меньше.

— Не романтик ты, Шарик…

— Конечно, не романтик. Вся эти красивые истории хороши, когда ты используешь их, чтобы понравиться самке. Верить в них нельзя, иначе жизнь твоя будет короткой и глупой. Грохнули принца, помяни мое слово. Причем так грохнули, что его не найдут. И герцогство в конечном итоге короне отойдет.

— То есть ситуация выгодна исключительно старшему принцу?

— Именно.

С Шариком беседовать было куда интересней, чем с девушками, потому что те ничего, кроме романтичности, в этой ситуации не видели, продолжали восхищаться и трясти перед собой газетой с портретами, говоря, что более красивую пару сложно представить. Судя по бросаемым на меня взглядам, каждая надеялась, что я замечу: она на месте подруги принца смотрелась бы куда лучше. Но я подозревал, что в провинции это будет равнозначно признанию в любви, даже если это будет всего лишь пустой комплимент.

Отсидев положенное время, вставал я с головой, полной самых восторженных слов, которые мне впихивали с разных сторон, в надежде, что они укрепятся и я стану не менее романтичным, чем младший гравидийский принц.

— Уже уходите, дон Контрерас? — подплыла ко мне разочарованная Сильвия.

— Дон Оливарес очень строгий учитель и разрешил мне пробыть у вас только час. Увы, он уже истек.

Она тяжело вздохнула и знаком подозвала лакея, у которого с подноса как раз брал бокал дон Кордеро. Судя по блестевшим глазам дона, бокал был не первым и в бокале был не компот.

— Очень жаль, дон Контрерас.

— А уж как мне жаль, донна Ортис де Сарате.

— Надеюсь, бокал прекрасного золотистого вина скрасит ваше огорчение.

Лакей остановился рядом, и я, помедлив немного, взял бокал. Почему-то проснулась паранойя — пить вино не хотелось. Хозяйка дома смотрела с доброжелательной улыбкой, и я поднес бокал ко рту.

— Шарик, с вином все нормально?

— Было бы ненормально, я бы сразу сказал.

Артефакт тоже молчал. Но решающим было то, что Кордеро уже брал бокалы с этого подноса и наверняка не только он. Вряд ли Ортис де Сарате решат потравить всех своих гостей ради того, чтобы отравить и меня. Отпив, я убедился, что вино действительно прекрасное, и допивал уже с ничем не омрачаемым удовольствие.

— Вино действительно прекрасно, донна Сильвия, — признал я. — Благодарю вас.

— Это я вас благодарю, дон Алехандро, — сильно понизив голос, сказала она. — Я ваша должница до конца жизни. Поверьте, Ортис де Сарате всегда платят по счетам.

Прощание, слава Всевышнему, было недолгим и вскоре я уже выезжал из города. Неладное я почувствовал не сразу, а когда уже отъехал довольно далеко. Мысли начали путаться, а движения замедлились. Я только успел подумать, что надо ускориться, как меня как будто что-то шарахнуло по голове и свет перед глазами потух. Последнее, что я запомнил, — вопль Шарика: «Хандро, что с тобой?»