Кирпичики

Глава 24

А мы там временем перешли по подземному переходу оживлённый хайвэй и направились вглубь города, который неожиданно изменил застройку с традиционной кирпично-старо-немецкой на модерновую из стекла и бетона.

— Ничего себе, — удивилась Люба, разглядывая небоскрёбы, — я такие пейзажи видела только в американских фильмах про Нью-Йорк.

— В войну, говорят, американцы тут всё раздолбали подчистую, — вспомнил я такой факт, — и немцы решили не восстанавливать этот квартал, а сделать всё по-новому. Вышли такие вот стеклянные дуры. А нам, кажется, сюда, в Дойче банк, — и я направил Любу во вращающиеся двери одного из двух стеклянных шпилей.

Прочитал наименования организаций, которые квартировали здесь, название «Пинкомвбанк» обнаружил с припиской «3-d floor», мы и направились туда на лифте. А там нас ждал сюрприз, надпись на экране банкомата фирмы «Оливетти» гласила «Out of service».

— Придётся обслуживающий персонал искать, — быстро въехала в ситуацию Люба.

Слава тебе господи, нашелся и персонал, который даже говорил по-русски. И персонал этот согласился обналичить нашу карточку за символические пять процентов. Вышли мы из здания Дойче-банка, нагруженные тремя тысячами марок.

— А теперь и на рынок пора, — сказал я, посмотрев на часы.

— Может поедим чего-нибудь? — жалобно предложила Люба, — после аэрофлотовской курицы есть хочется особенно сильно.

— Давай, только по-быстрому, — решил я, и мы зашли в первую попавшуюся кафешку.

— Пиво будешь? — спросил я у Любы, изучив меню.

— Нам же за руль скоро, — задумчиво ответила она.

— Во-первых, не так уж и скоро, часа через два, а то и больше, а во-вторых — когда и где ты попробуешь традиционный немецкий напиток непосредственно посреди носителей немецкой культуры?

— Уговорил… мне вот это, тёмное… и сосиски, говорят, немцы только их и едят.

— А я светлое возьму и тоже сосиски. До вечера хватит.

Пиво оказалось выше всяких похвал… название у него было трудновыговариваемое, да и не в названии дело. Сосиски тоже неплохими были.

— Ну всё, — скомандовал я, — перекур окончен, вставайте, графиня, нас ждут великие дела. Идём на линию Ю-5.

— Спасибо за графиню, — улыбнулась она. — Ю-5 это метро?

— Не совсем, подземный трамвай, они тут интегрированы с метро в одну сеть. Едем практически до конца.

Подземный-то он конечно подземным был, трамвай этот, но очень скоро на поверхность вылез — вне центра города земля сильно дешевеет, поэтому немцы сэкономили и на этом.

— Выходим, — сказал я, когда мы подкатили к остановке «Бисмарк-штрассе», — оно здесь где-то, то, что нам нужно.

Типичный авторынок в Германии где-то на рубеже 80х и 90х

И точно, оно буквально за двумя поворотами оказалось, это Автокино — огромное поле, огороженное сеткой типа «рабица». А внутри с десяток хлипких домиков из сайдинга и необозримое пространство, заполненное немецким автопромом. За вход денег не взяли.

— А как их выбирать-то? — задала логичный вопрос Люба, — я в машинах не слишком разбираюсь.

— Значит так, запомни два ключевых слова… нет, даже три — первое это «пробег», по-немецки «километрстанд», второе «цена» — «прайс», ну и третье «скидка» — «раббат». Поняла?

— И каким должен быть этот километрстанд? — поинтересовалась она.

— Чем меньше, тем лучше. Больше ста тысяч не рассматриваем, а меньше пятидесяти здесь наверно ничего и нет. БМВ… тебе же ведь эта марка нужна?… они сейчас выпускают такие расхожие модели — самая простая Е12, покруче Е24 и самая наворочанная Е32, на эту у нас наверно денег не хватит.

— А сколько мы можем отдать? — решила уточнить она, — по полторы тыщи марок?

— Не так быстро — нам ещё через три страны ехать, бензин заливать и разные непредвиденные расходы могут возникнуть, так что максимум у нас на одну машину это 1300…

— Ясно, — вздохнула она, — пойду прогуляюсь и приценюсь. А потом ты поможешь, если что.

Я отпустил её в левые ряды, там в основном и стояли БМВ-шки, а сам пошёл направо, к Мерсам и Ауди. Лично мне всегда нравилась модель 190, не самая новая на этот момент, но как бы это выразиться… вечная что ли. У нее и очертания классические были, и надёжность выше всяких похвал. Вот я и выбрал такую штуку, серо-стального цвета с пробегом в 75 тыс, выпущенную пять лет назад в городе Штутгарте. Ценник на нём стоял в две тыщи марок с хвостиком, но после непродолжительной торговли я его сбил до 1350.

Сказал владельцу подождать, а сам метнулся к Любе — она, когда я нашёл её, оживлённо торговалась с хозяином простенькой Е12 радикального красного цвета.

— Под цвет кофточки подбираешь? — подколол я её.

— Как ты догадался? — огрызнулась она. — Лучше бы помог цену сбить — упирается, зараза.

Немец, низенький беленький дедок в чёрном джинсовом костюме хлопал глазами, ничего не понимая из нашей беседы. Поди под Сталинградом в наших ребят стрелял, гнида, подумал я, причём в такой же чёрной форме, но вслух сказал все немецкие слова, которые вспомнил:

— Кумпель, гип нах, штих нихт.

Дедок заржал чему-то своему и начиркал на бумажке 1300.

— Годится, — пожал я ему руку, — пошли оформлять, я тоже подобрал, что хотел.

— Что ты ему сказал-то? — поинтересовалась Люба по дороге к регистратору.

— Сказал, чтоб не жмотился — меня этой фразе Славик научил. * * *

А пока мы оформляем покупки, есть время дорассказать конец печальной ленинградской истории… итак, Боря Борисыч порекомендовал мне забить на всё и наслаждаться жизнью. Первую часть его рекомендаций я с грехом пополам сумел выполнить, а вот со второй случились проблемы — наслаждаться ну никак не удавалось. Лезли в голову разные нехорошие мысли, которые даже знойная Аллочка не смогла рассеять.

Поэтому утром следующего дня после чашки кофе я подался обратно в штаб ленинградского МЖК и сразу же после входа наткнулся на заслуженного юриста Дмитрий-Анатольевича. Вот же кто мне нужен, подумал я, взял его за пуговицу и вывалил все подробности происшествия в Латвии и последующих событий.

— Интересное кино, — ответил он, когда я наконец заткнулся, — и чего ты от меня хочешь?

— Совета, ты ж юрист — как раз по твоему профилю дело.

— Бесплатные советы знаешь где бывают? — спросил он, скашивая глаза на часы.

— А небесплатные? — перешёл на деловой тон я.

— Это другой разговор, пойдём в мою комнату, — и он взял меня под локоть.

Короче говоря, обошлись мне его советы в сто полновесных советских рублей, но оно того стоило… я не сходя со своего стула тут же накатал заяву в Следственный комитет СССР, копию в республиканский в Риге. А ещё он мне посоветовал всё же вернуться в этот забытый богом Талси и поговорить с пострадавшим Витей. Вместе с капитаном из местной милиции, под протокол.

Делать мне в Питере… ой, в Ленинграде, Питером он через год станет… больше было абсолютно нечего, все свои вещи у меня с собой были, поэтому я сел на автобус (поезда в Ригу вечером все уходили) и через пять с небольшим часов выгрузился на главной площади Талси. Зашёл в милицию и нашёл этого капитана — и он даже пообещал зайти в больницу, но через полчасика. К Цою меня пропустили без каких-либо вопросов, халат только заставили надеть. А перед этим я спросил у медсестры, как он — она заверила меня, что более-менее, через неделю точно выпишут.

— Привет, — сказал я с порога, — не узнаёшь меня?

В палате стояли ещё три койки, но в наличии был только один больной у окна, он читал газету.

— Здорово, — ответил Виктор. — Это ты меня в больницу привёз?

— Точно. Как жизнь?

— Кажется иду на поправку. Спасибо тебе, если б не ты, сдох бы я на том озере.

— У меня к тебе просьбочка будет небольшая, — присел я на краешек табуретки, — сейчас милиционер придёт, не расскажешь ещё раз всё, что там произошло на озере?

— Два раза уже рассказывал, — хмуро отвечал он.

— Тут это… вновь возникшие обстоятельства случились, причём всю вину на меня хотят свалить…

— Бред какой-то, — отозвался Виктор, — ну ради того, чтоб на тебя вину не валили, готов ещё раз рассказать, как дело было. Ты ж меня спас.

А тут и мент из отделения подошёл, Витя всё ему и рассказал, а я послушал. Там оказалось всё очень просто Валдис этот, племенник артиста, подбивал клинья к подруге Цоя, Наташе. А та даже и не против была по большому счёту — у женщин ведь как, чем больше мужиков тебе знаки внимания уделяют, тем ширится и высится их самооценка. Против был Витя, причём очень резко, и на этой почве у них даже один раз что-то наподобие драки случилось.

А в этот злополучный день Валдис случайно оказался в том районе, где это озеро раскинулось. И совершенно же случайно увидел заворачивающий с трассы синий Москвич — машин такой расцветки во всей округе больше не было. Дальнейшее, надеюсь, понятно — марш-бросок Валдиса вслед за Москвичом, ссора возле озера и проникающее ранение ножом, который тоже оказался у него случайно.

Дальше он испугался, забрал ключи у Вити и свалил на Москвиче, по дороге не справился с управлением и упал в речку. Вот собственно и всё. По уголовному кодексу Латвийской ССР это статья 109 «Умышленное менее тяжкое телесное повреждение», до 3 лет у крайнем случае, но возможны и исправработы на год. Яйца выеденного, короче говоря, всё это дело не стоит.

— А чего сейчас с этим Валдисом? — спросил я у капитана.

— Отпущен под подписку, — коротко ответил он.

— Мы закончили? — спросил Виктор.

— Да, — ответил капитан и засобирался к себе на службу.

— А ты, Саня, задержись, — попросил меня Цой, я и задержался.

— Приношу извинения, — сказал Виктор, когда капитан вышел, — погнал я на тебя лишнее тогда…

— Бывает, — скупо ответил я, — кто старое помянет, тому глаз вон.

— Насчёт концерта… — продолжил он, — это можно устроить, но не раньше, чем через месяц. Я со своей стороны приложу все силы.

— Спасибо, друг, — обрадовался я, — а то я уж совсем веру в справедливость терять начал.

Вернулся я после этого разговора в свой Энск и застал совсем уже дымящиеся руины… ну сами посудите — отряд наш назначили к расформированию, раз (а как же отработка в горячем цехе, спросили мы — а никак, сурово ответил нам). Малое предприятие в моём институте попало под пристальное внимание высокого начальства из Академии наук, причём раздражённого внимания, в связи с чем народ они быстро сократили, меня в том числе, это два. И на закуску моя дражайшая половина Ирочка накатала бумагу в райком комсомола на тот предмет, что я веду беспорядочную половую жизнь и собрался бросить её по надуманному поводу. В связи с чем через два дня намечено заседание в райкоме с разбором моего личного дела. * * *

Ладно, а мы возвращаемся в город Франкфурт-на-Майне, где регистратор уже оформил все бумаги на два купленных автомобиля, Мерседес-190 и БМВ Е14. Заплатили за это действие наши немецкие контрагенты, это я отдельно обговорил. И вот ключи, ПТС-ки и купчие у нас на руках, можно стартовать в обратную путь-дорогу.

— Слушай сюда, дорогуша, — сказал я Любе, — едешь строго за мной, повторяя все мои манёвры. Скорость буду держать в районе полтинника, она тут у них такая максимальная. Но когда на автобан выедем, там уж извини, меньше стольника не получится.