Великий и Ужасный 4

* * *

У нас была карта. Ну как — карта? Кроки. Арга и Ярлак мне кое-чего пояснили по поводу миграций обитателей Васюгана, и накорябали схему на большом листе оберточной бумаги, с названиями рек, поселений, урочищ и омест обитания удивительных созданий, и примерным расстоянием — в урукских дневных переходах. Так что где искать тварей, которые могут поделится с нами комплектующими для бубна, мы примерно представляли. Чтобы не нарезать круги и не блуждать по заснеженным хтоническим равнинам, приняли решение двигаться к Северо-Енисейскому острогу — базе золотодобытчиков, отщепенцев и беглецов от длинных рук государства. Как посреди Хтони могло существовать поселение? А как выживал Проспект в Сан-Себастьяне? В самой популярной книге всех времен, миров и народов кое-что было сказано по этому поводу. «Если вера ваша будет хотя бы и с горчичное зерно…»

Здесь, в Васюганской Аномалии, роль этих зернышек выполняли легенды про Оазисы — свободные от миазмов островки посреди бурного моря ужасов. То ли и вправду — они существовали изначально, то ли — появлялись под воздействием хитромудрой магии или могущественных артефактов. Или — из-за веры тех, кто искал такое безопасное место. Как сказала бы Роксана и прочие учёные маги — «применение групповой интуитивной эгрегориальной техники».

Какую теоретическую базу под это ни подводи — факт оставался фактом. Те ребята, которых я встретил еще во время ремонта моста кустарными методами, во время путешествия на фудтраке, ехали в Хтонь, торговать. Так что население из людей и прочих гоминидов, которым нужно было есть, спать и развлекаться там имелось, и довольно многочисленное.

Так что мы с Бахаром пёрли какими-то малохоженными тропами по Хтони-Матушке следом за синим троллем с гоблином на шее, торили дорожку по заснеженным лесам самых причудливых форм и расцветок, по покрытым льдом рекам и булькающим болотам из черной жижи, прерываясь только на редкие стычки с тварями и привалы — чтоб перекусить. Длительный отдых наша схематичная карта обещала в районе одного из Оазисов — Имбинского. Там еще речка неподалеку протекала, с очень знаковым названием — Имба. Мне это название не нравилось, а вот мои спутники таких тревог не разделяли. Для них это слово ничем таким не выделялось.

— Нам точно надо в ту сторону? — прокричал я, пытаясь догнать тролля, который шуровал впереди как огромный синий паровоз, не обращая внимания на завывающий ветер, и солидный снежный покров под ногами.

— Однако, дед приходил, бил мне в грудь и говорил — правильной дорогой, идете, оглоеды! — повернулся ко мне Хурджин с самой довольной рожей. — Скоро, говорит, будут шкуры для бубна!

— В грудь, говоришь, бил? — уточнил я. — А деда не Клаас звали?

— Так-то Клаас — гномское имя! — покачал головой олог. — Не так его звали. Пойдем скорей, пока шкуры не сбежали!

И зашагал с удвоенной энергией. Мы с Бахаром могли только материться. Нет, устать не устали — двести километров до Имбинского без ночевки дошагать — вполне в силах татуированных уруков. Но — скучно, мочи нет! Хоть бы подраться с кем, куда все твари подевались? Как будто и не Хтонь вовсе!

Принюхавшись, оглядевшись и прислушавшись к своим ощущениям, и отбросил сомнения: Хтонь, определенно. Вон, там ветви кустов извиваются как щупальца у спрута, здесь — гриб, похожий на лисичку в снег закапывается обеими руками, а там — из земли фонтан розовой жижи фигачит! Наверное, монстры к инциденту готовятся, в стаи сбиваются… На наш век сражений хватит! И казалось мне, что хватать начнет уже очень скоро. А пока я топал вслед за троллем, рычал под нос революционные марши и копил пролетарскую ненависть.