Ревизор: возвращение в СССР 17

Глава 15

Смоленская область. Колхоз «Ленинский путь».

– А что тебе его дети? – заголосила Земфира, уперев руки в бёдра. – Что тебе до его детей!

– Молчать! – прошипела Инга Леонтьевна так, что цыганка на мгновение опешила.

– Какие дети, Миш? – смотрела на него в изумлении Лина. – Ты же говорил, что у тебя нет никого, что ты один.

– Он и есть один! – опомнилась Земфира. – Вы разберитесь сначала, прежде, чем обвинять честного человека!

– Он жену больную умирать одну оставил! – ткнула в Мишу пальцем новоявленная тёща. – А детей своих от нее раздал!

– Да кто уже наговорил тебе таких глупостей?! – завизжала Земфира.

– В общем так! Никого я к себе в квартиру прописывать не буду! Ни постоянно, ни временно! Вот так! И не реви! Наревела уже в прошлый раз, смягчилась я, и вот результат. И за что мне это все! – взглянула она на дочь, в отчаянии хватающую ртом воздух.

***

Паланга.

– Хозяева! – услышали, сидя на террасе, Эльвира и пани Нина.

– Вам кого, женщина? – вышла во двор хозяйка.

– Мне бы Галию Ивлеву. Она здесь остановилась?

– А вы кто? – вышла с грозным видом Эльвира. Накануне Трофим поделился с ней по секрету, почему Галие нежелательно показываться в городе, и Эльвира сейчас была готова растерзать голыми руками это чудовище, причинившее столько страданий детям. Тоже мне, мать, называется…

– Тётя Диля? – выглянула из дома ошарашенная Галия. – Это как вы тут оказались? – оторопело улыбалась она, обнимая подошедшую тётушку.

– Откомандировали вам на помощь, – подмигнула она Эльвире, так и стоявшей со сжатыми кулаками, но смотревшей уже не воинственно, как раньше, а растерянно.

– Но зачем? Потому что я беременная? Так я тут не одна, – не могла понять Галия, – Ой, только не подумайте, что я не рада! Вы с мужем приехали?

– Муж тоже хотел, но взять отпуск не получилось, а у меня вышло. А Загит помог с билетами. Он тоже очень хотел приехать погостить, но сама же знаешь, что сейчас с пожарами твориться…

– А что твориться? – Галия, с этими поездками в Швентойи, за новостями не следила. Она теперь и с Наташей намного реже встречалась.

Диля, выругав себя за то, что подняла такую тему в разговоре с дочерью пожарного, поспешила ее успокоить:

– В Святославе все в полном порядке, но под Москвой сейчас торфяники горят. Ясно, что сейчас никто пожарного в отпуск не отпустит, хоть он и очень далеко от Москвы. Зато его начальство для меня авиабилеты смогло найти.

***

Москва. Сауна в спортивно-оздоровительном комплексе одного из промышленных предприятий Пролетарского района.

– Ну, что мы уже имеем? – не скрывая своего нетерпения и любопытства, схватил Бортко одну из простых папок «Дело» на завязках, на которой было карандашом написано «Стельмухов». – Сам читал уже, Вадим Андреевич? – спросил Бортко, вытаскивая несколько листков бумаги с машинописным текстом.

– Читал, Михаил Жанович, – ответил Войнов.

– Ну и? – пробежав отчёт по диагонали, требовательно спросил Бортко. – Стоит эта информация тысячи рублей? – Бортко убрал отчёт обратно в папку и потянулся за следующей, с надписью «Захаров», а отчёт на Стельмухова тут же взял Ригалёв.

– Стоит не стоит, а заплатить надо, – ответил Войнов, – чтобы желание на нас работать у мужиков не пропало. Всё-таки, они незаконными делами занимаются и какой это риск, понимают в силу предыдущей работы, как никто.

– На самого Стельмухова ничего, только на сына? – разочарованно констатировал Ригалёв, прочитав отчёт и передав его дальше коллегам.

– Зато как ярко на сына, а кровь же не водица. И вот на Захарова кое-что нарыли, – удовлетворённо ответил ему Бортко и пододвинул отчёт.

– Какая-то непонятная история с этим сыном, – прочитав отчёт, сказал Сатчан и передал его Пахомову. – Так что там было, драка, что ли?

– Покалечили, небось, кого-нибудь блатные детки, – бросил папку на стол Пахомов, бегло просмотрев отчёт. – Из-за простой драки папа так не суетился бы.

– Надо точно это узнать, – решил Бортко, – раз это единственное, за что Стельмухова зацепить можно.

– Мужики меньше недели отработали, – заметил Войнов. – Может, вскроется ещё что-нибудь. По Захарову, вон, как удачно получилось, сразу любовницу обнаружили. Может, и у Стельмухова есть, да он её на море отдыхать отправил из-за дыма. Вот вернётся и засветится.

– Хорошо бы, – задумчиво проговорил Сатчан. Одна-единственная мутная история с сыном ещё не веское основание прихватить за горло ушлого чиновника. Хотя… Он попытался представить, как бы сам реагировал, будь у него сын, и появись на него серьезный компромат. Воображение у него было живое, так что хорошо получилось…

***

Наутро после свадьбы проснулся поздно. Умылся, меня тут же завтракать усадили. Михаил Андреевич с Яковом прогуляться ушли, как Ида объяснила, природу пофотографировать.

Сидел один в гостиной за столом. В доме было тихо. Вчера детей было полно, а сейчас нет никого, может, спят ещё.

Невольно услышал, о чём женщины на кухне говорят.

– Вы не знаете, – говорил незнакомый женский голос, – Мишка не виноват в том, что Зара, его первая жена, умерла, Ида не даст соврать. Для него самого это какой удар был. Инга кричит, он детей бросил… А дети же в семье остались, Лола, дочка моя, им как мать. Мишка мой их с Зарой дом их старшему сыну к будущей свадьбе подарил. Так что, никто детей не бросал!

Страсти у них тут какие, – подумал я, допивая свой утренний кофе. – Ну, видимо, никак иначе, горячий народ. Как те же латиносы. Вот и страсти как в сериале латиноамериканском. Вспомнил, как народ массово «Рабыню Изауру» смотрел, не отрываясь, и женщины, и мужики. Усмехнулся воспоминаниям.

– Это всё понятно, – услышал я голос Иды¸ который вырвал меня из воспоминаний. – Что ты от нас-то хочешь?

– Поговорите с Линой, она всю ночь проревела, а Инга наслушалась сплетен и заявила, что не пропишет Мишку в Москве.

Опа! Так это про Лининого цыгана история? Ничего себе!

– Поверьте моему опыту, – услышал я голос Елены Яковлевны, – прямо сейчас никто нас слушать не будет. Надо, чтобы все успокоились.

– Правильно, – поддержала её Ида.

– Но Мишке-то что делать? – запричитала незнакомка, всхлипывая. – Ему же надо где-то прописаться в Москве, чтобы работу найти. Лина и так ему вчера припомнила, что он два месяца до свадьбы на её шее сидел. Ида, пропиши его у себя временно, ну, он же не чужой тебе человек! Неужели, Яков против будет? Миша начнёт работать, Лина успокоится и всё у них наладится.

Незнакомка перешла на цыганский и очень эмоционально говорила, говорила…

Второй день свадьбы не задался, – понял я и решил, что нет смысла дальше шифроваться.

– Спасибо, – собрал я со стола за собой посуду и принёс им на кухню. – Какие у нас планы на сегодня?

Лично я бы уже и поехал. Вчерашнего праздника мне более чем хватило. Ярко. Экзотично. Но не настолько, как я однажды в Македонии на цыганской свадьбе видел. Там цыган вначале невесте вешал ремень на шею, потом тесак огромный к горлу подносил. Как нам объяснили, часть свадебного ритуала – мол, если изменит, то зарежет или задушит. Здесь такое напрочь отсутствовало, наши цыгане сильно прониклись славянскими обычаями. Наверное, и к лучшему, конечно.

– Мужчины вернуться и можно собираться уже, я думаю, – вопросительно взглянула Ида на Елену Яковлевну.

– Да, пожалуй, – согласилась художница, прежнего умиротворения и интереса в ее глазах уже не было из-за выслушанной истории про жизнь новобрачных. – Пока доедем, уже и вечер будет.

Цыганка, просившая за Мишку, убрала платок от лица, и я припомнил её, видел на новоселье у артистов у нас в Москве. Глаза у неё были заплаканные и такая вселенская тоска в них, что мне её стало жаль. Кто она Мишке? Мать? У того земля под ногами, судя по всему, горит, вот она и не находит себе места.

На кухне повисла тишина, женщины, явно, ждали, пока я выйду с кухни, чтобы продолжить непростой разговор.

Пошёл во двор, чтобы им не мешать. За калиткой увидел молодую хозяйку с коляской. Она смотрела, приложив руку ко лбу от солнца, куда-то вдоль улицы.

Вскоре подошли Яков и Михаил Андреевич в окружении хозяйских детей и подростков. Они, оказывается, всей толпой гулять ходили.

– Тут такая речка, – восхищённо начал рассказывать старый художник, и я было подумал, что он заядлый рыбак, но следующая фраза открыла мне глаза. – Там такие старые ивы роскошные.

– Кому что, – рассмеялся я, – а художнику ивы.

– Пойду Леночке расскажу, – подмигнул он мне, хитро улыбаясь.

– Мы что, никуда сегодня не едем? – спросил я Якова, когда художник ушёл.

– Едем! Как не едем? – нервно хохотнул он. – На работу завтра.

Часа через полтора мы уже мчались по направлению к Москве. Дядя Василь заправил меня под завязку. С собой нам каждому дали деревенских яиц, творога и сметаны. Одну банку сметаны, правда, Василь испортил.

– Знаете, какая здесь сметана? – приговаривал он. – Я вам сейчас покажу, какая у нас сметана! Вам в Москве такая и не снилась!

Он взял большую ложку и начал быстро-быстро перемешивать сметану в литровой банке. Прямо у нас на глазах она начала желтеть.

– Что это с ней? – удивился я и все цыгане, включая цыганят, рассмеялись.

– В масло превратилась, – сжалилась надо мной Ида, а Василь торжественно вручил мне эту банку.

Ну, спасибо, – подумал я. – Теперь мне что, творог с маслом есть?

Приехали мы не поздно, не спеша разгрузились. Спокойно отогнал машину в гараж. А когда вернулся, уже Мишка вернулся со стройотряда и сообщил, что звонил Сатчан и ждёт ответного звонка.

Тут же набрал его.

– Слушай, выяснял я насчёт трёхдневных путёвок, – сообщил он мне. – Нет таких. Зато в каждой гостинице есть резерв для партийных и комсомольских работников, особенно из Москвы. Вот, думаем с женой, куда нам слетать на пару дней. Как там, в Паланге?

– Прекрасно, – мечтательно проговорил я. – Вам, кстати, рыбки копчёной не надо? А то приезжай. Сам-то ты за два дня, не то что накоптить, наловить не успеешь.

– Серьёзно? Ну, давай, сейчас приеду, заодно расскажешь, как там.

Минут через тридцать мы уже сидели у Сатчана в машине. Он с интересом разглядывал копчёную камбалу, отложил ему десять штучек, а то нам с Мишкой не съесть столько. Марат постеснялся взять с собой в ЗИЛовскую общагу рыбы, а, может, холодильника там нет, испугался, что испортится при такой жаре.

– Ну, а как у вас с вашим расследованием дела продвигаются? – полюбопытствовал я.

– Нашли у одного горкомовского любовницу, – поделился он, – и у второго из, – показал он пальцем в крышу машины, – мутную историю с сыном.

– Что за история?

– Было заявление на него в милицию, а что там? – развёл Сатчан руками. – Материалы все уничтожены. Наши решили дальше копать, была бы простая драка, отец так за него не вписывался бы. Есть идея, что сынуля покалечил кого-то.

– Или изнасиловал, – задумчиво проговорил я. – Заставили девчонку забрать заявление или откупились… Сам он, – показал я пальцем наверх, – может быть кристально чистым, а такой факт в биографии сынка перечеркнёт все достоинства, согласись. С должности, точно, можно вылететь.