По сложной прямой

Глава 14. Вопросы ясеню

Бухать с тетками — такое себе занятие. Это скучно, несет в себе элементы риска и гарантию засранного головного мозга. Не то чтобы я был сексистом или что-то такое, просто у теток обычно своя тетковая жизнь, эдакая зеркальная сфера, в которую с визитом никто со стороны по доброй воле не сунется. Ну, потому что чуждое там всё. Атмосфера, расположение звезд, магнитное поле, живность странная по неведомым местам бродит. О, точно! Это место, где логика необязательный эскиз и нечеткое техзадание, да. В общем, пьяные тетки — это зло.

Ну, если они обычные. Если это научная тетка и военная тетка, то всё куда проще и приятнее. Они слишком разные, понимаете? Чтобы понимать друг друга, они используют логику, аргументы, четкую подачу информации, всякое такое полезное и нужное обычным людям для общения. Жить можно.

— Изотов…, — тяжело вздохнула Нина Валерьевна, рассматривая меня со слегка пьяненькой, но необоснованной враждебностью, — Что ты, *лять, такое?

— А что я? — искренне изумился я вопросу, оглядываясь в поисках поддержки на свою почти тещу, в данный момент пьющую стакан коньяка, в которой было самым грубым образом растворено некоторое количество «сяпы».

— Гм, да? А что он? — поддержала меня богатырская блондинка, переводя короткую гримасу от закусывания лимоном в легкое недоумение по поводу вопроса.

Шлепок по ученому круглому лицу, с предварительно заботливо снятыми с оного лица очками, был нам ответом. Пожав плечами, я продолжил грызть свою дольку лимона, слегка в душе пеняя этим незаботливым женщинам. Вот как бухать, так у них выпить и закусить есть, а пожрать нету. Молодому растущему организму нужно пожрать!

— Солдафонка…, — почти простонала товарищ Молоко, — Я вам только что про пульс рассказала!

— И че? Он ровный был, — Окалина была невозмутимо расслаблена. Можно даже сказать, непоколебимо настроена на чилл и расслабон.

— Ладно, давай зайдем с другой стороны! — Молоко распалялась всё сильнее и сильнее, тыкая в меня на расстоянии толстым коротким пальцем, — Вот он, твой Изотов! Вот в двух метрах от него падает человек! Неосап! Немец! Просто… отрубается! Что делает Витя?

— Не мешает более опытным и старым людям проверить, что не так с парнем, — пожал плечами я.

— Ей всего 36, хам мелкий! — неубедительно возмутилась ученая.

— А мне 18, — поведал я женщине страшную тайну.

— Вот именно! — торжествующе жахнула та по столу, вновь начать тыкать в меня пальцем и обращаясь при этом к подруге, — У него пульс! Немец упал — пульс ровный! Я констатировала кому — Вите… догадайся, Нель!? Вите похрену аб-со-лют-но! Что дальше?! Я прямым текстом говорю, что Вольфганг Беккер кроме своего заявленного криокинеза и создания точек холода, скорее всего, был еще и эмпатом большой силы — Вите нашему насрать!

— А че всмысле? — недопонимал я всем лицом, — Ну эмпат, и че?

— Его мозг отказал в тот момент, когда он посмотрел на тебя, умник, — взглядом сильно уставшей и очень беременной коровы одарила меня товарищ Молоко, — А значит, он умер… ну, технически умер, из-за тебя!!

— Ну умер и умер! — хором и не сговариваясь выдали мы с Окалиной, — И че?!

— *ляяяяяя…, — пригорюнилась ученая, наливая себе больше половины стакана, — Ну вы и…

Выдув дорогой качественный напиток как простую воду, Молоко вгрызлась в лимон, потому как порезанный кончился. Мы с майором сидели, переглядываясь. Всё-таки, именно Нина Валерьевна настояла, чтобы я принял участие в их девичнике.

— Ох, объясню по-простому, — наконец, справилась она с цитрусом, — Этот парень просто никак не среагировал на немца. Вообще. Что был человек, что его не стало. Он, в сраные 18 лет. Нель, ты понимаешь? Это ты так можешь реагировать, это… ну твои амбалы так могут, но Вите… Витя-то как? Есть подсознательные реакции, есть рефлексы, их можно погасить, да! Можно подавить! Можно выработать в себе привычку! Но он…

— А на нем жмуриков уже куча, — пожала плечами Окалина, бодая воздух в моем направлении, — Много побольше чем у просто бывалого, Нин. И это я только про трупы говорю.

— Еще тяжелое детство и игрушки, прибитые к потолку, — вызвал я на себя гневный взгляд ученой, на который справедливо возмутился, — Шо вы от меня хотите?! Я жопу рву, чтобы оставаться нормальным! При условии, что никогда им не был!

— Не бывает таких системных девиаций личности! — грозно потрясла пальцем Молоко, — Ты мог стать психом, могла развиться депрессия, интровертность, да черт в ступе мог случиться, даже психопатию — и то допускаю! Но не бывает непорочных зачатий! Всё к чему-то ведет! А быть одновременно плюс-минус нормальным подростком, ладно, тьфу на тебя, мужиком, но при этом еще и крошить народ, не моргнув глазом — не-воз-мож-но! Это противоречит!

— Ёкарный бабай, — надоело происходящее мне, — Да я живу в отстойнике для самых отмороженных неосапов! Без обоснования! От меня всю жизнь шарахались! Активацию мне произвели коктейлем наркоты, который, по словам того же Лещенко, даже не подействовал полностью! Куда делось остальное, а?! Как на меня повлияло?! У меня до сих пор 13 очков на бараб… тьфу, на часах! Хотя вы, вроде, наркоторговцев поймали! Я каждый вечер, ложусь спать, зная, что в соседней комнате чудовище, которое в любой момент может меня испепелить, если ей просто захочется! На меня охотится престарелая нимфоманка! В клубе растягивают на дыбе каждый раз как прихожу! Проблем жопой жуй, но нет, надо вызвать Витю и спросить, что с ним не так?! Да не *бут меня ваши дохлые немцы!

— А должны! — взвизгнула товарищ Молоко, смешно молотя толстым кулачком по столу, — Обязаны!

— Нин, успокойся, — фундаментально ровным голосом прогудела майор, — Забыла, как его называют?

— Так это они в своей Москве, а это я! Я! — раздухарилась женщина, — Я за ним слежу полгода уже почти! За всем! Как он ест, срет, спит, с кем разговаривает, кого трахает! И еще…

В общем, у Нины Валерьевны сдали нервы, а я в очередной раз, ничего не делая, подтвердил свое прозвище Мальчика-Который-Всех-Зае*ал. Впрочем, у Окалины был коньяк, она прибегла к его помощи, кышнув меня на перекур из комнаты подальше. Выдув целых три сигаретины, я вернулся, увидев пасторальное зрелище — плачущую тетку на плече у подруги-колосса (на бицепсе максимум), не вяжущую лыка от слова совсем. Видимо, я застал конец драмы, потому что через несколько секунд товарищ Молоко поникла, обмякла и всем видом доложила присутствующим, что находится вне зоны покрытия сети. В итоге и была нежно взята на ручки, а затем возложена подругой на чересчур мягкий диванчик, который, видимо, ученая и использовала для сна на работе.

— Так, лейтенант ты наш недоношенный, — Окалина, порывшись в ящике, добыла оттуда еще две бутылки коньяка и пакет с «сяпой», — Садись, будешь исполнять должность собутыльника, а я тебе взамен буду утолять печали. Некоторые.

— О, что-то новенькое, — съехидничал я, — Но целиком за! Можете мне даже налить… для правдоподобности.

— А и налью, — охотно кивнула товарищ майор, — Будешь еще и соучастником кражи. Но на «сяпу» не смотри. Знаю, что ты ее еще не пробовал… вот и не надо.

Налили. Выпили.

— Так, с чего бы начать, — задумчиво постукала майор пальцем подбородок, — Наверное, с Юльки. Здесь, Изотов, можешь выдохнуть полностью. Под венец она тебя тащить не собирается, потому как её более чем устроило, что ты особо дергаться не стал. Тут у нас, конечно, есть определенная проблема, но всю эту тему с её личной жизнью сейчас в Кремле давят вовсю. Отменили большую часть концертов и выступлений, никаких выездов тоже не будет. Она будет заниматься только «Воскрешением» вместе с Кладышевой, а Вероника дала гарантию, что сумеет объяснить Юльке необходимость следования определенным нормам. Остальным призракам тоже. Кстати, познакомься с ними. Это приказ.

— Так точно! — кивнул я, нахально разливая по стаканам. На меня покосились злым голубым глазом, но ничего не сказали на посягательство, а начали говорить по делу.

Но да, сперва выпили.

— По «сяпе», — продолжила Окалина, — Считай, дело закрыто. Благодаря тебе мы очень быстро… вышли на след производителей. На закладки тоже вышли, их уже убрали. Тридцать три тонны на складе лежат… суки не мелочились. Целая организация оказалась, причем, наша. Советские террористы, надо же.

— Наша? — чуть не подавился я.

— Изотов…, — смерила меня устало-ироничным взглядом женщина, — У тебя же оценки, вроде, отличные. Видишь, что в мире творится? Думаешь, у нас тут тишь, гладь да благодать? Нормальные люди, даже видя, что мы, неогены, работаем в их интересах, всё равно боятся наших способностей! И правильно делают. Это для меня ты можешь являться хоть и не самой легкой, но вполне выполнимой целью, а для простых граждан? Неуязвимое для пуль облако ужаса, способное само по себе летать! Если бы о тебе знали, то поверь, боялись бы куда сильнее, чем превращайся ты в облако иприта! И таких как ты и я… сотни.

— А ограничители? — вяло спросил я.

— Это социальный аспект, — вздохнула валькирия, расправляя плечи, — Видишь ли, ограничители крайне эффективны, но не эффектны. Они просто излучают невидимое поле, сводящее с ума и убивающее неогенов. Есть очень много людей, которые просто-напросто не верят в их существование. Считают, что неосапианты захватили власть на планете, а россказни про ограничители — лишь фикция. В общем, прими за факт: организация «Отвага» вполне себе существует. Радикалы, получают финансирование из-за рубежа, нередко и прямое снабжение.

Тут, кстати, мне можно было выдыхать, полностью и безоговорочно. Накрыли лаборатории, каналы поставки химикатов, оборудование на миллионы рублей. Вскрылось столько всего, что за решетку отправилась почти тысяча людей. Правда, тут же погоревала Нелла Аркадьевна, широкой души женщина, дело получило слишком большую огласку, так что ей не позволят достать из широких штанин Витеньку, дабы тот обработал этих мракобесов. Увы.

— Что касается твоих очков социальной адаптации…, — протянула женщина, — То считай, что ты этот курс отучился. И сессию сдал. Будешь на домашнем обучении до следующего года, а там вернешься в строй студентов с вменяемым количеством очков. Придумаем тебе обоснуи, не переживай. Бабушек там через дорогу напереводил, в дружине тысячу часов отбегал…

Я прищурился, выражая всей своей рожей большой вотум недоверия в сторону товарища майора. В лесу должно было бы сдохнуть нечто очень крупное, чтобы мне устроили такую льготу, а у нас всего один мелкий немец и то возле парка! И что это значит? Это значит, что товарищ Окалина приготовила мне очень крупную падлу!

— Ты не забыл, что на тебя идёт охота? — скривилась женщина в ответ на мою мимическую атаку, — Так вот, тут пока голяк. Поэтому мы пока тебя закроем в «Жасминной тени», а потом устроим несколько провокаций. Сиди, отсыпайся, учись, помогай Цао с иностранцами. В общем, расслабляйся.

— Да сегодня просто праздник какой-то…, — ошалело пробормотал я.

— … а на лето поедешь на спецобучение, — ввернула блондинка, мстительно ухмыляясь с моей ошалелой хари и одновременно с этим утаскивая бутылку подальше от моей потянувшейся руки.