Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера
- Автор: Семён Афанасьев
- Жанр: Попаданцы / Фантастика
Читать книгу "Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера"
Глава 16
— А вы вообще кто?
Чувства двойственные. С одной стороны, похоже на беспредел. Но именно что только похоже.
С другой стороны, на лицах мужиков нет грубости или негатива (спасибо вторым очкам с треснувшим стеклом — надел дома и хоть что-то вижу теперь), перенесли меня вообще как кота или собаку — когда убеждать времени нет, а питомца нужно срочно переместить по координатной сетке.
Я, конечно, не кот; но, возможно, просто стоит подождать объяснений перед тем, как занимать "принципиальную позицию".
Наобщавшись сегодня в школе, я уже примерно представляю, как могли бы выглядеть их действия по худшему сценарию. Если в случае с лысым или китайцем у меня даже мысли не возникло ответить им что-то другое (или поступить иначе — неважно, что потом), то здесь просто какое-то ощущение неуместности спора, что ли.
Похоже не на принудительное изъятие, а на действия в условиях цейтнота. Вот.
Послушаю, что ответят, а там уже буду решать.
На мой вопрос мужик удивлённо кивает в сторону логотипа, выбитого на чехле сиденья:
— Читать не умеешь?
Жизнь в этом теле имеет один жирный плюс, как при склерозе (так говорил товарищ отца, с которым этот склероз и приключился): во-первых, постоянные новые впечатления. Поскольку регулярно выпадает память, очень многое привычное из рутины обратно становится новым.
Параллель вполне проводится.
Второй момент: как и при склерозе, не страшно. Что бы я ни демонстрировал на людях, самому себе можно признаться: такая жизнь Вити Седькова — это и не жизнь вовсе. Я сейчас отлично понимаю, почему он с утра наглотался таблеток.
Трофимова можно и нужно было проигнорировать, а его мнением — подтереться.
С "соучениками" есть хороший метод выровнять отношения: просто бить в морду при каждом случае, пока не надоест одной из сторон. Кастет прилагается, вопрос целеустремлённости.
А вот разговор с японкой меня на ровном месте вышиб из колеи. Она так лаконично, скупо и честно описала глубину жопы, что где-то возникло ощущение безысходности. Это ещё при том, что она не желает зла специально этому телу. Где-то даже ответственно пытается стимулировать в нужную, как ей кажется, сторону.
Даже с живыми и здоровыми родителями у Седькова было не особенно много шансов в жизни, насколько я вижу. А уж сейчас…
У кого-то в этом мире нет денег на второй бутерброд, а кто-то походя заказывает фреш, который в ДАЙКОНЕ стоит не одну сотню. Я специально посмотрел цену в сети по пути домой.
Как-то это всё несколько неправильно. Плюс статистика: тот, кому не хватает на бутерброд, много чаще оказывается на шахтёрской планете без перспектив вернуться, чем в директорском кресле. Похоже, варианты вертикального роста больше декларируются, чем реально существуют.
Не пугают меня больше такие вот здоровяки: всё равно жизнь — говно, а терять нечего. И еды в холодильнике — ноль, только последняя котлета. И взять негде. И за коммуналку платить скоро, и многое другое.
Добросовестно разглядываю то ли анаграмму, то ли пиктограмму, на которую указали — поспорить и поругаться можно и потом, в том числе вручную.
Нет, ни малейших ассоциаций.
— Читать умею, но не иероглифы. Это китайский или японский?
— Переводчика что, нет? — вступает в разговор его сосед.
Какие-то они тут все хладнокровные и безэмоциональные. На Хамасаки похожи.
Хм.
— Я натурал, какой переводчик? Импланта нет, концентратор тоже убогий. Кто вы такие?
— ХАМАСАКИ ИНКОРПОРЕЙТЕД. — Отвечает тот, что едет на переднем сидении рядом с водителем.
— Занятно. Миру говорила старательно держаться подальше от её круга, а вы сами пришли. Причём я только из школы домой добрался, как только и успели.
У меня нет ни малейшей идеи на тему, что происходит, зато любопытства — хоть отбавляй.
— Мы ездим, ты ходишь. Где и когда ты с ней расстался?
— Вы меня только за этим из дома вытащили? Ещё и так оригинально?
— Пожалуйста, ответь на вопрос. Это может быть очень важно. Руководство передаёт извинения за неудобства, но не тяни время.
— В школе. Разговаривали в беседке между корпусами, в парке. Как договорили — подняли жопы и пошли по аллее. Метров через тридцать ей кто-то позвонил.
— Не знаешь, кто?
— Нет. Более того: специально отвлёкся на свои мысли, чтобы не слушать разговор. Она поговорила и пошла обратно в беседку, а я — дальше на выход и домой.
— Она что, общалась голосом?
— Нет. Через это приложение, когда шевелятся только губы, а звука нет. Но можно же по мимике и артикуляции что-то предположить. Было бы. Поэтому я задумался о своём.
— Сколько времени длился этот разговор?
— Объективно до десятка секунд. Но это может ни о чём не говорить: если мессенджер через школьный искусственный интеллект, там скорость обращения информации на порядок выше.
Они переглядываются. Тот, что на переднем сидении, бесшумно шевелит губами — тоже с кем-то разговаривает.
— Ты можешь на уровне интуиции попытаться предположить, кто ей звонил?
— М-м-м, нет. Миру очень сдержанная: у неё по лицу вообще не различается, она злится или радуется. По крайней мере, девяносто девять процентов времени так. А тут ещё и разговор бесшумный, так что интуиция отдыхает.
— Ни боковым зрением, ни ещё как-то — ты не зафиксировал хоть каких-то деталей?
— У меня сильная близорукость. Очки разбиты с утра, весь день ходил как крот — наощупь. Я не то что боковым зрением детали, я в лоб дальше пары метров физически не в состоянии увидеть.
— А эти очки, что на тебе?
— Домашняя пара, для квартиры. — Трогаю пальцем треснувшее стекло. — Вы же не думаете, что я в таком виде в люди хожу? Это так, дома, по бедности. Куда мы направляемся?
Тот, что едет на переднем сидении, пару секунд беззвучно совещается с невидимым абонентом, после чего отвечает:
— Хидэоми-сан, отец Миру, сейчас бросил всё и занимается вопросом лично. Он вынужденно восстанавливает её сегодняшний день по секундам. Поскольку вы чуть ли не последние общались наедине, и немало, лечащий врач включил тебя в список тех, с кем нужно проконтактировать. Едем к ним домой, к специалисту.
— Можете сказать, что случилось? Или это великая тайна, а меня можно как вещь — туда-сюда отвезти?
Тип оборачивается вперёд и какое-то время смотрит перед собой на дорогу в лобовое стекло. Потом всё же изрекает:
— Здесь не решается, что именно и кому говорить. Мы только отвозим тебя туда. Все подробности — там.
Оставшуюся часть пути движемся молча.
Если бы не нервы по понятным причинам, домом одноклассницы я бы восхитился: дворец.
Ну, точнее, три этажа, очень солидный земельный участок вокруг, каждый этаж примерно четыреста квадратов (на глаз).
Однако я уже понял, что что-то случилось с Миру, потому материальные аспекты бытия отошли на десятый план.
— НЕ РАЗУВАЙСЯ! — невысокий мужчина за полтинник на первом этаже, видимо, и есть отец.
Судя по похожему лицу и повышенной тревожности.
Странно. Насколько я в курсе, японские дома тем и отличаются от всего мира, что разуваться надо у входа.
— Как скажете. — Коротко поклонившись подсмотренным у одноклассницы движением, прохожу внутрь. — Если ляпну что-нибудь не то, прошу заранее извинить. С кем имею честь и что происходит?
— Хамасаки Хидэоми, я отец Миру. Приношу извинения за случившееся, но сейчас дорога каждая секунда. Тебя должен осмотреть наш специалист.
— Зачем?
Я бы мог ему сказать, что если кого-то просишь или напрягаешь — хорошо бы соблюдать приличия хотя бы внешне. Потому что его интонации и мимика с этими самыми приличиями никак не вяжутся: погружен в себя, словесные конструкции правильные, но ощущает себя барином, выдерживающим вежливость перед холопом. Снисходительность так и лезет изо всех щелей.
И ведь не сыграешь такое, всё естественное и неподдельное.
После моего вопроса он выныривает из своих архиважных размышлений и недовольно впивается в меня взглядом:
— Я отвечу, но это должно остаться здесь.
— Разумеется. Вам нет нужды напоминать мне о простой человеческой порядочности: я тоже оперирую этой категорией.
Он буквально вскидывается.
Ну а как ты хотел. Мужик, я тоже человек. К сожалению, в этом мире, ещё и благодаря "репутации" Вити Седькова, восстанавливать границы личности придётся очень долго.
— Нейро вирус.
— Энцефалит?! — просто не знаю других болячек, кроме этой, которые бы тоже распространялись периневрально.
Единственное — кажется, у энцефалита всё-таки счёт не на секунды.
Он откровенно удивляется и смотрит на меня уже как-то иначе:
— Нет, вирус не биологический.
— А какой ещё бывает у человека?!
Ну да, я сейчас всё равно что инопланетянин. Это даже и не фигура речи, если владеть моим вопросом до конца.
— Программный. — Папаша что-то лихорадочно про себя прикидывает.
Или у него работают какие-то расширения?! А-а-а, точно. У них такие лица, когда включается этот протез для мозга в разных интересных режимах.
Мой подростковый организм сейчас раздирают противоречивые желания.
Во-первых, хочется начать мгновенно восстанавливать статус-кво и объяснить ему с помощью ошейника в кармане, что так на беседу не зовут. Ещё и с такой недовольной рожей, как у него: как будто я взял у Хамасаки взаймы в прошлом веке, а вернуть обещаю в следующем.
Во-вторых, судя по некоторым нюансам, происходит что-то действительно серьёзное. На папашу мне поровну, но Миру…
Если меня привезли сюда, значит, зачем-то это нужно: вряд ли обитателям местного олимпа интересно лично упирать незаметного мелкого таракана, а именно так на меня сейчас и смотрят.
На заднем плане мелькает мысль: с учётом крепкого персонала мужского пола на территории, мой собачий ошейник в кармане — вовсе не аргумент в дискуссии, даже уже на минутном отрезке времени.
Одновременно с этой идеей из-за духа противоречия тут же рождается вторая, противоположная: зато терять мне всё равно нечего. Хоть зажгу напоследок.
— Хидэоми, так чт… САН. Хидэоми-сан, что с меня?
Не время топорщиться ежом. По большому счёту, ради такого приоритета, как Миру, на свою ершистость можно временно надеть и намордник.
— Благодарю. Я как раз раздумывал, как тебе об этом сказать. Пойдём.
По случайному совпадению она пришла в себя повторно именно в тот момент, когда в комнату привели Рыжего. Её как раз выгибало судорогой, когда он появился на пороге.
Бл*. Ни раньше, ни позже.
— Привет! — он старательно изобразил бесстрастное каменное лицо и помахал рукой от входа.
Явно ощущает себя героем, спасающим принцессу от дракона.
— Рыжий, как же ты меня бесишь. — Она тут же озвучила то, что чувствовала. — Я слегка заболела, потому извини. Не сдерживаюсь и говорю, что думаю.
— Да без проблем, — на удивление равнодушно пожал плечами тайный воздыхатель в старых очках с треснувшим стеклом.
— Ты похож на алкоголика из комедий позапрошлого века, — ровно сообщила японка. — Прикольный имидж. Достойно подготовился для визита сюда, я заценила.
— Юмор — это здорово, я рад, что остришь, — тут же набычился Седьков. — Но это не я к вам приехал, а меня твои приволокли. Я не напрашивался. — Следующая фраза вылетела у него явно на автомате, потому что была совершенной в своей, к-хм, оригинальности. — Только кушать сел, даже кетчуп не успел выдавить, — пожаловался обладатель очень убедительного имиджа клошара.