Выход воспрещен

Глава 14. Почем опиум для народа?

Если кто-то думает, что жизнь с безэмоциональным призраком является сплошным комфортом, где тишина, покой и благодать буквально навалены на каждую горизонтальную поверхность, то этот кто-то очень сильно ошибается!

— Иди ты нафиг, Палатенцо! — гавкнул я, выметаясь из комнаты в свой законный субботний выходной, который мне с 7 утра пытались похерить. Очень эффективно пытались, нужно добавить. Сложно быть неэффективной, если ты левитирующий неуязвимый шокер, которому не нужно спать!

Злопыхая, я добрался до лифта, возле которого и увидел знакомую фигуру в клетчатых шерстяных штанах.

— Привет, Вадим, — поздоровался я с носителем штанов, не поднимая глаз от ярких квадратов на толстой ткани.

— Привет, Вить, — мягкий баритон Юсупова слегка приглушил пылающие во мне эмоции, — Наверх?

— Ага.

«Вадим Юсупов, 24 года, характер мягкий, покладистый, нерешительный. Чрезвычайно острая реакция на характерные для приматов символы агрессии. В глаза не смотреть, голос не повышать, зубы не демонстрировать»

И даже не скажешь с сарказмом, что мы на нижнем этаже, отсюда только наверх. Но вообще парень хороший и вежливый, собирается стать писателем, много читает.

— …вот достало меня это Палатенцо, сил моих нет, — жаловался я попутчику, — Летает, бубнит, током бьется. Даже нафиг не пошлешь, потому что ей всё по барабану! А знаешь, как часто у нас телефон дребезжит? Постоянно! Ей названивают круглые сутки!

С тех пор, как меня выпустили из лаборатории, Юленька уронила планку. Не сама, конечно, а под влиянием Нины Валерьевны, но мне от этого было не легче. Отдыхал я на парах, а вот приходя домой, начинал вкалывать как последний цуцик. Превратись, превратись, теперь снова, но при включенной вытяжке. Удерживай форму, теперь идём в большую комнату, теперь удерживай форму при обеих открытых спальнях! Все мои вопли о том, что это неимоверно трудно, успешно игнорировались!

Сам понимал, что надо, еще как надо, потому как способностями надо владеть, чтобы не стать таким как тот же Вадим, внимательно слушающий мои жалобы. Ему тоже нелегко приходится на его тренировках, где парня специально выводят из себя в наглухо укрепленной камере. Ему после этого приходится еще и повреждения залечивать, которые он сам себе и наносит. Но одно дело тренировки, а другое дело жить в таком режиме, причем, когда Палатенцо от меня отставало, оно начинало заниматься своими делами: бесконечные переговоры по телефону, репетиция роли (монотонный голос бубнит один и тот же текст раз за разом), срочные вызовы (вывозы) этой полупрозрачной белой заразы куда-то в Стакомск, где она будет болтаться на воздусях, восхищая нужных товарищей или там октябрят каких!

Тихо читать и учиться? Этим она теперь занимается, когда я сплю.

— Кто такая Па… полотенце, а, Изотов? — ледяной знакомый голос выморозил каждый волосок на моей заднице, когда я, увлеченный разговором, влекся уже мимо проходной на свежий воздух.

Правда, раздражения скопилось уже достаточно, а раз Вадим испуганной стокилограммовой мышью проворно ушуршал вперед…

— Ваша ненаглядная доченька, товарищ майор, — заворчал я, разворачивая к стоящей около слегка напряженной бабы Цао Окалины старшей, — Вы к ней? Родительский визит? Отлично. Уговорите её сбавить обороты, иначе я за себя не отвечаю!

— И что ты ей сделаешь? — с откровенным ехидством спросила меня валькирия, даже теряя часть гранитномордости своего совершенного лица в ожидании ответа.

— Паспорт обоссу! — спокойно и вдумчиво выдал я давно заготовленный ультиматум, а затем, насладившись в секунду выражением лица непосредственного начальника (а мы не на службе!), гордо вышел победителем из здания.

Передо мной лежал целый Стакомск, а впереди была еще почти целая суббота, которую я мог провести так, как душе угодно. Хотя нет, кто меня с Коморской выпустит вне режима? Ладно, хоть по парку прогуляюсь.

Этим планам не суждено было сбыться. Внизу, прямо у ступенек основного здания общаги, неприкаянно мучилась удивительно одетая Цао Янлинь. На смуглом коричневом теле девушки болтался легкий белый сарафан до колен (у меня нервно дёрнулся измученный обилием белого глаз), а на недовольном челе прекрасной китаянки шёл какой-то не особо приятный ей мыслительный процесс. Увидев меня, Янлинь неожиданно широко раскрыла глаза и замерла, правда, быстро оттаяв и начав делать руками подзывающие жесты. Причем даже улыбнулась, чего я от нее никогда еще не видел. Приятная улыбка, правда кривенькая такая. Сразу видно, не привыкла она к такому мимическому упражнению. Тоже этим похвастаться не могу.

Как говорится: если знакомая женщина тебе улыбается, то ей от тебя что-то нужно.

— Идём со мной! — тут же потребовали от меня, вцепившись в локоть, — Мне нужен проводник! И носить!

«А мне нужно знать, что за компьютеры стоят у тебя в боковых комнатах и чему ты можешь меня научить», — цинично подумал я, отвечая девушке согласием. Почему бы не помочь? Планов-то никаких, я просто хочу вырваться из круга вечного стресса, в котором меня бьют током, засасывают в вытяжку, заставляют зубрить как проклятого, а еще и просыпаться от кошмаров. Причем, разных! В ранних версиях меня просто сдувает ветром, в поздних — расстреливают за то, что перепугал насмерть детский сад, куда случайно занесло. Ветром.

Кроме того, если мои подозрения верны и Янлинь шарит в компьютерах, то она становится бесценной знакомой. Я, в отличие от обычных наивных студентов, хорошо поживший циник, понимающий, что программа ВУЗ-а дает крайне мало знаний по определенным актуальным специальностям. То есть, те языки программирования, что мы начнем изучать на следующем курсе, уже считаются отсталыми в широких масштабах прогрессивного чебуречества. Знакомство с практикующим топтателем кнопок, который сможет мне популярно объяснить, как эффективно использовать мой домашний компьютер, какие языки и среды сейчас актуальны — очень важно. А как с Цао-младшей поговорить, когда мы только трахаемся наедине? И, самое главное, что ей предложить? Как заинтересовать? Сексом, что ли? Не смешите мою прическу, она сегодня и так топорщится на удивление разнообразно.

То-то и оно.

Девушка мухой заскочила назад в общагу, вылетев из нее буквально через минуту под скрипучий вопль собственной бабки, но с добычей в виде белой женской сумки. Успела лишь развернуться и что-то вякнуть на китайском, как из раскрытой двери вылетело что-то маленькое, шлепнув Янлинь по лбу. Та, демонстрируя отличные рефлексы, это что-то поймала, а затем приладила к груди. Красная нашивка с буквой «К», у меня такая же на куртке пришпилена, но у девушки хотя бы смотрится. Сделав какой-то китайский, но точно неприличный жест в сторону двери, младшая Цао вызвала из здания еще один раздраженный вопль, а затем, гордо и резко развернувшись на месте так, что я в кои-то веки увидел на ней нижнее белье, рванула в сторону парка. Я поспешил за спутницей, предвкушая веселую поездку.

Так и оказалось. С территории улицы нас выпустили, кстати, вообще без проблем, но это лишь благодаря китаянке, становящейся чем дальше, тем загадочнее.

В битком набитом автобусе было тесно, как черт его знает где. Зажав Янлинь в козырном заднем углу, который для прекрасной девушки освободил какой-то простофиля, позволив ей вцепиться в меня и затащить туда же (загородившись таким образом от всего мира и простофили в частности). Жарко было адски, трястись нужно было долго, но я этого почти не ощущал, испытывая натуральный приступ счастья.

Видите ли, дорогая моя несуществующая публика, я из тех людей, которые и в прошлой жизни скучали по всему советскому. Может быть это из-за того, что в Союзе тогда прошли мои детские года, когда трава была особенно зелена и душиста, а может, и из-за того, что старые больные мозги, изнасилованные многими годами рекламы, тоннами фильмов и бездарных книг, мультиками, играми и прочим аниме, просто слишком сильно уставали от перенасыщенной информацией жизни, скучая по тому времени, когда ты шёл в магазин и покупал там хлеб, не задумываясь о том, какого качества будет этот несчастный батон просто потому, что он практически не имел шансов быть плохим. Когда покупал сигареты из табака, а не из сушеной травы, пропитанной какой-то дрянью, когда дома не были обезображены рекламными щитами, а дворы домов не были засраны сотнями частных автомобилей.

Ирония судьбы в том, что моя мечта сбылась. Я переродился в параллельной или хрен там знает какой реальности, получил новую жизнь, новый шанс! И что? Мне идёт 19-ый год и я впервые еду с девушкой в общественном транспорте. Понимаете? Нифига вы не понимаете. Не можете понять, каково это — быть тем, от кого люди всю жизнь шарахались. Даже если ты упоротый интроверт, всё равно какое-то общение должно быть, иначе ты просто свихнешься, варясь в собственном соку. Потеряешь социальную ориентацию, утратишь чувство нормы. Даже если твоему сознанию уже больше 40 лет.

Поэтому и помогал я дуре-Иришке по всему сиротскому дому. Даже радовался, что её жажда халявы больше, чем стервозный характер и естественное отторжение от моей внешности. Да и что скрывать, думал, что так всю жизнь проживу.

А теперь? Еду как белый человек! Люди, конечно, пялятся на прическу, похожую на взбесившегося ежа, рассматривают тени вокруг глаз, но уже без той подспудной враждебности, с которой на меня смотрели раньше. Нет настороженности, нет готовности к конфликту, нет нетерпеливого желания поскорее от меня избавиться. Хорошо же. Правда, есть шанс, что КАПНИМ на мне внезапно сдохнет, я от неожиданности превращусь в туман и, перед тем как вынестись в настежь открытые люки этого душного гроба и раствориться навеки в атмосфере, запугаю до обосрамсов все автобусное население.

Нормально. Относительно.

В тяжелой кожаной куртке и тонком свитере я взопрел как последняя сволочь, но деваться было некуда. Других шмоток, закрывающих ограничивающий костюм, не завезли, а покупать не было времени. Голова даже немного кружилась от автобусной атмосферы, а еще тревожила Янлинь, начавшая ко мне принюхиваться с отчетливо выраженным и уже хорошо знакомым мне интересом.

— Эй! — меня схватили за плечо, — Ты чего девочку зажал?! Ой…

Наглая рука, ощутившая под кожей куртки угловатую сталь экзоскелета, ощутимо потеряла в хватке. Полуобернувшись, я увидел здорового, румяного и нахального мордой парня в гимнастёрке, застрявшего в когнитивном диссонансе. С одной стороны, поведенческая инерция неумолимо толкала его продолжить подкат к красивой как куколка китаянке, а с другой стороны был очень непонятный я с какими-то включениями под курткой.

— Недавно в городе? — вымученно улыбнувшись от жары, спросил я, стирая свободной ладонью пот со лба.

— А тебе ч… Третий месяц, — окончательно потерялся детина.

— Не распускай руки! — строго погрозила пальцем высунувшаяся Янлинь, — Потеряешь!

— Кого? — затупил парень, уставившись на неё, как на седьмое чудо света.

Диалог на этом оборвался, так как на остановке народ начал массово выходить, а до самца в гимнастерке добрался некто худой, бледный и в висящих мешком вещах, тут же оттащив парня куда подальше и начав тому страстно шептать на толстые уши здоровяка всякие полезные вещи.