Первая кровь

Глава 25

Тео трахал ее, как одержимый, всю ночь и только после рассвета позволил отключиться, измученной и уставшей. Эвелин проснулась в одиннадцать утра, с удивлением понимая, что он все еще рядом, спит, обернутый вокруг нее, оплетая ее руками и ногами, как гигантский осьминог.

– Дай мне встать, Тео! – недовольно пробурчала она, когда ей так и не удалось самостоятельно выпутаться из его мертвой хватки.

Он приоткрыл сонные глаза и выпустил ее, просыпаясь и сразу же тянясь к своему телефону, на котором она ранее смотрела время, и который всю ночь пролежал где-то среди простыней, упираясь ей в бедро.

– Черт, нам уже пора, – недовольно проворчал мужчина. – Быстро в душ, детка.

– Куда нам пора? – с любопытством спросила она, останавливаясь на полпути в ванную.

– К Викензо. Пора знакомиться с семьей.

Эвелин хмыкнула и продолжила свой путь, быстро помыв зубы и залезая в душ. Если ей предстоит выйти на люди, то нужно привести себя в порядок. Встреча с семьей Тео немного волновала ее, но Эвелин в принципе не испытывала неловкости при знакомстве с кем-то, ведь самоуверенности в ней было не меньше, чем в ее муже.

– Мне нечего надеть, – выразила она недовольство, когда вернувшись в спальню после душа, обнаружила, что он уже помылся в другой ванной и сейчас одевается в огромной гардеробной, увешанной многочисленной мужской одеждой.

– Я позаботился об этом, – ответил Тео, кивая на лежащие на кровати пакеты со знакомыми ей дизайнерскими эмблемами. – После обеда с моей семьей я отвезу тебя на Пятую авеню.

Подойдя к пакетам, Эвелин извлекла короткое горчичное платье с запахом из последней коллекции ее любимого дизайнера, которое собиралась купить пару недель назад, но не успела, практически заключенная в доме своего отца. А заглянув в другой пакет, с удовольствием удостоверилась, что подобранные к нему босоножки на высоких каблуках идеально сочетаются.

– Кто бы не подбирал мне одежду, передай ему, что у него прекрасный вкус, – сказала она Тео, откладывая босоножки и разглядывая комплект светлого нижнего белья.

Очень сексуального и мало что прикрывающего, белья.

– Спасибо, но я в себе не сомневался, – ухмыльнулся Тео, застегивая рубашку.

– Ты подбирал мне одежду? – удивилась она.

Тео ненадолго завис, наблюдая, как она надевает крохотные трусики и бюстгальтер. Его ноздри раздулись, а в глазах мелькнул знакомый хищный огонек, но Эвелин не стала провоцировать мужчину, так как ее тело все еще болело и тянуло после прошлой ночи, а завести Тео Гвидиче было обычно делом двух секунд.

Когда она снова надела его халат поверх белья, он, наконец, соизволил вернуться к их разговору.

– У меня нет карманных имиджмейкеров, детка. Я сам выбираю, что носить, и в советах не нуждаюсь. Рад, что тебе понравилось то, что я для тебя выбрал. Моя жена всегда должна выглядеть под стать мне.

– Тщеславный ублюдок, – беззлобно поддела она его, медленно осматривая с ног до головы.

Этот Тео Гвидиче был ей знаком. У ее мужа было много лиц, но до знакомства с ним, Эвелин видела только эту сторону богатого, избалованного вниманием, засранца-миллиардера и она всегда ей нравилась.

– У нас нет времени на макияж и укладку, поэтому просто оденься и пошли, Эвелин, – снова посмотрев на часы и теряя свою игривость, сказал Тео.

«Как будто ты додумался бы купить мне косметику для макияжа» – закатила про себя глаза девушка, принимаясь сушить и расчесывать длинные волосы.

Через десять минут они уже выходили из квартиры, держась за руки, как влюбленные молодожены, каким их должен был видеть весь мир. В лифте Тео сделал очередное фото, запостив его в твиттере без надписи и тут же получая реакцию своих фолловеров.

– Я хочу телефон, вся моя общественная жизнь остановилась за эти дни, – тут же надула губки Эвелин, смотря снизу вверх на своего мужа.

Тео щелкнул ее по носу, но ничего не ответил. Когда они сели в машину, он вытащил из кармана такой же телефон, как у него, только другого цвета, и подал ей.

– Мы уже подключились к твоей учетной записи и проверили ее. Никаких ограничений, Эвелин.

Она не могла поверить тому, что слышит. Хотя отец и Виктор позволяли ей активную светскую жизнь, но у нее был целый ряд ограничений в том, что можно и нельзя показывать людям.

– Я могу сняться голой? – проверяя границы, спросила она.

– Можешь, – невозмутимо ответил Тео. – Но отвечать за это тебе придется своей сладкой попкой и гарантирую, что сидеть ты потом не сможешь неделю.

– Отшлепаешь меня? – облизнув губы и еще больше провоцируя его, спросила она, откидываясь на спинку сиденья и скрещивая ноги, чтобы подол платья задрался повыше.

– Отшлепаю, – согласился он, скользя глазами по ее бедрам. – А потом жестко трахну твою горящую и красную задницу, чтобы вдолбить в эту ищущую приключений, головку, что испытывать терпение своего мужа нехорошо и всегда заканчивается неприятными последствиями.

– Поняла, никаких голых фото, – поспешно согласилась не готовая к таким экспериментам Эвелин, включая телефон и с радостью убеждаясь, что он и вправду хранит в себе всю ту информацию, которая была на прошлом. – Спасибо, Тео.

– Я не ослышался? Эвелин Гвидиче опустилась до благодарности?

Эвелин Гвидиче.

Звучало странно и непривычно, но ей нравилось. Новое имя говорило о ее принадлежности Тео и несмотря на независимую натуру, мысль о том, чтобы принадлежать этому мужчине, приводила какую-то часть нее в трепет.

– Я учусь, – лукаво улыбнулась девушка, чмокая его в губы.

Тео не ответил, но всю дорогу до дома его брата, не сводил с нее серьезного изучающего взгляда. * * *

Этим утром Бьянка смогла встать прямо без поддержки и даже сумела сделать два шага, прежде чем упасть в подставленные руки Викензо. Их отношения становились более близкими и теперь он присутствовал на ее физиотерапии, оказывая моральную поддержку и ухаживая за ее уставшим телом после.

Муж перенес ее в столовую на первом этаже после того, как она покормила их сына из бутылочки, прежде чем передать няне. Сердце Бьянки обливалось кровью из-за того, что она не могла взять на себя все заботы о собственном ребенке, но ее физическое состояние было еще слишком слабым. А еще, ее беспокоило то, что у почти четырехмесячного ребенка не было имени. Викензо передал право назвать их сына ей, но она не знала, чего хочет и что будет правильно. Пока этой ночью не увидела во сне своего отца, а вернее, воспоминание, которое имело место быть в реальности, но о котором она не помнила после аварии.

Бьянка все утро думала о том, как сообщить Викензо о своем желании и что он подумает. Отец, тем более Дон, должен был быть тем, кто дает имена детям в традиционных семьях. Если их ребенка назовут именем ее отца, то все поймут, чье это было желание. Она не хотела ставить Викензо перед таким выбором, но и не могла перестать мысленно обращаться к своему сыну, как к Хиро – сокращение имени Хирономо.

– О чем ты так сосредоточенно думаешь все утро? – спросил у нее Викензо, усаживая на кресло в гостиной.

Бьянка одернула милое лавандовое платье из атласа, которое надела в честь прихода Тео с женой на обед. Ей не терпелось познакомиться с новым членом семьи, потому что она уже полностью освоилась и вспомнила всех близких, включая Тео, который всегда вызывал у нее любопытство. Бьянка даже помнила, что была влюблена в него до брака с Викензо. Правда, признаваться в этом никому не собиралась, учитывая, что тех чувств давно не было и это было бы весьма неловко, учитывая, что Тео теперь ее деверь.

– Я думала о том, что у малыша все еще нет имени, – честно ответила она мужу.

Викензо сел рядом с ней и взяв ее за руку, поцеловал кисть. Он всегда неосознанно тянулся за прикосновением, что она находила волнующим и милым. Вот и сейчас, Бьянка не смогла сдержать улыбки от внимания мужа. Она не все помнила из их совместной жизни, но некоторые воспоминания были очень эротичными, и, девушка гадала, как ему удается сдерживаться, учитывая нетерпеливый и огненный характер.

– Тебе нравилось имя Анджело, – в очередной раз напомнил он, глядя на нее с ответной улыбкой.

Бьянка все еще не могла привыкнуть к его лицу без бороды, хотя оно уже обросло жесткой щетиной, из-за которой Викензо целовал ее с излишней осторожностью, чтобы не оцарапать нежную кожу.

– Больше не нравится, – ответила она. – Неужели, у нас не было других вариантов? Мы обсуждали только одно имя?

– Да мы и его не особо обсуждали, – усмехнулся мужчина. – Но малыша пора крестить, дорогая. Ему нужно имя. У тебя есть мысли?

– Вообще-то, мысленно я уже называю его по имени, – глубоко вдохнув, призналась она. – Но если мы его так назовем, все поймут, что это была моя инициатива.

– И что? – помрачнев, спросил он. – Я же сказал, что мы назовем его так, как хочешь ты. Плевать на традиции! Я – Дон.

Она не сдержала смешок при таком заявлении. У Викензо всегда находился этот аргумент на все спорные вопросы.

– Да, ты Дон, Энзо. И как Дон, ты станешь предметом насмешек, если назовешь своего сына в честь тестя.

Викензо на секунду замер, обдумывая ее нечаянное признание, а потом, к удивлению Бьянки, одобрительно улыбнулся.

– Хирономо? Хороший выбор, дорогая. Мне нравится.

– Но…

– Никаких но. Нашего сына зовут Хирономо, раз его мать уже зовет его так, пускай и мысленно. Но чтобы успокоить тебя, скажу, что моего деда тоже звали Хирономо и, узнав имя нашего сына, люди подумают, что он назван в честь него. Это вполне в духе Гвидиче.

Бьянка не знала об этом. Однако, то, что они так легко пришли к согласию и выпутались из щекотливой ситуации, подарило ей огромное облегчение. Она удовлетворенно вздохнула, откидываясь на спинку кресла, и блаженно улыбнулась.

– У нашего малыша есть имя.

– Прекрасное имя, – подтвердил Викензо.