Граф Суворов. Том 12

Глава 19

— Они опять отказались от боеприпасов. — раздраженно проговорила Инга, бросив планшет на стол. — Если так дальше пойдет, то через три дня у них никаких снарядов не останется.

— Какая ширина фронта на них? — спросил я, отрываясь от отчета по площади посевов и распределении будущих убытков. Удивительно, но несмотря на колоссальную важность сельского хозяйства, в данный момент оно оказалось убыточным.

— Максимальная — сорок семь километров. Но отряды святого воинства стоят от Черного до Балтийского моря, всех и не посчитаешь. — вздохнула Инга. Кивнув, я досмотрел свой отчет, подписал смету на дотации от Ляпинского княжества Черноморской губернии, и отложив её перешел к отчету по боеприпасам.

Как и говорила Ангелина — большая часть заводов в стране, производивших снаряды, пули и технику, готовивших напалм и прочие химические смеси — работала круглосуточно уже не первый месяц. Всё что мы в данной ситуации могли, следить чтобы люди не брали по две смены подряд, а их работа хорошо оплачивалась.

Пришлось ввести единую систему регистрации, что в иное время могло быть воспринято неоднозначно и даже негативно, но во время войны с чудищами прошло практически незаметно для всех. Аристократия даже благодарна была, «контролю за мужиком», даже не подозревая, что это начало куда более масштабных реформ.

Наконец мне удалось заняться тем, что я хотел сделать, еще будучи первокурсником Суворовского училища. Субсидии и дотации детским домам и школам для одаренных и не только. По совету Рублева и Морозова отдали направление контроля тому же, кто уже доказал свою порядочность и лояльность.

Хозяин сети школ Путь, получивший по этому поводу титул граф Игнатов, создал орган ответственный за проверки во всех учреждениях для младшего и среднего возраста по стране. И пусть ответственность на его плечи легла колоссальная, но и доходы выросли в несколько раз. А еще я пообещал ему методику обучения для маленьких одаренных.

Встреча с графом во многом стала для меня откровением. Я всё же относился к обучению как к мастерству, он же как к профессии. И разница, пусть и была небольшой, с первого взгляда, на деле оказалась гигантской. Я заново, с обратной стороны, узнал такие понятия как программа обучения, методические пособия и многое другое. Многое передать на словах было невозможно, так что мы договорились о сотрудничестве, в рамках дополнительного курса богословия в начальных классах. Ещё и с физической культурой решили совместить некоторые аспекты.

В результате я должен был получить десяти-двенадцатилетних детей, способных понимать основы медитаций и быть готовых к выполнению растяжек и других простых физических форм, что в разы упростит их дальнейшее обучение и становление в духовных практиках. Хоть и пришлось продолжить называть их активной молитвой.

Следующим, к сожалению, совсем не таким приятным откровением стало для меня существенное технологическое ограничение в пороха для армейских нужд. Трата боеприпасов по всему фронту шла просто колоссальная, гигантские деньги сливались буквально в никуда, а восстановление средств даже на горизонте не маячило.

Пока экономика страны не надорвалась, но уже чувствовалось что бесконечно так продолжаться не может. Мы перекидывали через рубеж сотни и тысячи тонн полезных ископаемых ежедневно, а они оставались конечны, в отличие от тварей, которые перли на стену, изредка давая защитникам незначительные передышки.

— Мда, кто бы мог подумать. — проговорил я, откладывая в сторону очередной отчет. Расчетная биомасса зараженных на этой неделе в два раза превысила расчётную массу всей органики, находившейся на территории бывшего царства Польского, а теперь европейской диссонансной зоны.

Если раньше это были только догадки, то теперь стало полностью очевидно — твари лезут из врат диссонанса сплошным потоком, и судя по возросшему их количеству врата медленно, но неуклонно расширяются, грозя в любую минуту извергнуть из себя что-то непредставимое. Пожалуй, даже откройся врата в мифический ад, ситуация была бы лучше, демоны по крайней мере все давно описаны и человекоподобные, вари же…

— Новый вид. — перекинув мне на планшет очередную сводку устало проговорила Инга. — Кентавры.

— Кентавры? — удивленно произнес я, и даже с некоторой надеждой открыл документ, вот только вместо ожидаемых полуконей-полулюдей, или хоть паучих-людей, моему взору предстало совсем уж неприглядное зрелище, в полной мере соответствующее статусу твари хаоса — потому как никакого упорядочивания в ней не было, кроме изуродованной человеческой туши, торчавшей из многоногой массы с щупальцами.

И если визуально они были просто отвратительны и мало похожи друг на друга, то описание заставило меня вздрогнуть — кентавры использовали оружие. Далеко не всё, лишь то которое вросло в их тела, и по остаткам одежды было сразу понятно, где военнослужащие, а где бывшие ополченцы, или террористы.

— И откуда у нас такая радость? — спросил я, подняв взгляд на супругу.

— По оценке это выжившие которые как-то сумели продержаться на территории зоны больше двух месяцев. — ответила Инга.

— Ну на счет выживших я бы поспорил. — хмыкнув проговорил я, рассматривая изображение. — Но тенденция мне не нравится. Не вижу отчетов о вскрытии.

— Там есть приписка, каким-то чудом эти уроды координируются и при уничтожении одной особи либо тут же её сжирают, либо утаскивают вглубь зоны и сжирают уже там. — ответила третья супруга. — Удалось получить несколько нижних частей, без человеческого торса, но они почти ничем не отличаются от обычного ползучего поля.

— Тревожный звоночек, очень. — покачав головой проговорил я.

С обычными тварями все было более или менее понятно, учитывая протяженность фронта несколько удалось взять даже «живьем». Ради ученых ребята расстарались и на какие только ухищрения не шли, и ковшами откусывали куски от мясного поля, и рыли ямы ставя туда клетки, а затем вытаскивали.

Отчеты о таких спецоперациях я изучал регулярно, как и отчеты вскрытия, вот только ни то, ни другое, не давали обнадеживающих результатов, а «физиология» монстров, если её можно было так назвать. В корне расходилась с принципами привычных нам тварей зон.

Теперь я уже знал, что раньше монстры не выходили за определенный радиус в зоне. Первичные твари погибали сразу после закрытия врат или по отдалению от центра на каких-то пару десятков километров. Вторичные же — то есть бывшие живые организмы, получившие ударную дозу искажения, могли спокойно гулять на любые расстояния, если, конечно, их внутренние изменения не противоречили законам биологии и физики.

У первичных тварей — противоречили на все сто процентов. Они фактически не были живыми, в полном понимании этого слова. Более того, понятие физиология к ним можно было применять только условно, а подходящим было — месиво. Месиво из мяса, костей, обломков веток, травы и листвы.

Словно безумный мясник впал в детство и решил запихнуть в салат из деревьев мясной фарш, прокрученный на мясорубке с дырками по тридцать сантиметров. По всем законам физики, химии и биологии это двигаться не могло, и всё же двигалось, и убивало. Ученые объясняли это остаточным действием диссонанса, хотя с возникновением Польской зоны многие вещи считавшиеся аксиомами пришлось пересмотреть.

Первое — радиус существования таких тварей. При открытых вратах, в зависимости от их размера, обычно твари не могли отойти от эпицентра дальше, чем на пару километров. В центре зоны — на пару десятков километров. Единичные случаи были зафиксированы в Африке, где возникла самая новая, до Польской, зона диссонанса. Там тварь просуществовала достаточно чтобы отползти на сто десять километров.

Второе — чем дальше от эпицентра, тем медленнее и менее активной становилась первичная тварь, она словно теряла заряд, или как выражались радиолюбители — выпадала из сигнала диссонанса. А когда достигала своего максимума просто превращалась в беспорядочную вонючую кучу.

Третье — на тварей действовали все законы физики. Гравитация, жар и холод. Сокращение мышечной ткани при воздействии электрического тока. Обычно даже минус пяти градусов хватало, чтобы заморозить первичную тварь заставив её замереть на месте, ведь они не имели шерсти или другой термальной защиты.

Четвертое — первичные твари резонанса не обладали не только интеллектом, но даже минимальной осмысленностью действий. Они действовали хаотично, двигались к любой живой приманке и таким образом аборигены заманивали их в пустыни, где просто оставляли усыхать.

И все эти, выведенные годами, законы с дребезгом рушились, как только речь заходила о Польской зоне. Расстояние? Они с легкостью отползали на тысячи километров от эпицентра! Активность? Не знаю, может ближе к Варшавским вратам они ползли ещё активней, но нам и этого хватало. Холод и жара, если это не экстремальные температуры в пару сотен градусов разницы, никакого влияния на них не оказывали. А самое отвратительное — всё чаще в действиях тварей прослеживалась логика.

Да, звучало это по крайне мере странно. Но вот эти куски мертвой биомассы, мозги в которых могли быть перемешаны с песком, мышцами или жиром, показывали себя как взаимодействующие объекты. Чего стоили одни только скоординированные нападения, когда несколько объединенных в группы тварей атаковали на существенном участке фронта, отвлекая резервы и готовя удар в одной точке.

Вывод, который давали все аналитики был ещё хуже — за атаками тварей стоит разум. Нечто, что может их подчинить или направить. Перебороть инстинкты с хаотичным движением в поисках органики и объединением в слабоструктурированные группы. Недобрые языки твердили что мелких тварей заставляют жертвовать собой, чтобы увеличить массу более крупных, но это было уже за гранью фантастики.

— Началось! — ворвавшись в кабинет сказала Ангелина, заставив меня отложить отчеты и схватив пульт от телевизора быстро переключилась на нужный канал. Лицо говорившего я узнал мгновенно, благо с Иоаном пересекался регулярно.

— Братья и сестры! Доколе мы будем терпеть эти унижения? Доколе проклятые трусы, отсиживающиеся в тылу, будут говорить нам что делать и решать когда нам жить и когда умирать? — вопрошал капеллан, стоя на стене как на трибуне, а перед ним стояло несколько тысяч человек, вооруженных куда лучше, чем ополчение. Одной крупнокалиберной артиллерии, мелькнувшей на заднем фоне, я насчитал несколько сотен стволов, а были ещё зенитки всех мастей, включая бронированные словно танки.

— Неделями нам приходится выпрашивать боеприпасы, словно милостыню! — продолжил Иоан, и толпа горячо поддержала его криками. — Наши офицеры подвергаются нападкам в штабах, а позиции не защищены крейсерами и тяжелыми судами, как у других!

— Вот же паскуда лицемерная, сам отказывается от снарядов и поддержки и сам же орет о том, что их нет. — невесело усмехнувшись проговорила Инга.

— Они убили нашего светоча, нашего святого цесаревича — Александра! Они отправили нас на убой! Хватит это терпеть! — кричал капеллан. — Пора взять власть в свои руки! Объединяйся православный люд! Дадим отпор нехристям!