Грани Власти

Глава 21

Эрувиль, Старая Столица. Особняк графини де Пьюзе.

— Как ты полагаешь, дорогой брат? Эдуард?

Графиня Франсуаза де Пьюзе, в девичестве маркиза де Клермон, обращалась сейчас к своему старшему брату, герцогу Эдуарду де Клермону, который в эту самую минуту задумчиво разглядывал содержимое своего бокала.

Он настолько увлекся этим занятием, что почти полностью пропустил мимо ушей монолог своей младшей сестрицы. Хотя, что там можно было интересного услышать?

Сестра снова и снова нахваливала своего старшенького сыночка, виконта Жана де Пьюзе, который в это самое мгновение, изобразив на своем смазливом лице угодливую улыбку, делал вид, что восхищен своим дядюшкой герцогом.

Эдуард усмехнулся своим мыслям. Сестра пытается убедить его, что ее любимый Жан, этот столичный щеголь с нежными холеными руками и тонкими изящными запястьями, хрупким телосложением и белокурыми локонами якобы сам изъявил желание отправиться на войну в качестве адъютанта маршала Вестонии. «Мальчик жаждет покрыть свое имя воинской славой!» Так, кажется, она сказала? Ну-ну…

Эдуарду стоило труда прямо сейчас не сказать какую-то колкость сестре. Франсуаза не совсем понимает, о чем просит. Война — это кровь, пот, грязь и смерть. Это не столичные приемы и балы, на которых ее сынок привык отплясывать, а потом отсыпаться до полудня у себя во дворце в своей теплой и мягкой кровати.

Там нет армии лакеев и нянек, готовых по первому щелчку пальцев нестись выполнять прихоти ее любимого Жана.

Увы, но ему, скорее всего, придется взять кого-то из своих племянников с собой. И эта необходимость еще больше раздражала Эдуарда. Уже давно они с его супругой Луизой де Клермон пришли к выводу, что пора решать вопрос с наследником. Только вот с выбором достойного были проблемы. Все те, кого предлагали Эдуарду, ему откровенно не нравились.

Взять хотя бы этого Жана, которого так нахваливает Франсуаза. Этот болван, как и его непутевый папаша, рано или поздно разорит его герцогство. Хотя Эдуард понимал план Луизы. Он состоял в следующем: найти самого покладистого претендента. Объявить его наследником. Женить на такой же покладистой девушке благородных кровей. Затем дождаться внука и уже из него воспитать себе настоящего наследника. Только вот до этого момента еще нужно дожить. А ведь Карл отправляет его на войну. Всего с тремя легионами против пяти, которые ведет Золотой Лев…

Но это еще не все. Король захотел отбить у жрецов Теневой Перевал. У Карла уже даже есть маркграф тех земель. Это тот самый шевалье Ренар, наделавший своими подвигами столько шума.

Эдуарду были понятны мотивы Карла. В том краю способен выжить именно такой отчаянный головорез, как этот Ренар. Ну а если он погибнет — невелика потеря. А Эдуарду так вообще в радость. Ведь этот Ренар — бастард Фердинанда де Грамона, этого негодяя и предателя, друзья которого убили его Готье. И пусть мальчишку Ренара оправдали, но для Эдуарда это ничего не меняло. Сообщники его отца убили его сына!

Эдуард вспомнил реакцию супруги, когда он рассказал о новом маркграфе. Бедняжка Луиза даже побледнела и чуть было не лишилась чувств. Видимо, рана на ее сердце так и не зажила. Лишнее напоминание о людях, хоть и косвенно повинных в гибели сына, вызывало у нее мучительную боль.

— Брат мой, — произнесла графиня, в ее голосе слышались нотки тревоги. — С тобой все в порядке? Ты словно мертвеца увидел…

Эдуард потер лоб, а потом бросил задумчивый взгляд на сестру. Потом на Жана… Хочет стать наследником? Этот вряд ли будет покладистым. Может, действительно взять его с собой? Эдуард тут же отмахнулся от злых мыслей. Мальчик ни в чем не виноват. Да и его мать не простит, если Эдуард привезет бездыханное тело ее любимого сыночка. А ведь он знает не понаслышке о том горе, которое переполняет сердце, когда теряешь детей…

Решение о выборе наследника им с Луизой далось нелегко. Ведь боль от потери их единственного сына, павшего от рук заговорщиков, все еще не утихла. Эдуард тяжело вздохнул. Готье, его мальчик… Истинный воин! Он геройски сражался и погиб, защищая короля. В тот день Карл плакал вместе с Эдуардом над телом Готье. Как и Эдуард плакал вместе со своим старым другом, узнав о смерти принца Бастьена.

Когда-то у Эдуарда была еще и дочь. Но Кристина давно умерла. Эдуард узнал о ее смерти, когда находился на границе. Тогда шел второй год вторжения северян, поэтому он даже не смог приехать, чтобы проститься со своей девочкой. Жена написала о какой-то неизвестной хвори, с которой не смог справиться даже маг-целитель.

— Сестра, — с тяжелым вздохом произнес Эдуард, вставая из-за стола. — Я подумаю и сообщу тебе о своем решении.

— Благодарю, — произнесла Франсуаза и добавила: — Только не затягивай с решением, брат. Если согласишься, нам еще понадобится время для подготовки Жана к походу. А это немалые деньги, которые мне еще придется собрать.

Эдуард про себя усмехнулся. Сестра в своем репертуаре. Постоянно пытается вытянуть из него золото. И он ее не винит. Покойный граф де Пьюзе, ее муженек, был еще тем болваном. Шурин умудрился потратить не только наследство, оставленное ему его батюшкой, но и немалое приданое супруги. Теперь Франсуазе приходится выкручиваться. Самое плохое — Жан пошел в своего папашу.

— Об этом можешь не беспокоиться, сестра, — целуя руку Франсуазы, произнес герцог. — Если решение по твоему сыну будет положительным, мой казначей обо всем позаботится. А теперь мне пора…

Замок «Шато де Тури». Графство де Марбо.

— Лия! — Эмиль ворвался в комнату сестры, словно ураган. — Лия!

На его уродливом лице играла самодовольная улыбка. Деревянный паркет под весом его тела жалобно похрустывал и поскрипывал.

— Да, брат мой? — Аурелия, отложив вязание, постаралась внешне изобразить крайнюю степень радости при виде «любимого» брата, но внутренне сжалась, предчувствуя беду. — Что произошло?

— Пресветлая наконец услышала твои молитвы! — воскликнул Эмиль и заключил сестру в объятия, показавшиеся Аурелии объятиями самой смерти. От брата ощутимо несло конским потом, дымом костра и кровью.

— К-какие молитвы? — пискнула виконтесса, при этом не решаясь отстраниться от брата, дабы не прогневить его. Он продолжал искренне верить в то, что она любит его всем сердцем.

Эмиль отстранил сестру и, держа ее за плечи, заглянул в ее испуганные глаза. Затем загадочно улыбнулся и воскликнул:

— Ну как же, Лия! Как ты могла о таком забыть⁈ Те самые молитвы, в которых ты просишь Пресветлую Мать послать тебе достойного супруга!

— Брат, я… — в замешательстве было начала Аурелия, но Эмиль ее перебил.

— Вот видишь! Ты, наконец, вспомнила!

Виконтесса промолчала, лихорадочно пытаясь собраться с мыслями. И при этом сделать это так, чтобы брат не заметил ее страха.

Тем временем Эмиль отпустил сестру и начал расхаживать из угла в угол, с ехидной улыбкой на своем уродливом лице рассказывая о последних новостях.

— Этот старый болван де Грамон в конце концов дал свое согласие. Кстати, я знаю о причине задержки. Представляешь, на бастарда претендовал Томас Гилберт! Этот торгаш хотел женить его на своей дочери. И Генрих всерьез задумался над этим предложением! Подумать только! У тебя была соперница, сестра! Но, похоже, твои молитвы Пресветлой были более искренними. Хотя, должен заметить, эта Бетти Гилберт — очень богатая невеста, да еще и совсем молодая. Она, в отличие от тебя, нарожала бы Гилберту наследников для его торговой империи. Он ведь сказочно богат! К слову, то бергонское, что мы пили вчера за ужином, доставлено в Вестонию его торговым домом.

От унижения и обиды к горлу Аурелии подступил громадный ком, который мешал ей не только дышать, но и здраво мыслить. Только необъяснимым усилием воли она смогла сдержать накрывающую ее истерику. Однажды, еще с отцом, когда он был здоров и энергичен, она побывала на рынке рабов. Там она видела девушку примерно ее возраста, которую продавец вывел на помост, прилюдно раздел и начал расхваливать покупателям. Он заставлял ее открыть рот и показывать зубы, петь и кружиться в танце.

Аурелии потом еще долго снилось лицо той несчастной. Ее слезы и обреченный взгляд зеленых глаз. Она попыталась тогда уговорить отца купить ту рабыню, но ничего не вышло. Отец остался глух к ее просьбам.

Сегодня Аурелия ощущала себя той девушкой, наготу которой выставили напоказ, чтобы потом отдать ее тому, кто даст больше за нее монет.

— А что говорит наш батюшка? — сделала последнюю попытку Аурелия. Брат уже давно не пускает ее к отцу, которого он поселил в дальнем западном крыле особняка. За ним ухаживает немой слуга, у которого, кажется, есть приказ от брата — не показываться ей на глаза.

— Наш батюшка счастлив за тебя, сестренка, — хохотнул Эмиль и добавил: — Он благословляет этот брак.

— А когда я могу с ним встретиться? — не стерпев, выпалила Аурелия и тут же прикусила язык.

Эмиль приблизился к ней и провел своей широкой ладонью по ее волосам. От его немигающего взгляда сердце Аурелии, казалось, замерло. Она уже давно заметила, что брат начал очень медленно, но уверенно меняться внешне. Он стал шире в плечах и подрос. Ногти на его пальцах начали постепенно менять свою форму. Они начали заостряться. Лицо Эмиля все больше начало обретать черты рептилии.

Сперва Аурелия думала, что это игра ее воображения, но, когда она поделилась своими наблюдениями с Жеральдин, та подтвердила ее опасения. Более того, она сказала, что все слуги заметили изменения, произошедшие с виконтом.

— Милая сестрица, — с шипящими нотками в голосе, вкрадчиво произнес Эмиль. — Мы с отцом пытаемся всячески оградить тебя от неприятностей и бед этого мира. Ты ведь ценишь это?

— Да, — хрипло ответила Аурелия.

— Очень хорошо, — Эмиль провел своей холодной ладонью по щеке сестры. — Ты обязательно увидишь отца, но только тогда, когда ему станет лучше и он полностью выздоровеет. Это его решение. Не мое.

Аурелия знала, что брат врал. Но вслух смогла выдавить из себя:

— Благодарю тебя, братец.

Сказав это, она, поборов отвращение и страх, прижалась к Эмилю. Правой щекой она ощутила твердые бугорки на его груди. Неужели слухи о странных наростах на его коже, которые ей пересказывала Жеральдин, это правда? Неужели проклятие ведьмы все-таки существует?

В уголках ее глаз показались слезы. Она помнила, что брат не любил, когда она плачет, и что он потом срывал свою злость на слугах и сервах. Поэтому она постаралась незаметно движением головы вытереть слезы о его колет.

— Моя глупая сестренка, — Эмиль обнял Аурелию и снова провел своей ладонью по ее голове. — Очень скоро ты выйдешь замуж за этого Ренара. Неужели тебе не хочется стать женой героя Нортланда? Прекрасная партия! Правда, ты станешь баронессой, но это цена твоего счастья. От себя я тебе обещаю, что он недолго будет докучать тебе. Я помню то, что обещал, и я привык держать свое слово.

Когда Эмиль, наконец, покинул ее комнату, Аурелия рухнула как подкошенная на кровать и, зарывшись в подушки, дала волю своим чувствам.