Рысюхин, надо выпить!

«Кислородный транспорт на основе меди, а не железа» — удивительно не ко времени прокомментировал дед.

В этот момент третья тварь в прыжке открыла пасть и выстрелила чудовищно длинным языком! Точнее, это выглядело как верёвка с грушей на конце.

— В сторону! — Раздался крик сзади.

Похоже, четвёртая пуля всё же зацепила заднюю лапу, поэтому прыжок получился кривым и «груша» пролетела мимо.

— У них язык двенадцать метров и ядовитые зубы на конце!

Пока «отстрелявшаяся» тварь втягивала язык обратно — жаль, не успел сменить револьвер на меч и попытаться срубить его — посмотрел на последнюю, ту, что «съела» пулю. Она тоже хотела использовать язык, но что-то там было повреждено, и он вылетел метра на два, при этом ещё и причинив боль, поскольку та издала довольно громкий булькающий вопль. На конце языка при этом раскрылась пасть размером с мою ладонь и начала щёлкать игольчатыми зубами, которых было навскидку больше десятка, из них три-четыре крупных.

Третья жаба, считай, обезврежена — если не подставиться совсем уж идиотским образом. Я вытащил клинок, но вперёд идти не спешил — и времени на реагирование хотелось иметь больше, и эгоистом казаться желания не было: так или иначе, но свою я уже завалил.

Пока мои напарники обходили тварь с боков, она опять выстрелила в меня языком в прыжке. Увернуться удалось с трудом, рубануть по языку мечом не вышло вообще. Больше чтобы освободить руку, чем надеясь на значимый результат, я пальнул в монстра картечью. И умудрился почти промазать — большая часть заряда заставила «вскипеть» снежную кашу под сделавшей небольшой прыжок жабой, но две или три крупных картечины попали в брюхо. Я понял, что в третий раз она опять будет атаковать меня и стал пятиться назад, заманивая на себя и помогая напарникам сократить расстояние.

Зверюга сделала ещё два прыжка, каждый из которых сопровождался болезненным воплем и оставлял на снегу пятна синей крови и вновь выстрелила в меня языком, но в этот раз он летел явно медленнее. Собственно, после этого всё и закончилось: пока жаба «сматывала удочку» один из напарников подскочил к ней и вломил лезвием бердыша прямо по лбу, а вскоре и третий из наших воткнул рапиру в глаз последнему недобитку.

Наш главный сказал:

— Не расслабляемся! Они обычно ходят стаями семь-девять особей. Если стая была потрёпана раньше — это одно, если остальные на подходе — другое!

Услышав такое, я первым делом перезарядил барабан револьвера, благо, это недолго, потом — картечный ствол. Минут через десять напряжённого ожидания командир объявил «готовность номер два» и разрешил проверить трофеи. Заодно и рассказал, что это за твари и чем выгодны.

— Это змеекваки, с первого уровня. Язык похож на змею, они хватают пастью на конце добычу и подтягивают к себе — ну, или себя к добыче. В крупных зубах — парализующий яд. Если добыча не пролазит в пасть, они окружают её всей стаей и впрыскивают пищеварительный фермент — задействуют внешнее пищеварение, как у пауков. Поэтому каждый укус — очень болезненный и оставляет раны размером с кулак. А у матёрых тварей язык до пятнадцати метров!

Он ловко отрезал утолщение на конце языка, отступив от него сантиметров тридцать-сорок.

— Из-за того, что все действующие вещества перемешаны, разделять их сложно, потому такая псевдоголова стоит рубля три. Печень стоит рублей пятнадцать, там мощный антидот. Ну, и всё на этом — может ещё макр попасться, если повезёт.

Мне как ни странно повезло. В момент, когда нащупал в разрезанном сердце жабы твёрдый кристалл, меня словно током прошило. Следом накатила волна эйфории, «как после стакана без закуси» по определению деда. А секунд через восемь-десять она сменилась жуткой слабостью и апатией.

— Юра, тебя цапнула тварь? Или…

— Или… — едва-едва выдавил я из себя.

— Прорвался на первый⁈ Поздравляю! Видимо, совсем чуть-чуть не хватало. Правда, боец из тебя в ближайшие пару часов — как ударный инструмент из скрипки: в крайнем случае использовать можно, но недолго и без особого результата. Мы тебя оставим под куполом речников, в караулке есть место на такой случай. Часа через два с другим патрулём вернёшься.

Мне было всё равно — караулка, так караулка. Хоть будка собачья. По сравнению с нынешним состоянием вчерашние страдания казались приступом неудержимого оптимизма и кипящей бодрости. Мне сейчас даже сугроб казался привлекательным и уютным: мягкий, пушистый… Но напарники не дали устроиться в нём, дотащили до купола и сдали на поруки начальнику караула, получив себе нового третьего для возвращения домой.