Змеиная Академия. Часть 2

Глава 4

Неожиданный сюрприз меня ждал на пятой неделе, когда мне привели очередного пациента для «еженедельного исцеления».

К тому моменту я уже вполне себе обжился в больнице. Набрал себе шестерых пациентов для опытов, от двенадцати до двадцати семи лет, причём трое были людьми, а трое зверолюдьми. Надо же было проверить, как мои контуры работают на всех расах, ведь между ними были генетические отличия, хоть и минимальные. Мало ли, протестирую метод только на людях или только на зверолюдях, а потом пациенты другого вида будут лапы откидывать. Это не к добру!

С коллегами тоже наладился контакт. Ну, друзьями я со всеми не стал, да и не собирался, но уже небольшая компания, с которой проводил время на обедах и иногда после их смены, собралась — всё из тех же трёх девушек плюс пары интернов, что залетали к нам из хирургии. Это позволяло мне ещё больше выкарабкиваться из той скорлупы, в которой я провёл полтора года.

— Вот, Светлана Романовна, как раз по вашему профилю. — Жанна Аркадьевна, секретарша главврача, которую я изрядно подтянул к решению своих вопросов, протянула мне планшет с медкартой. — Магическое повреждение глаз!

— Магическое? Отлично, отлично! — я и правда был рад.

Тут-то была обычная больница, где магов днём с огнём не сыщешь. А ведь магические повреждения — самые сложные, исцелять их считается высшим классом для любых целителей. Многие же заклинания уровня Градмастера и выше могли оставлять часть своей силы в ране, не давая ей зажить. Всё это вычистить, а потом исправить повреждения было нелёгким делом. А у Магистров и Архимагов вообще был целый арсенал заклинаний с «подсадкой», когда в тело врага проникал паразит, что разрушал внутренние органы, энергоканалы и даже ядро, а у зверолюдей — протоки и нарушал циркуляцию внутренней силы. Такое только те же Магистры и могли исцелить, но целителей такого уровня в Сиаме было не очень много, всего один.

Неудивительно, что я обрадовался. Сомневаюсь, правда, что там будет что-то действительно серьёзное — раз пациент жив, то магия там была самого низкого уровня, без «присадок». Но всё равно для тренировки пойдёт.

— Здравствуйте! — я заполз в кабинет и поздоровался с пациенткой.

— Добрый день.

Девушка сидела на кушетке, цепляясь руками за палочку, при моём появлении повернула голову, явно ориентируясь на слух. Ну, неудивительно — глаз у неё вообще не было, вместо них один сплошной шрам. Нос тоже отсутствовал, даже верхнюю губу задело, она была разорвана и небрежно сшита. На этом фоне шрам на полголовы, заменивший одно ухо, и выбитые передние зубы казались мелочью.

— Хм, Галина…

— Косырева, Галина Косырева! — быстро представилась девушка.

Эх, а симпатичная у неё фигурка. Она ж ещё и кошка, длинные ножки, талия, хвостик, короткая шерстка. Очень знакомая шерстка! Так, сколько ей лет? Девятнадцать? Родители… нет, из детдома⁈

— Галя, это ты⁈ — я подполз к девушке, схватил её за плечи.

— А вы…

— Света! Мы в том гадком детдоме были! Та, что серпента!

— Светка! — лицо Гали расплылось в улыбке, и отсутствовали не только передние зубы. — Боже, что ты тут делаешь? Ты медсестрой устроилась⁈ А, блин, сколько мы друг друга не видели!

— Четыре года! Галя, что ж с тобой такое случилось⁈

— А… — кошкодевочка махнула рукой. — Долго рассказывать.

— Да мы-то никуда не спешим.

— А доктор? Он же должен меня посмотреть.

— Я тут доктор! — фыркнул. — У меня магический дар проявился после детдома, а из приёмной семьи меня отдали сразу в магическую академию. Теперь вот целительница.

— Серьёзно? Круто! — Галя аж рот открыла.

— Ты рассказывай, а я тебя осматривать буду и исправлять. Жуть! Что за урод такое с тобой сделал⁈

Всхлипнув, Галя потихоньку стала рассказывать свою жизнь после детдома. И от её слов у меня чешуя дыбом вставала!

Когда наш гадюшник расформировали, она попала в довольно неплохую семью, мать, отец и двое детей-девочек. Одна была на год старше Гали, другая на пару лет младше. Казалось бы, живи и радуйся, но Галине не повезло, что она оказалась слишком красивая. У старшей дочери семейства был любимый парень. В смысле она считала, что он её парень, а вот он так не считал, явно просто трахаясь с ней без обязательств. Когда появилась Галя, то его внимание переключилось на неё. Он «бросил» эту старшую девушку и стал бегать за моей подругой, приглашая на свидания и даря подарки.

Галя тоже не была железной, вырвавшись из тисков детдома и почувствовав свободу, она не стала отмахиваться от ухаживаний, закрутив ни к чему не обязывающий роман. В детдоме же царили довольно свободные нравы, так что ничего плохого в этом она не видела. Ну, встречался с одной, теперь встречается с ней, чего тут такого?

А вот для старшей сестры это был конец света! Её любовь ушла и к кому? В блохастой детдомовке, которая в их семье на птичьих правах⁈ Сначала она задалбывала родителей, мол, верните эту сучку обратно, но те, конечно же, отказывались. И тогда она подговорила какого-то знакомого дворянчика, чтоб тот изуродовал Галину.

На очередной дружеской вечеринке дворянчик весьма грубо подкатил к Гале, получил отказ и шибанул её огненным шаром прямо по лицу, сжигая глаза и нос. К счастью, она хотя бы выжила, мозги не вскипели, раскалённые огнём.

Последствия были весьма ожидаемыми — короткое разбирательство и опрос свидетелей показал, что Галя сама спровоцировала дворянчика, особенно старалась в доказательстве этого ревнивица. Так что всё списали на «несчастный случай», тем более дворянчик смилостивился и даже назначил Гале пожизненную пенсию.

— Представляешь, целых пятьдесят форинтов! Пятьдесят! И плюс от государства пенсия по инвалидности в семьдесят пять! Сто двадцать пять форинтов — ни в чём себе, Галочка, не отказывай!

Из семьи Галю турнули, а так как она уже была совершеннолетней, то попала она прямиком на улицу. Помыкавшись там с неделю, девушка попала в бордель!

— Ну, знаешь, есть такие, для пресыщенной публики. — тихим, бесцветным голосом рассказывала Галя. — Которым нормальные бабы уже приелись и хочется чего-то необычного. Вот и появился бордель с калеками. Там вообще разные были, без ног, без рук, без грудей, одна девочка была сплошь обожженная, в аварию попала. Вот так я стала взрослой.

А у меня аж волосы зашевелились и зашипели от такого. Это же все те страхи, что у меня были в детдоме! Экзотический бордель, в который я мог попасть из-за своего вида! Галя будто воплотила все мои страхи.

В этом милом заведении подруга провела три месяца, пользуясь немалым спросом. Но потом пришлось бежать — хозяйка стала непрозрачно намекать, что увечий надо побольше, руки там отрезать, ноги, да и оставшееся ухо с языком. Мол, клиенты хотят такой себе мастурбатор, чтоб был как резиновый, только живой. Поняв, что её согласия особо никто не спрашивает, просто описывают перспективы дальнейшего существования, Галя решила бежать, что и осуществила в ту же ночь.

Оказавшись снова на улице без денег и жилья, девушка уже думала, что протянет лапы, но её подобрали наркоторговцы. Слепая инвалидка, просящая милостыню на улице, была плохой целью для полиции — чуть тронешь её, так подкупленные журналисты будут трубить о том, что уже и инвалидов хватают и засовывают в кутузку, царская полиция совсем совесть и разум потеряла! Так что с утра Галя учила, где новые места для закладок, а потом весь день стояла, якобы прося милостыню, а сама после пароля рассказывала спросивших о том, где их ждёт доза. Наркомафия даже обеспечила ей жильё и кое-какой уход, которым занимались другие подобные барыги, разве что зрячие.

Так она и жила, пока не выиграла в лотерею поход к вновь появившемуся в местной больнице целителю, то есть ко мне.

— Вот такая у меня жизнь за последние годы. — грустно закончила девушка.

— Да уж. — у меня не было цензурных слов, чтоб ответить на такое. — Так, Галя, я тебя пока что усыплю, ты не пугайся, а проснёшься уже здоровой.

— Это было бы как в сказке. — пробормотала девушка, безропотно укладываясь на кушетку.

С давней подругой я уж постарался на совесть. Ну, и до того не сачковал, конечно, но у неё всё проверил и справил с особым тщанием. Убрал все шрамы, вырастил глаза, ухо, нос, поправил губу и зубы. На теле у неё шрамов тоже было в избытке, и от ножа, и от палки, и даже такие, что могли оставить разве что сигареты, которые тушили об тело. Плюс множество микротравм рёбер, челюсти, фаланг пальце, их точно время от времени кто-то ломал. Но после моих стараний всё стало будто новенькое. Жуткое чудовище, что легло ко мне на кушетку, превратилось в молодую красивую девушку.

— Галя, просыпайся, Офца шмон устраивает! — потряс я за плечо Галю.

— Что⁈ Где⁈ Чёрт, надо прятать… а? Света! — подруга развернулась и укоризненно посмотрела на меня, и потом до неё вдруг дошло, что она на меня смотрит. — Света! Я вижу, я вижу! Виииижууууу!

Она расплакалась, схватившись за лицо. Стала ощупывать себя, пытаясь определить, что там у неё с кожей.

— Да не кричи ты так. Зеркало вон там, иди, любуйся. Правда, я немного с цветом не угадала, у тебя глаза посветлее были…

— Да плевать на цвет! Я вижу своими глазами! Боже, я четыре года в темноте пробыла! Это просто чудо!

— Ловкость рук и никакого мошенничества! Хе-хе!

Восторги не утихали ещё с полчаса, вместе со слезами, обниманиями и прочей радостью. А я что? Я тоже улыбался. Приятно видеть, что давняя подруга в порядке и счастлива.

— Слушай, Галя, а ты куда теперь? — задал вопрос, когда восторги поутихли.

— В смысле?

— Ну, ты уже не инвалид. Вряд ли твои наниматели будут этому сильно рады.

— Ну да. — Галя остановилась и задумалась. — Наверное, надо куда-то уходить от них… Только куда.

— Можешь пожить у меня некоторое время. Я тут недалеко живу, на Ноздрева, шесть, квартира сто семь.

— Точно⁈ Правда можно⁈

— Можно, можно. А потом подумаем, куда тебе деваться.

— Спасибо, Света! — ещё одни обнимания, уф!

А я был не против. Это искренняя радость Гали разбила окончательно всё скорлупу, что у меня осталась после смерти Андрея. Главное, чтоб желание кого-то съесть не вернулось…