Синкретизм

Часть Вторая — Цвишенгешихте. Глава 2. Bonan apetiton

Глава 2. Bonan apetiton.

Пока продрогших девушек осматривал Фельдшер, капитан, насколько я понял, предложил пройти в его каюту. Язык местный сложный, но почему-то интуитивно понятный. Помесь всего и сразу. И английский, и русский, и немецкий и испанский со смесью латыни и французского… Говорить на нем я точно пока не мог, но многое понимал. И капитан, вроде, понимал меня на английском. Но вел разговор лишь на своем родном языке. Такое происходит не впервые со мной, ничего удивительно.

Путь от медотсека к капитанской каюте на вполне себе новой и свежей плавучей тюрьме нагонял жути. Стены из блоков заключенных создавали ощущение узкого лабиринта, где каждый шаг сопровождался пристальным взглядом лишенных свободы. Шум и гам раздавались из каждой камеры, напоминая о том, что здесь царит закон сильнейшего, а права только у тех, кто держит в руках ключи от клеток.

Несмотря на все это — обстановка впечатляла. Под ногами на нижней палубе бултыхалась вода, медленно колыхалась, словно хотела унести с собой всю грязь и зло, что скрывались в застенках. Омыть грехи, исправить дерзких нарушителей и дать им шанс выйти отсюда новым человеком. Если суждено кому-либо освободиться…

Каюта капитана находилась на верхней палубе, и подъем снизу представлял своеобразную экскурсию по кораблю. Не слишком я и желал наслаждаться убийцами, ворами и прочим отребьем, но выбора не оставалось. Бедным сестрам необходим осмотр и свежая одежда, в отличие от прекрасно чувствующего, помолодевшего меня в самоочищающимся и восстанавливающимся полимере.

Вдалеке, на линии горизонта волн, виднелся огромный маяк. Он светился ярким огнем и подсказывал о том, что вне этой треклятой посудины есть еще целый мир. Закат нещадно крал солнечный свет, чайки общались своим крикливым прерывистым визгом. Вот их язык изучу и пойму — точно навряд ли.

Блоки заключенных находились не только внизу в далеких потемках парохода, но и снаружи, сверху. Люди здесь спокойнее, нет криков, разборок. Читают книги, решетки открыты, и возможно свободное перемещение по кораблю… Эталонные и не опасные преступники? Одежда схожая, белые рубахи. У этих ребят наверху — слишком белые и чистые, в отличие от нижних, запятнанных пятнами крови и следами еды, да и черт знает чем еще…

Проход через блоки заключенных закончился, перед глазами открылась капитанская каюта. Ее дверь сразу выделялась — красное дерево, небольшое окошко и выжженные узоры в виде лиан или цветков…

Внутри царили порядок и чистота, ничего лишнего. Книжная полка, наполненная до отказа, широкий стол, аккуратно заправленная койка, лампа с танцующим огоньком внутри. Словно этот кусочек тюрьмы создан для того, чтобы не дать забыть самому капитану и его команде — даже в самых темных уголках есть место для света и надежды.

Усатый капитан поправил манжет, смахнул пыль с обитого бархатом зеленого кресла и уселся, приглашая жестом и меня составить ему компанию в идентичном кресле напротив. Хозяина судна обижать я не стал.

Капитан оценивающе смотрел мне в глаза, не моргая. Затем, взяв со стола фигуристую трубку, начал забивать ее и раскуривать. Он ожидал, что я начну разговор?

«Mi forgesis prezenti min, mia nomo estas Kaj.»

«Капитан Кай… Верно понял?»

Своим словам я помогал жестикуляцией. На всякий случай, если итальянский для седовласого моряка будет сложноват. До конца не уверен — какой лучше язык использовать в общении, но итальянский вроде звучит схоже…

«Ĝuste.»

Старик одобрительно кивнул и выпустил густой дым изо рта.

«Мое имя Крэй.»

Во всей суматохе спасения из открытых вод толком и не представились… Невежливо с моей стороны, но голова на тот момент была забита вовсю другими мыслями.

«Cray, plaĉas renkonti vin.»

Кай приложил руку к сердцу.

«И мне приятно.»

Я повторил за капитаном, улыбаясь… Сердце билось быстрее, чем обычно. Хм, я и правда стал моложе, как же привыкнуть к такой метаморфозе…

«Ĉu via ŝipo subakviĝis?»

«Корабль — ŝipo?»

Ладонью изобразил волну и плывущий кораблик.

«Jes.»

«Yes. Our ŝipo sunk.»

Английский язык сам вырвался наружу, заменив итальянский…

«La ŝipo subakviĝis. Estas klare!»

«It’s clear! C’est clair!»

Вот и французский навернулся… Похоже, я начинаю понимать язык. Как мне каждый раз удается схватить слету язык нового мира, куда бы не занесло меня Моргание?

«Cray, vi estas en flosanta malliberejo „Demono“. Estas nokto por veli al la plej proksima tero, sed neniu venos de tero antaŭ la mateno, kaj la malliberejo estas nuntempe ankro.»

«Оу, оу, оууу. Капитан, ne tiel rapide…»

Что это я сейчас сказал? Не так быстро… да не, точно! Хотел сказать — не так быстро, а рот вымолвил неизвестные словосочетания. Местный язык осваивается быстрее, чем обычно? Может, дело в его уникальности и схожести с остальными, а мозг подстраивается…

«Крэй, вы на flosanta malliberejo „Демон“. Сейчас ночь, чтобы плыть к ближайшей земле, до утра с земли никто не придет, и malliberejo приковано к якорю.»

«Mi komprenas!»

Понял. Язык прост. Слова из приставок, суффиксов и окончаний. Основа итальянская, немецкая, глагольные основы французские, да и всех остальных языков намешано в одной каше. Не идеально, далеко от идеального, но я могу общаться на нем, формулируя простые фразы и медленно осваиваюсь. Достаточно для капитана, чтобы тот понимал меня, а я его. Уверен — и флорентийские сестры бы тоже быстро схватили язык, попрактикуйся они день-два.

«Cray, de kie vi estas? Kiun lingvon vi parolas? Neniam renkontis iun kiel vi.»

Слова выстроились в четкое предложение, одно за другим. На чисто подсознательном уровне понимал значение каждого слова. Не мог перевести, но Понимал.

Фраза всплыла в голове: «Крэй, ты откуда? На каком языке вы говорите? Никогда не встречал никого подобного тебе.»

Понимать — прекрасно, но что отвечать? Правду — точно не стоит, если только не обернуть в шутку. Придерживаться версии, что из далеких краев, врать? Судя по всему, этот язык абсолютная основа основ, если капитан не знает элементарного итальянского, немецкого, французского и испанского… Ему были попросту незнакомы основные фразы и лексика. А вопрос подразумевал под собой, что таких людей опытный мореплаватель с длинным жизненным опытом никогда и не видывал, и не слыхивал… Может, прямой ответ вернее, чем юлить и лгать, сочиняя на ходу небылицы?

«Мы из иного мира.» — слова чужеродного языка стали родными. Я уверен, что произношу все верно, — «Девушки из флорентийской деревушки в горах, а я… много откуда. Уроженец Саксонии… Кажется.»

Выражение капитана не изменилось, слушал обыденно и непринужденно, потягивая трубку.

«Вижу, Вы не удивлены и не считаете меня за психа?»

«Поживешь с мое, повидаешь всякое… Перестаешь поражаться чертовщине, юноша.»

Кай свободной от курительной трубки рукой разгреб стопку бумаг и протянул мне рисунок с тучей, от которой исходили каракульные облачка вниз к фигурками людей. Начертанный карандашом, рисунок напоминал скорее детскую фантазию, нежели что-то ценное и обдуманное.

«Ничего не напоминает?» — серьезный мужчина пристально следил за моей реакцией.

«Нет. На вид обычный детский рисунок, выдумка без смысла…»

«Абсолютно верно. Это — нарисовал мой внук три года назад.» — капитан опустил картинку на стол и размял пальцы, — «Прошу прощения, возраст берет свое, затекает быстро рука. Я для чего показываю его тебе, Крэй… Спустя месяц после того, как он изобразил эту странность — она произошла на моих глазах здесь.»

Старик откашлялся и снова приложился к трубке. Постучав пальцем по рисунку, наклонился поближе ко мне.

«Я заправляю этой тюрьмой уже десяток лет. После того, как окончил ходить в дальние края и осел. В странствиях встречал и непонятных разуму существ, и явления, сводящие с ума матросов, и людей, непохожих внешне на человека вовсе. Думал, хоть тут отдохну от приключений внезапных, неожиданностей и прочей чуши. И вот те на…» — Кай развел руками и засмеялся с хрипотцой, — «Над палубой в шторм из воды поднимается сгусток щупалец и шипов, от которых вверх валит струя черного пара, точь-в-точь как на рисунке внука сжались в вязкий клубок, и вниз начали отделяться градом тягучие аномальные дымки поменьше. Вся команда тогда стояла завороженная… Открыв рты, покидав снасти и забыв про шторм, субординацию, про все…»

Капитан ударил кулаком, кипа бумажек разлетелись в сторону.

«Сам я ничем был не лучше. Покуривал эту самую трубку и от зрелища получал даже какое-то удовольствие. Пока мозги не вправили истошные вопли тех, до кого добрались облачка смерти.» — Кай замолчал на несколько секунд, — «Надеюсь, что смерти. Скорой и не мучительной… Крики ужаса, подобные тем, что человек издает при пытках кислотой или сгорая заживо, раздававшиеся из марева, длились от силы момент. Право слово, даже если бы я вел себя как истинный капитан в тот день, ничем бы им не помог. Все произошло слишком быстро. Шторм стал утихать, тварь из глубин испарилась в воде. Также как и явилась — не успели и глазом моргнуть… Смертоносный пар растворился в воздухе. Вместе с бедолагами матросами, с их формой…»

Капитан откинулся на спинку размашистого кресла. По его ресницам скатывались выступившие слезы.

«Неприятно вспоминать о таком, но не рассказать — не мог. Понимаешь, почему меня не удивляет твой рассказ, Крэй?.. и еще меньше размышляю — как ты сходу стал общаться со мной на чистом, без акцента Эсперанто.»

«Понял Вас, Капитан. Прошу прощения, если стал причиной неприятных эмоций и ворошу прошлое, но… Как Вы с командой объяснили семьям, начальству и всем остальным, что произошло на корабле?» — от рассказа мне стало дико неуютно сидеть на мягком кресле, в комфорте и тепле, будто я сам стал виноват в гибели десятков человек…

Капитан откинул голову, уставился в потолок, глубоко вздохнул держа трубку во рту.

«Усмирив заключенных и собрав экипаж, мы долго размышляли, спорили, пили за упокой ушедших… И пришли к выводу, что бесполезно заявлять на большую землю о произошедшем. Сочтут за сговор в самосуде и убийствах, сокрытие и скорее всего признают невменяемыми… А там и до лоботомии недалеко. В рапорте указали на бунт на корабле со стороны заключенных, несколько из которых также пропали без вести во время шторма и унесли с собой жизни матросов… Начальство купилось, а россказням и байкам преступников никто не поверил, естественно.» — Кай горько взглянул на меня, — «Благодарю, что не стали скрывать свою историю. Так куда проще принять вас у нас на корабле и доверять незнакомцам, приплывшим из ниоткуда. Как зовут ваших спутниц?»

«Секунда и Кварта… В отличие от меня, многие годы скитающемуся из одного мира в другой по неведомой причине, им все это в новинку… Им страшно и грустно, хоть и не показывают вида.» — констатация и проговаривание этого факта вслух оказались куда весомее, чем представлялось в уме. Комок подходил к горлу с каждым словом.

«Крэй, я лишь хотел узнать имена юных девиц, благодарю. Не собираюсь расспрашивать в данный момент Вас о тяжбах. Вижу — и Вам нужен отдых, чтобы Вы не говорили. Приберегите историю для ужина. Вам следует обмыться и переодеться…»

«Нет, благодарю. От хорошей ванны бы не отказался, а одежда меня устраивает. Она особенная, если коротко.»