Восхождение Примарха - 4

* * *

Манеж Кропоткиных был зимним и хорошо отапливаемым. Но снаружи был стилизован под классический, свойственный передвижным циркам. Красные и жёлтые цвета хорошо выделялись на фоне общей серости и зимнего уныния.

Внутри пахло сеном, животными и чем-то химическим. Видимо, предназначенным для уборки. Но в целом атмосфера мне очень понравилась.

Увидев меня, Кропоткин поднялся, подошёл ко мне и пожал руку, а затем и приобнял.

— Рад видеть тебя, дружище, — сказал он настолько искренне, что мне даже стало слегка неудобно. — Скажи мне, пожалуйста, ты решил пару дедовых заводов продать или свою почку?

— Не совсем тебя понял, — честно признался я. — Зачем?

— А затем, — Фёдор пригласил меня присесть в удобное кресло, на столике перед которым стояли различные напитки и закуски. — Что фамильяр стоит нынче, как чугунный мост. В отличие, кстати, от питомца. А я ни за что не поверю, что тебя ко мне привело праздное любопытство. Так что, колись, кто у тебя?

— А в чём разница между фамильяром и питомцем? — спросил я, намеренно уходя пока от прямого ответа на вопрос. — Я вот книгу почитал, — достав, я показал другу библиотечный экземпляр. — И тут, кажется, только про фамильяров речь идёт.

— Ну да, — кивнул Кропоткин. — Всё дело в том, что дед у меня увлекался исключительно фамильярами. Их на тот момент, знаешь, сколько в империи было?

— Сколько? — поддался я на словесный крючок.

— Не больше ста штук во всей империи и Европе вместе взятых, представляешь? Это магические существа, имеющие свой собственный разум. Их есть несколько родов, и все они, так сказать, наперечёт. Обычно, когда кто-то из них хочет пойти в услужение, устраивает нечто вроде аукциона. Суммы там фигурируют такие, что даже у нас с тобой волосы на голове зашевелятся. Но даже деньги не играют особой роли, так как фамильяр может не согласится пойти к человеку, если тот ему не понравится. Либо расторгнуть сделку через какое-то время. Там такие договоры подписываются, что даже Никифору не снилось со всей его любовью к бюрократии.

— Ого! — впечатлился я. — Если уж Палочника можно этим удивить, то соглашусь, что дело серьёзное.

— Ещё бы, — усмехнулся Кропоткин, наливая себе из чайника дымящуюся жидкость. — Будешь? — спросил он меня.

— А что это? — я потянул носом пар, исходивший от его чашки, и уловил божественное благоухание.

— Шиповник с разными травками, — ответил князь, пододвигая к себе мою чашку и наливая ароматную жидкость в неё. — Бабушка увлекается всякими сборами. Отличная штука. Мозги прочищает отлично, — он поставил чайник на место и посмотрел куда-то вбок. — Другое дело питомцы. Это обычные животные, которые когда-то попали под магическое воздействие. Причём, неважно, случайное это было воздействие или нет. Питомцы не разумны в нашем понимании этого слова. Но выражают те или иные эмоции и могут донести до хозяина, чего они хотят.

Он на некоторое время замолк, а мне показалось, что он мысленно с кем-то общается. Интересно, я также выгляжу, когда веду мысленные диалоги с Архосом и Штопором?

«Нет, — ответил мне ментальный наставник. — У нас скорость обмена информацией значительно быстрее».

И тут откуда-то из глубин манежа примчались две белые и пушистые кошки и забрались на руки Фёдору.

— Вот это мои питомцы, — сказал он. — Сами по себе колдовать они не умеют, но я могу с их помощью некоторые магические штуки делать. Например, увеличивать их или направить на поиски нужных мне запахов, и так далее. Спектр применения питомцев очень широк и зависит от их происхождения и воспитания.

— А я почему-то даже не знал, что это совершенно разные существа, — я развёл руками, а затем взял чашечку и отпил горячего напитка, у которого вкус оказался ещё более божественным, чем запах. — Думал, все магические звери — фамильяры.

— Видишь ли, в чём штука, — проговорил на это Фёдор и выпустил из рук кошек, которые довольно побежали по своим делам, — не ты один так думаешь. Дело в том, что в последнее время в массовой культуре специально стирают границу между одними и другими. Вот все эти чёрные коты у ведьм или совы. Это же по факту — обычные питомцы, а их нет-нет, да и назовут фамильярами. И бывает ещё и высмеивают, что, мол, тупенькие.

— А зачем это делать? — спросил я, пытаясь вникнуть в новую для меня тему.

— Для того, чтобы опустить престиж фамильяров и, наоборот, поднять значимость питомцев. И более дешёвое выдать за более дорогое.

Я хмыкнул на это заключение. Никогда бы не подумал, что и сюда человеческое тщеславие пустило корни.

— А можешь тогда подробнее рассказать про фамильяров? — попросил я и поднёс к губам чашку чая, после чего с удивлением обнаружил, что она пуста.

— Ого, — Кропоткин заговорщицки улыбнулся. — Всё-таки не досчитается наш министр транспорта нескольких заводов. Или за счёт тестя банкет будет, а?

— Это всё грязные инсинуации, — сказал я, размышляя в этот момент, показать Фёдору Штопора или нет. — Может же быть такое, что фамильяр сам прибивается к кому-нибудь без всякой оплаты?

— Бывает, — кивнул Кропоткин и посмотрел на меня взглядом, в котором смешались неверие и пародия на благоговейный ужас, — но настолько редко, что случаи это уникальные и досконально описанные в специальной литературе. Это известные, разумеется. Если ты меня ещё и этим поразишь, то я даже не знаю, как к тебе относиться. Уникум!

— Я просто прислушиваюсь к тому, что говорит вселенная, и всегда с благодарностью принимаю, если она мне что-то даёт, — выдал я на это неизвестно откуда пришедшие ко мне слова.

— Хах, надо записать, — ответил на это Фёдор.

«Решил меня перещеголять? — пробурчал Архос. — Это моя прерогатива говорить длинные и бессмысленные фразы».

Я не смог сдержать улыбки.

— И всё-таки, — я вернул разговор в изначальное русло. — Какие именно функции у фамильяров? Как с ними можно взаимодействовать? На каком уровне?

— Это всё индивидуальное, — Кропоткин стал серьёзен. — Есть боевые фамильяры, способные разгромить небольшие армии. Есть чуть ли не психосимбионты, помогающие магу нестандартно мыслить или придумывать дополнительные заклинания. Был случай, например, когда фамильяр помог одной ведьмочке создать коклюшечное кружево, с которого затем пошло целое направление, названное брюссельским.

«О, я знаю, кто это был, — вдруг дал о себе знать Штопор. — Это мой родственник, да. Далёкий, конечно, но всё-таки».

«Кстати, раз уж ты тут, — обратился я к нему. — Ты не против, чтобы я тебя представил своему другу?»

«Нет, нет, конечно! Я очень даже за! А он хороший⁈»

Иногда фразы Штопора вызывали у меня оторопь. Я прям так и видел зелёного подростка, прыгающего посреди огромной лужи.

«Хороший, — ответил я. — А ещё весёлый».

Фёдор в этот момент пристально за мной следил. Возможно, ждал, что я сейчас откуда-нибудь достану-таки своего фамильяра.

— Так, а что по поводу каких-нибудь техник для проработки лучшей связи с фамильяром? — решил уточнить я.

— Индивидуально, — судя по всему, Кропоткин решил у меня добиться, чтобы я ему показал своё новое приобретение. — Давай же, покажи, кого приютил.

Я закатал левый рукав, обнажив татуировку, изображающую тарантула.

— Интересно, — проговорил друг, протянув руку, чтобы потрогать.

«Штопор, — сказал я, — давай, вылезай, только аккуратненько, чтобы не напугать моего друга».

«Совсем маленьким, что ли? — с надеждой в голосе проговорил фамильяр. — Можно хоть чуть-чуть подрасти?»

«Не сразу», — ответил я.

И не успел Фёдор коснуться изображения паука, как тот превратился в настоящего и сполз с моей руки на стол.

— Вот это да, — улыбнулся Кропоткин. — Такая кроха?

«Штопор, покажи ему, какой ты большой!» — сказал я, плохо представляя, о чём прошу.

«Что, прям на всю величину расти можно⁈ — с воодушевлением спросил фамильяр. — До неба⁈»

«Ну, не до неба, — вовремя спохватился я. — Крышу-то манежа не пробей!»

«Эх, — вздохнул Штопор, — значит, не на всю величину».

С этими словами он спрыгнул со стола и помчался к манежу.

А потом стал расти. Да так быстро, что всё-таки не успел затормозить и сломал одну из балок перекрытия.

«Хрясь!» — грустно сказала балка.

— Ничего себе! — подпрыгнул Кропоткин и уставился на огромное существо, заполнившее собой почти всё пространство внутри арены. — Ты где его взял, Державин⁈

Говорил он это с таким восхищением, что я даже не понимал, чего теперь ждать: счёта за ремонт, вызова службы отлова особо опасных животных или вечного почитания.

— Да так, — ответил я, не особо разделяя его энтузиазм. — Из канализации ко мне сам пришёл.

— Ну да, ну да, — пробубнил себе под нос Фёдор. — А кошки мои в подворотне ко мне привязались. Ладно, не хочешь, не говори.

— Да я серьёзно, — заверил я друга. — Хочешь, сам у него спроси.

— К сожалению, его слышать можешь только ты, — ответил на это Кропоткин. — Кстати, он хорошо говорит?

— Да, — кивнул я и тут же улыбнулся, вспомнив некоторые фразочки своего нового подручного. — Но как мальчишка лет одиннадцати-двенадцати.

— О, это отличный возраст, — кивнул друг. — Вы ещё сможете сойтись так, как две взрослых особи не смогут никогда. Отлично. А что это у него за конструкция из проводов и каких-то трубок?

«Штопор, ты слышишь моего друга? — решил уточнить я. — А то он тебя — нет, оказывается. И да, можешь уменьшаться до разумных размеров».

«Да, слышу, — ответил фамильяр и стал потихоньку опускаться из-под потолка, правда, значительно медленнее, чем рос. — Это у меня на тот случай, если вдруг дама. Я же должен быть всегда во всеоружии, а то вдруг не понравлюсь».

Чем дальше он говорил, тем более замирающим голосом произносил слова. Я передал их Кропоткину, уже начав подозревать какую-то очередную подставу.

— М-да, — едва сдерживая смешок, проговорил друг. — Но сексуально озабоченного фамильяра я ещё никогда не видел. Хлебнёшь ты с этим пареньком, ох, хлебнёшь. Кстати, а как его зовут?

И только осознав слова про озабоченность, я мысленно хлопнул себя по лбу. А затем сразу же подумал, что даже знай я об этом обстоятельстве, своего решения не изменил бы.

— Штопор, — ответил я.

— А реальное имя? — уставился на меня Кропоткин. — Он же не может быть сам по себе.

— Оно настолько непроизносимое, — ответил я, — что я даже не стал заморачиваться, чтобы его запомнить. Сейчас.

«Штопор, повтори, пожалуйста, своё настоящее имя», — попросил я фамильяра.

Ему пришлось повторить его несколько раз прежде, чем я его смог озвучить Фёдору.

— Штуренкнарзофонивапер аксипур шестнадцатый, — проговорил я, чувствуя, как начинает болеть язык.

— И ты его назвал просто Штопор? — на этот раз мой друг совсем не прикидывался, он на самом деле был обескуражен.

— Ну да, — ответил я, не совсем понимая, в чём дело. — А что такое?

— Это один из самых элитных родов фамильяров, — тихо проговорил он. — Если приводить аналогию, то попробуй прилюдно назови нашего императора Ярик-бухарик или Ярик-комарик, и твои шансы дожить до вечера будут стремиться к нулю.

— Вот даже как, — теперь пришёл мой черёд удивляться. — Но Штопор вроде бы ничего не имеет против такого имени, поэтому я ещё жив.