Восхождение Примарха - 4

* * *

После выступления императора по телевидению с обращением к народам Российской империи, в зале Зимнего, где который час проводилось тайное совещание, царила некая потерянность, иногда у кого-то переходящая в отчаяние.

Никто не знал, что дальше. Такое бывает, живёшь-живёшь, а потом — бах, и случается что-то такое, что переворачивает твою жизнь с ног на голову. И жить, как раньше, ты уже не можешь, а как жить дальше — не знаешь.

Вот что-то такое, но в масштабах высших чинов империи, сейчас царило в зале Зимнего.

Державин, оглядывая других министров, абсолютов, советников, разведчиков и прочих пришёл к выводу, что только Романов точно знает, что делать и как именно. Но этот бесился оттого, что ему никак не давали всю полноту военной власти.

В какой-то момент ему позвонили, он ответил на вызов и переменился в лице. Игорь Всеволодович никогда не видел подобного выражения. Это было одновременно очень опечаленное лицо, но вместе с тем торжествующее, с печатными буквами: «Я же вам говорил!» на весь лоб.

— Ваше Императорское Величество, — позвал он, подойдя к микрофонам на трибуне. — Только что был атакован полуостров Крым. Есть компилированное видео с дронов, стационарных, корабельных камер и спутников. Будете смотреть.

— Как атакован? — изумился Ярослав Иванович. — Ещё же время не вышло! Куда они лезут⁈

— Видео? — с нажимом повторил Пётр Алексеевич, словно это и было ответом на вопрос монарха.

— Конечно, показывайте уже, — ответил на это император. — И будем срочно решать по обороне.

Видео компилировал искусственный интеллект, так что получилось очень красиво. Несколько десятков кораблей под разными флагами одновременно выпускают залп, словно приветствуют кого-то.

Державин даже подумал в какой-то момент, что для Романова специально сняли зрелищное кино. Вот только это был не фильм. А корабли не приветствовали никого, а пытались уничтожить огромный кусок суши.

Один из дронов некоторое время сопровождал летящую ракету, показывая приближающийся гористый берег так, словно ты сам сидишь верхом на ракете. Очень зрелищно. И страшно от осознания того, что произойдёт.

Но тут в лучших традициях кино с ближайших холмов вылетели сотни снарядов и ловушек. Зрелищно стирая из реальности угрожающие земле боеголовки.

Император глазами, до краёв наполненными удивлением, посмотрел на Романова.

— Новейшие средства противовоздушной обороны, — не дрогнув ни единым мускулом, ответил на невысказанный вопрос министр.

— Это я вижу, — ответил ему всё ещё ошарашенный император. — Но ведь…

— Да, модернизировал, — вытянувшись по струнке отрапортовал Романов. — Да, вы были против, и я сделал это на свой страх и риск. После демонстрации можете подвергнуть меня взысканию, Ваше Императорское Величество.

— Да какое уж тут взыскание, — тихо проговорил Ярослав Иванович, возвращаясь к просмотру. — Тут государственной премией пахнет.

— Обратите внимание, — Пётр Алексеевич остановил видео, взял указку и, подойдя к экрану, показал на едва видимые объекты. — Это магические снаряды. По идее, наше ПВО их не видит. Они должны были нанести колоссальный ущерб, так как заряды в них стоят… специфические.

Державин хмыкнул про себя. Он решил, что под этим эвфемизмом Романов скрывает магъядерные боеприпасы, запрещённые всеми возможными конвенциями.

И вот эти десять снарядов вдруг начали увеличиваться на глазах, словно их надувал кто-то невидимый.

— Тут их мощность росла небывалыми темпами и увеличилась на тысячу процентов, — комментировал происходящее министр обороны. — Или, говоря простым языком, в десять раз. Такой мощности было бы достаточно, чтобы большую часть полуострова сделать дном Чёрного моря.

Все присутствующие смотрели на экран с замиранием сердца, ожидая, судя по всему, огненной смерти для целого региона. Но вдруг всё снова изменилось.

«Если это постановочное кино, — решил Игорь Всеволодович, — то ставили его очень талантливые сценаристы».

Шесть из десяти снарядов вдруг резко уменьшились в размерах, приняв свой первоначальный облик, а то став и ещё меньше. А затем, словно отскочив от невидимой стены, помчались обратно к кораблям.

Им вдогонку полетел седьмой заряд, только он, в отличие от шести своих собратьев, кажется, получил ещё дополнительное ускорение.

С тремя оставшимися снарядами и вовсе произошло нечто странное. Сначала их подхватил появившийся из ниоткуда тайфун и унёс в горы. А затем они и вовсе исчезли. Дрон с камерой попытался отследить их местонахождение, но так и не смог. Ничего не взорвалось. Даже не блеснуло, чтобы показать местонахождение снарядов.

Зато в объектив камеры попали семь человек, стоящих на горной дороге. Можно было подумать, что пропажа сверхмощных снарядов — их рук дело.

Но это оказалось ещё не всё. Две девушки, одна из которых смутно напоминала принцессу, взяв друг друга за плечо, сотворили заклинание, которое отправили навстречу неприятельской эскадре. Сначала это было совсем несерьёзное соцветие лепестков пламени, которое спустя пару минут вдруг раскрылось над морем в настоящий огненный шторм.

Десять кораблей загорелось, пять из которых практически сразу начали тонуть, так как на их борту произошла детонация боекомплекта.

— Поделом, — проговорил себе под нос Державин, чем вызвал неодобрительный взгляд стоящего неподалёку Орлова.

Огонь перекинулся ещё на несколько кораблей.

И когда, казалось бы, противник уже понёс невосполнимые потери, из всех орудий пальнул Черноморский флот, превращая сборную эскадру Европы в мимолётное воспоминание.

— Так, — сурово сказал император, к которому вернулась вся его решительность последних дней. — Кто командовал?

— Адмирал Кузнецов, — доложил Романов, не задумываясь даже на секунду.

— Адмирал флота Кузнецов, — поправил монарх. — Не каждый так додумается подсуетиться, чтобы разбить и затопить вражескую эскадру.

— Слушаюсь, ваше императорское величество, — вытянулся в струнку Романов, после чего осторожно добавил. — Тогда и этим семерым на берегу надо, как минимум, по звезде героя. На их группу десяток подорванных кораблей тоже есть.

— А этих, — проговорил император изменившемся от облегчения голосом, — нужно выпороть по приезду. По крайней мере, вон тех двух девчонок.

— Одно другому не мешает, — выпалил на это Пётр Алексеевич и впервые на памяти Державина улыбнулся.