Иммунный

Глава 4

С лошадьми обращаться я не умел. Вообще. В нашей конторе этому искусству не обучали. Иностранным языкам — да. Драться тоже. А ещё ножевому бою и достаточно много стрельбе. Ну, чтобы было чем вести сложные дипломатические переговоры. А вот лошади и верховая езда в плане занятий отсутствовали. Чай, не лорды какие-нибудь и не ковбои с дикого запада. Если приспичит, нам и обычных гусянок хватит, чтобы по бездорожью проехать.

В полном отсутствии навыков «коневождения» я честно признался своей нанимательнице, когда она отошла от шока.

К счастью, её это не возмутило. Похоже, что после того, что случилось, подобные мелочи уже не казались ей чем-то важным.

— Ничего сложного в этом нет. Просто сидишь на облучке и держишь поводья, — пояснила она, указав на вторую телегу и запряжённую в неё лошадь. — Чтобы замедлить, натягиваешь, чтобы подогнать, подхлёстываешь. Поворачивать никуда не нужно, Лашка — кобыла смирная, сама за первой телегой пойдёт, привыкла уже...

Чтобы закрепить сказанное, женщина забралась в повозку, позвала меня сесть рядом и показала, что и как делать.

Выглядело и вправду несложно. Что любопытно, в процесс учёбы мы, сидя на одном облучке, волей-неволей соприкасались друг с другом, и я опять увидел перед собой облако маг-энергии. То есть, хозяйка повозок и лошадей несомненно имела магический дар и явно пыталась применить его к моей скромной персоне.

Сопротивляться не стал — позволил «полубесхозной» энергии войти в мою голову, пожелав действительно научиться обращению с местными лошадьми.

Получилось отлично.

Когда я забрал у дамы поводья и продемонстрировал, как усвоил урок, она лишь глаза округлила:

— А ты не обманываешь?

— В чём?

— Что ничего не умеешь?

— Нет, не обманываю. Я, в самом деле, ничего не умел. А как ты мне всё показала, так сразу и научился.

Соседка по облучку окинула меня недоверчивым взглядом, но спорить не стала, сообщив вместо этого:

— Меня, кстати, А́лма зовут.

— А я Дими́р, — переиначил я на здешний язык своё настоящее имя. — Но ты можешь звать меня просто Дим. Я не обижусь...

После этого мы уже окончательно перешли с ней на «ты». Ну, а чего тянуть-то? Не маленькие уже, должны понимать. Да и обстановка вокруг совсем не располагала к каким бы то ни было церемониям.

Прежде чем ехать, я тщательно обшмонал трупы бандитов. Найденную еду брать побрезговал, так же как и одежду с обувью. А вот от денег не отказался. Всего в кошелях убитых нашлось одиннадцать лартов триста двадцать четыре курушки. Первые представляли собой небольшие монетки, отчеканенные из серебра, вторые — медную мелочь разного номинала, вплоть до полтинника. Как рассказала Алма, всего за одну курушку в городе можно купить кусок хлеба или кружку вина. Молока, как ни странно, в городских лавках не продавали. «Быстро скисает», — объяснила она этот казус.

Выслушав объяснение, я оставил себе зарубку на память, что холодильники этому миру точно не помешают.

Немалое удивление у моей нанимательницы вызвало то, как я «распорядился» деньгами. В смысле, куда я их спрятал. Как оказалось, карманов здесь никто на штанах не имел, как, впрочем, и на другой одежде. Нормальное такое средневековье. Прогрессорствуй себе потихоньку и горя не знай.

Оружие, на мой взгляд, у разбойников было плохонькое. Ни луков, ни арбалетов. Ножи, кистень, пара чеканов, да и те все какие-то проржавевшие, того и гляди рассыплются. Взял себе только нож, найденный у главаря — он единственный из всей банды следил за клинком...

А́лма, в отличие от меня, решила не привередничать. Всё, от чего я с лёгкостью отказался, сгрузила в телегу, сказав, что хороший кузнец может из этого хлама много чего интересного выковать. Ну, ей, как говорится, виднее...

Закапывать трупы не стали — лесному зверью тоже надо что-нибудь кушать, так пусть лучше этих уродов жрут, чем нормальных людей.

К дороге выехали минут через двадцать. Колея от телег, оставшаяся, когда их сюда везли, в траве до сих пор просматривалась, так что плутать не пришлось. По дороге двигались осторожно, не торопясь, внимательно всматриваясь в кусты у обочин и густеющий у деревьев подлесок. Известно ведь: обжёгшись на молоке, дуешь на воду. В одном из распадков я даже бросил вожжи (кобыла и так куда надо вывезет) и крутил башкой влево-вправо, словно локатором, пока этот участок не кончился.

Из леса мы выбрались часа через три, когда солнце уже зацепилось за горизонт и небо стало потихоньку темнеть. В полях дорога пошла веселее, Алма слегка подхлестнула свою лошадку и та потащилась быстрее.

К деревне, которая звалась Шептуны (так и представил в красках, как местные там шептунов друг другу при встречах пускают), подъехали почти в сумерках. Но внутрь заезжать не стали, свернули направо. Моя нанимательница, как оказалось, жила на выселках или, скорее, на хуторе, примерно в полукилометре от Шептунов.

Довольно добротный дом, крепкий высокий забор, окованные железом ворота... И никого внутри, кроме собак и домашней живности: уток, индюшек, кур...

Сказать, что я удивился, значит, ничего не сказать.

Алма на самом деле жила одна. Без мужа, детей, братьев, наёмных работников...

Зато собак у неё имелась целая свора: три кобеля и три суки. Мощные, крупные, чем-то на алабаев похожи. И, если я правильно понял, на цепи они не сидели. Особенно, когда хозяйка отсутствовала.

Как только телеги въехали во двор, собаки окружили их, словно стража, а один из псов, вероятно, вожак, неспешно подрысил к хозяйской повозке. Спрыгнувшая с облучка женщина наклонилась к псу, без всякой опаски ухватила его за лобастую голову и, притянув к себе, пристально посмотрела в глаза. Секунд пятнадцать они просто стояли так друг против друга, затем Алма отпустила собачьего вожака, и они оба повернулись ко мне.

— Бузун, это Дим. Он свой.

Сказала и показала жестом, чтобы я выбрался из телеги.

Бузун подошёл, обнюхал меня, после чего гавкнул (мол, понял, хозяйка, запомнил) и, вильнув хвостом, удалился. Остальные собаки, будто потеряв к нам хоть какой-нибудь интерес, разошлись по двору.

— Ты с ними разговариваешь? — поинтересовался я у хозяйки подворья.

— Ну... можно сказать, и так, — уклончиво ответила та.

Я хмыкнул, но развивать эту тему стал. Тут и ежу понятно: без магии не обошлось.

Остаться ночевать в её доме Алма сама предложила. Сказала, что на ночь глядя она меня никуда не отпустит и денег за ночлег не возьмёт. Против ночёвки я не возражал, но, чтобы отработать постой (всё же не нищий и не побирушка), принялся перетаскивать товар из телег в расположенный рядом с домом сарай.

Как оказалось, бо́льшую часть привезённого составляли ткани. А кроме них наполнители, выделанная кожа, нитки, пряжа, мех, какие-то украшения... Мануфактуру она открывать собирается что ли?

Пока носил мешки и тюки, Алма занималась лошадками: распрягала, протирала от пота, отводила в конюшню. И тоже, как и с собаками, о чём-то с ними «беседовала». Я делал вид, что не замечаю. А потом хозяйка отправила меня за водой.

От колодца я натаскал в дом десятков пять вёдер.

Зачем ей столько понадобилось, фиг знает.

Мог бы ещё и дров нарубить, но не потребовалось. Выяснилось, для очага в этом доме использовали не дрова, а какие-то горючие камни. Поджигаешь такой, и он горит до полсуток, а жару даёт не хуже угля. Тоже, небось, какая-то магия, но разбираться в ней желания не было. Да, собственно, и не умел я пока в этой магии разбираться. Чувствовал, только когда её на меня направляли, и утилизировал потихоньку: или желания собственные исполнял, или просто отбрасывал... в нужную сторону...

Ужинать Алма меня позвала, когда на дворе стало совсем темно. А до того я просто сидел на завалинке, вытянув ноги, наслаждаясь покоем и глядя на пылающие в небесах звёзды. Их было действительно много, и светили они гораздо ярче, чем те, к каким я привык на Земле. Знакомых созвездий тут, ясное дело, не обнаруживалось. Зато незнакомых — хоть пятой точкой жуй. И одно из них, висевшее около самого горизонта, заставило внезапно задуматься.

Рисунок из звёзд до боли напоминал пирамидку с глазом с однодолларовой бумажки. И амулет. Тот самый, который мне сватал хитрозадый торговец из Тартуса.

В подобные совпадения я не верил. В жизни они, как правило, не встречаются. А уж во всяких там параллельных мирах тем более.

Может быть, чтобы вернуться домой, мне надо добраться до этих звёзд? Или хотя бы до того места, где они над головой, а не над горизонтом? А может, это просто намёк лично мне, что попал сюда неслучайно?..

Ответить на эти вопросы я сегодня не мог. Но размышлять — размышлял.

А потом меня пригласили в дом, и то, о чём думал, отошло пока на второй план...

Ужинали при свечах. Иные сказали бы, это для придания романтичности, но, в реальности, просто потому что об электрическом освещении тут никто и не слыхивал. Хотя лично я в местных дворцах не бывал (недавняя темница не в счёт). Может быть, там что-то такое имеется, только не электрическое, а магическое. У Алмы же всё было по-простому. Пара свечей на столе, две на буфете, а большего и не нужно.

Сам ужин тоже изысками не отличался. Варёные картофаны, заправленный растительным маслом салат, ломтики вяленого мяса, сухарики, горячий отвар навроде зелёного чая... Чтобы утолить голод, достаточно.

Разорванное в лесу платье хозяйка сменила на новое. Я же, увы, вид имел затрапезный. Даже как-то неудобно стало. Вроде бы в дом вошёл, за стол сел, а одёжка... хм... не сказать что бы свежая... Хотя ополоснуться по-быстрому я всё же успел. Водой из колодца, когда закончил носить её в дом. Ух, холоднющая! Аж до костей пробирала. Прямо как в армии на утреннем построении, «с голым торсом на лёгком морозе»...

— Слушай, а ты случайно не с севера? — спросила хозяйка, когда я более-менее насытился и перешёл к сухарикам и отвару.

— С севера? Почему ты решила?

— У меня муж оттуда.

— Муж? — я недоумённо оглянулся.

— Он умер три года назад, — пояснила женщина. — Медведь на охоте задрал.

— У вас тут медведи водятся?

Алма вздохнула.

— Не знаю. Ни раньше, ни позже в нашем лесу не встречались.

— Так может, это был не медведь?

— Может, и не медведь, — пожала плечами хозяйка. — Но маг-дознаватель сказал, что медведь, а кто мы такие, чтобы спорить с имперскими магами?.. Мой муж был из рода Белой Совы. А ты из какого?

Я покачал головой.

— У меня нет рода. Но ты права. Я действительно с севера.

И ведь не соврал ни разу.

— Как так нет рода?! — изумилась женщина. — Разве такое бывает?

— Как видишь, бывает.

Алма нахмурилась, но через миг её лицо озарилось догадкой.

— А! Я, кажется, поняла. Тебя, наверно, изгнали. За что?

— Не сошёлся во взглядах с шаманом, — хмыкнул я, вспомнив «Абдулазиза».

— Шаман — это серьёзно, — кивнула хозяйка. — Если он проклянёт, то и род отступится. А безродным быть плохо. Безродного всякий обидеть может.

— Ну, положим, не всякий, но, в общем и целом, да, верно, согласен. Плохо человеку, когда он один. Горе одному, один не воин, — процитировал я читанного в школьные времена Маяковского и залпом допил налитый в кружку отвар.

— Я тебе сейчас постелю, — сообщила Алма, тоже поднимаясь из-за стола...