Хальдор из Светлого города

25.

Барон сидел за столом возле стойки с холодным оружием, прямо под надписью: «Исполнительность – душа дисциплины» и, изнемогая от скуки, писал протокол. Дежурный солдат у входа избегал встречаться с ним глазами. С тех пор,как барон утвердился в должности писаря по распоряжению самого Верзилы Кьетви, жизнь стала солдатам не в радость. Стол поставили прямо у входа. Многолетний опыт научил их тому, что любимчики командира занимаются слежкой за остальными-прочими. Никогда прежде в роте таковых не было. И вот писарь отправлен во взвод тяжелых пикинеров, а этот зануда юных лет шуршит бумажками, с тоской поглядывая на холодное оружие. При нем даже в карты не переброситься. И разговоры все слышит.

Перед бароном стоял Каскоголовый, которого задержал патруль возле мокрушинских бараков. Солдат из роты Кьеттви, распевая в нетрезвом виде песни патриотического содержания (на патриотизм он впоследствии напирал как на смягчающее обстоятельство) метал ножи в пьяного же рабочего с Восточного Берега. Оба они просто погибали от хохота. При появлении патруля рабочий скрылся, а Каскоголовый был задержан, разъяснен и доставлен в роту. Писарю надлежало взять у него показания и довести их до сведения командира.

Барон в глубокой тоске смотрел на покрасневшее лицо с туповатыми прозрачными глазами навыкате. Каскоголовый пялился куда-то в угол и беззвучно шевелил губами. Солдат поглядвал на него с тайным сочувствием.

Барон вздохнул и приступил к допросу.

– Кто первый начал драку?

– Мы не дрались, господин писарь, – монотонно произнес солдат.

– Зачем же ты кидал в него ножи, чудо?

– Это были не просто ножи, – пояснил солдат, мрачнея. – Это были «миллиметрики». Надо попасть ножом в стену в миллиметре от головы.

– Ты наделал в стене барака зияющих дыр, – скучным голосом сказал барон. – У Верзилы уже было объяснение с подрядчиком.

Солдат пожал плечами.

– Делов-то, – от души сказал он.

– А куда делся твой приятель?

– Он мне не приятель. Гад он. Растворился в воздухе, как последний мерзавец. – Солдат склонился к столу, заглядывая барону в глаза. – Ведь бедуины – они такие: вот они здесь – и вот их уже нет, господин писарь.

– Отодвинься, – сказал барон.

Солдат обиделся.

– Напрасно, – сказал он с укоризной. – Я поем сейчас пшена и снова буду как не с похмелья…

Барон дописал последнюю фразу: "…и оказывал сопротивление при задержании, упираясь ногами в мостовую» и отбросил перо. Солдат продолжал зависать над столом.

– Все, – сказал барон. – Иди. Я доложу.

Каскоголовый побрел в сторону кухни.

– Ну и дерьмо же ты, – сказал дежурный от двери.

Барон присел на краешек стола, сминая бумаги.

– Это ты мне?

– Тебе-тебе, – сказал дежурный. – Сопляк. Беги, жалуйся Верзиле. Дерьмо собачье.

Он плюнул. Барон смотрел на него словно издалека. Почему-то в эту минуту он ощущал себя очень старым. Надо бы разозлиться, подумал он. Он подозревал о том, что в роте его ненавидят, но до поры до времени его это мало интересовало. Ему нужно было попасть за четвертую стену? за пятую? – сколько их там? – чтобы добраться до тех, от кого зависит течение городской жизни, и вытрясти, выколотить из них Хальдора. Но сейчас перед ним стоял содрогающийся от ненависти солдат и с этим нужно было считаться.

– Хочешь убить меня? – спросил барон, подумав.

– Хочу, – тотчас ответил он.

Барон повернулся к стойке и взял в руки первый попавшийся меч. Мечи были здесь плохие, это он сразу увидел.

– Попробуй, – сказал барон.

Солдат пожалел о своей смелости через несколько минут. Он не подозревал о том, что этот щуплый тринадцатилетний подросток окажется серьезным противником. Обезоруженный, загнанный в угол. он отчаянно скосил глаза на клинок, который слегка касался его горла. Глядя на холодное, неподвижное лицо барона, можно было подумать, что в мальчишку вселились демоны и что сейчас эта крепкая детская рука одним движением загонит металл прямо в пульсирующую ямку между ключицами.

Но барон неожиданно опустил руку с мечом и отвернулся. Его терзала острая жалость к этому перепуганному солдату, который был старше его лет на десять.

– Господин писарь, – хрипло сказал солдат, – не говорите Верзиле…

– Ладно, – сказал барон.

Солдат перевел дыхание и тут же снова перестал дышать. В дверях безмолвно высился Верзила Кьетви – с побелевшими губами, неподвижный, с яростью в светлых глазах. Солдат с ужасом, почти суеверным, смотрел на капитана. Кьетви шагнул с порога, оттолкнул барона и дважды резко ударил солдата по лицу, после чего треснул его головой о стену и отпустил. Солдат тихо сполз на пол. Кьетви для верности пнул его сапогом и повернулся к барону.

Мальчик отступил на шаг и поднял меч. Серые глаза, почти черные в полумраке комнаты, сморели хмуро и бесстрашно.

– Господин капитан, – сказал он негромко, – я не позволю бить себя.

Кьетви дернул уголком рта.

– Почему этот подонок напал на тебя? – спросил он, мотнув головой в сторону солдата, безропотно утиравшего кровь из-под носа. Барон увидел на разбитом лице страх и злобу, и ему стало противно.

– Он вовсе не подонок, – сказал барон. – Я показывал ему один неплохой боевой прием, вот и все.

– Ты так хорошо владеешь оружием?

Барон кивнул. Верзила Кьетви немного подумал.

– Писаря вернуть прежнего. Все равно из него тяжелый пикинер… гм. Будешь обучать солдат Ордена. Что у тебя на столе?

– Протокол, господин капитан.

– Опять кто-то напился?

– Да этот… с «миллиметриками». Который из барака решето сделал.

Капитан протянул руку к бумаге.

– Дай сюда.

Барон подал ему протокол. Он знал, что Верзила не умеет читать и если бы он хотел ознакомиться с текстом, то распорядился бы прочесть ему вслух. Кьетви разорвал листок пополам, обрывки скомкал и бросил на пол.

– Я с этим балбесом без протокола разберусь, – сказал он и вышел, хлопнув дверью.

Барон проводил его глазами и снова уселся за стол. Солдат уже утвердился на ногах, все еще шмыгая носом. Встретившись взглядосм с бароном, он сказал без улыбки:

– Здоров же Верзила драться… Скажи, парень, это правда, что ты барон?

– Я мэтр д'арм, – сказал барон.

Солдат прищурился с недоверчивым видом.

– Чего? – спросил он. – Поясни для серого люда.

– Учитель фехтования, – ответил барон.