Хальдор из Светлого города

4.

Поскольку к назначенному сроку Хальдор не успел закончить работу, служанка, присланная госпожой Торельв, ушла ни с чем, и на утро Гисли вынужден был привести свою внешность в более-менее приличный вид, дабы самолично, заглаживая вину, отнести заказ клиентке. Для большей помпы он взял с собой Хальдора, поручив ему нести корзину и делать умное лицо. Хальдор, в свою очередь, предлагал взять с собой еще Раварту, но девица заявила, что видела все это в гробу, и гордо удалилась, шлепая кожаными ботинками без задников, которые при каждом шаге приклеивались к ее голым пяткам.

Они прошли Шлем Бриона и оказались возле ворот, ведущих в Желтые Камни. Хальдор ощутил, что сердце бьется у него где-то в области желудка. Он мог сколько угодно кричать в пьяном виде у «Зеленоглазой Блондинки», что хилые аристократишки по сути своей – выродки, недоумки и слабаки, но теперь, когда он стоял у ослепительно белой стойки и смотрел на подтянутых, стройных Рыцарей Ордена Шлема, одетых в легкие изящные доспехи, ему было не по себе. Он видел себя рядом с ними словно со стороны – паршивую дворнягу рядом с породистыми гончими. И рост не тот, и выправка не та, об осанке говорить не приходится, что касается манер – одни слезы…

Гисли, слегка приседая и прижимая к груди руки, с чувством объяснял офицерам, кто они и зачем идут в Желтые Камни. Они еле слушали, изредка бросая на него незлобивые взгляды, словно желая еще раз удостовериться в том, что бывают же на земле подобные чудеса. Наконец, он им явно надоел, и начальник караула, зевнув, махнул рукой. Гисли и сопровождающий его Хальдор шмыгнули мимо и пошли по широкой, непривычно чистой улице. Хальдор сутулился больше обычного и загребал башмаками. Его мучило острое желание плюнуть на мостовую.

А Гисли был в восторге. С наивной радостью он вертел головой, рассматривая высокие дома с большими окнами, голубыми и мутными, как глаза молочного щенка. Если бы у него был хвост, он непременно бы им вилял. Возле дома с позолоченными грифонами под красной кирпичной крышей на клумбе даже росли какие-то чахлые цветочки, чего Хальдор вообще никогда раньше не наблюдал в Светлом Городе.

Они свернули за угол, потом прошли длинную, относительно прямую улицу, сплошь застроенную белыми домами с тонким узором каркасов – черных, красных и коричневых – и оказались на площади. Площадь была окружена легкими, изящными строениями с башенками и галереями. Арки капризно изгибались и ломались в высшей точке изгиба. По капителям колонн прыгали каменные рыбы и львы, обвитые каменным же виноградом, лозы спускались на колонны, заканчиваясь завитком. Мостовая здесь была выложена разноцветными плоскими камнями. Над колодцем стояла статуя богини с волосами из чистого золота, к которой ластился кот, вырезанный из какого-то светящегося в солнечном свете камня.

Хальдор тихонько вздохнул и переложил корзину из правой руки в левую. У него стали уставать руки. Он прищурил глаза, чтобы получше рассмотреть удивительную статую.

– Это Фригг, – пояснил Гисли, который все время искоса наблюдал за Хальдором, видимо, опасаясь какой-нибудь выходки с его стороны. – Покровительница нашего Светлого Города.

Хальдор медленно перевел взгляд на него. На фоне этих чистых, ухоженных строений, в ослепительных лучах золотоволосой Фригг, чахлая фигура мастера в заношенной одежде, которая, видимо, лет десять назад была Гисли впору, но сейчас болталась мешком на его исхудавшем от пьянства и недоедания теле, выглядела на редкость выразительно. Хальдор был уверен,что и сам он выглядит не лучше. Страшная злоба захлестнула его.

Гисли вздохнул и посмотрел в полыхавшие ненавистью глаза Хальдора с таким тихим покорным пониманием, что юноше стало не по себе. Пьянчуга Гисли был человеком чутким и по-своему беззащитным, в отличие от Хальдора, питомца городских окраин, где вырастают личности замкнутые, нервные и жестокие.

– Когда разделаемся с твоей Торельв, мы пойдем куда-нибудь пожрать? – буркнул Хальдор, глядя себе под ноги.

– Хорошо, – кивнул мастер. – Только веди себя тихо.

С Торельв они разделались на удивление быстро. Служанка, открывшая дверь, едва взглянула на обоих, сунула Гисли заранее приготовленные деньги, забрала корзину и засеменила наверх, а неведомо откуда взявшийся кучер, толстый, могучий, пахнущий навозом, ловко выставил обоих вон. Гисли, оказавшись возле запертой двери, окинул ее последним взглядом и зашаркал прочь. Хальдор плелся за ним.

Гисли остановился возле небольшого кабачка, который назывался «Автопортрет Дюрера». Из-за полуоткрытой двери доносились довольно аппетитные запахи. Хальдор, раздосадованный, раздраженный, уставший от самого себя, молча прошел мимо мастера в эту соблазняющую дверь. Мастер с опаской последовал за ним.

Они оказались в помещении, сплошь обтянутом плюшем розового цвета. Несколько каминов серого резного мрамора выделялись на этом фоне, причем барельефы изображали странных животных, состоящих из львиной морды и львиной лапы. Туловище у этих созданий напрочь отсутствовало. Огня в каминах также не было и, судя по всему, они и не были предназначены для отпления. Дрова, лежавшие между львиных лап, были покрыты густым слоем пыли. Главным украшением заведения была картина, давшая название кабачку, – портрет молодого человека с длинными волосами и длинным носом, сработанный топорно, с удивительно наивным самодовольством. Вероятно, это и был пресловутый Дюрер.

Гисли заказал пять кружек пива. Девушка, стоявшая за стойкой, медленно повернулась в сторону Гисли. Стойка была высокой, и Гисли едва был виден из-за стойки. Зато девушка была видна хорошо – в золотистом платье, с волосами, перевитыми серебряными шнурами, с удивленными, обведенными синим карандашом глазами.

Ее нежные руки запорхали над пивными кружками. Хальдор вспомнил почему-то шрамы на запястьях Раварты. Гисли таскал кружки к занятому ими столику с таким видом, словно выполнял трудную работу. Он суетился, налетал на других посетителей и на их стулья, расплескивая на себя пену. Девушка, облокотившись на стойку, насмешливо смотрела на них, чуть приподняв круглые плечики. Гисли решительно не обращал на это никакого внимания, а Хальдор, изнемогая от досады, ответил ей прямым и наглым взглядом. Она усмехнулась так, что он покраснел.

Гисли торопливо глотал пиво.

– Пожрать бы лучше взял, – с досадой сказал Хальдор.

– Траты те же, а удовольствия меньше, – отзвался мастер.

Девица за стойкой еще раз смерила Хальдора взглядом и брезгливо поджала губы.

Хальдор медленно опорожнил свою кружку, неторопливо размахнулся и запустил ею в плюшевую стену. Ему показалось, что осколки не сразу опали на пол, они всплеснули в воздухе, как брызги, подхваченные ветром, нежно и тихо зазвенев, а потом начали падать на мраморные львиные головы.

Девушка в золотом платье, полуоткрыв розовый рот, смотрела на это замедленное падение стекла. Хальдор протянул руку ко второй кружке и так же невозмутимо размахнулся и швырнул и ее. Он попал в угол рамы автопортрета Дюрера, и картина перекосилась, забрызганная пивной пеной. Он не чувствовал ни гнева, ни ярости. Возбуждение, колотившее его все это время, улеглось, и теперь он понимал, что наконец-то делает именно то, что нужно. Третья кружка была еще полной. Он метнул ее, как снаряд, и по розовому плюшу расползлось безобразное пятно. Хальдор улыбнулся. Он не мог объяснить, зачем он это делает, но он был счастлив.

Гисли опомнился первым из всех, кто был в кабачке. Он вскочил и бросился к выходу. Девица взвизгнула и попыталась его задержать, но запуталась в многочисленных перегородках и бочках, преграждавших ей путь из-за стойки в зал. Хальдор быстро глотнул пива из последней кружки и, бросив ее на столе, выскочил вслед за Гисли.

Гисли не стал терять времени на разговоры и препирательства, схватил Хальдора за руку и потащил его в боковой переулок. Солдаты кольцевой охраны, мобилизованные девицей, топали где-то неподалеку, обсуждая на ходу планы поимки негодяев. Гисли внезапно бросил руку Хальдора и сказал ему негромко:

– Слушай, придурок. Беги этой улицей до второго поворота налево, там будет дом с изображением солнца по всему фасаду. Свернешь за угол. Там единственный выход к воротам. Страже у ворот не хами, веди себя тихо.

– А ты?

– Мне ничего не будет. Не я же кружки бил. Давай.

Хальдор помчался вверх по улице. У поворота он еще раз обернулся. Мастер помахал ему рукой: иди,мол.