Необратимые

Глава 22. Лес

Поразительная тишина, которая встречает их после трансгрессии, заставляет Гермиону напрячься сильнее, чем если бы она попала в самое сердце перестрелки заклятиями. Из одного леса «экстренная команда» переместилась в другой — верхушки деревьев пропадают в черном небе, воздух застыл, как перед грозой, пальцы начинающего вампира Грейнджер по старой привычке крепко держат волшебную палочку.

Но длится это недолго.

— Туда!

Желтой вспышки вдалеке вполне достаточно. Гермиона бежит, точно зная, что нельзя медлить. Она ощущает себя неотъемлемой частью почти идеального клина команды — но все-таки на подходе к окраине леса позволяет себе внутренний вопрос.

Какой у них план?

Резкое торможение, абсолютный синхрон. Наблюдай Гермиона со стороны, она бы оценила эстетическую сторону их «охоты», но сейчас не до этого.

— Наши рядом, — бросает Джеймс.

Они оглядываются, обнаруживая по обе стороны своих соратников. Впереди Гермиона находит Джереми: одной рукой придерживаясь за ствол дерева, он наклоняется, высматривая за пределами чащи диких вампиров. Там — небольшой загородный домик и три паба, охраняемые аврорами.

— Эмиль.

— Мы их потеряли, — говорит Эмиль, только взглянув на Драко и не отвечая на его приветствие, — как вы, наверное, уже знаете. Нужен более плотный круг. Контроль внутри и снаружи.

— Кто бросил заклятье? — спрашивает Гермиона.

— Аврор. Периодически им кажется, что они видят дикарей.

— Так мы выжидаем?

— Грейнджер, на позицию, — отвечает Эмиль с некоторым раздражением. Претензия в вопросе ему не нравится, но не устраивают его и возникшая ловушка. — Распределитесь здесь, дистанция метров пять, на той стороне авроры подвинутся. Близко к людям не подходите, — предупреждает он, затем отворачивается и возвращается на свое место, тихо шурша подолом черной мантии.

— Идея так себе, — ворчит кто-то из новоприбывшей команды.

Гермиона же следит за Драко, делая вид, что прикидывает дистанцию, которая должна быть между ними, а на деле пытаясь разгадать его ближайшие планы.

— Ты ведь не пойдешь туда? — интересуется она наконец.

— Я не дурак, — отзывается Драко, как будто ждал этого вопроса. Его глаза шныряют вокруг — Малфой выглядит опасным для любого, кто решится провоцировать, и не факт, что осознаёт свою нервозность в полной мере.

Устроившись на своих местах, все замолкают. Время от времени слышны людские голоса и короткие переклички авроров. Гермиона сосредоточена на обстановке вокруг и надеется, что что-нибудь произойдет до утра: проблема даже не в том, что несколько часов пробыть в состоянии боевой готовности без боя как такового — задача не из легких; не в том, что авроры очевидно вымотаются за это время гораздо сильнее вампиров. Настоящая беда нагрянет и воцарится в доме мирной общины, если они вернутся без Петры.

А им придется вернуться — как только на этом ясном небе выглянет солнце.

— Грейнджер.

— М?

— Она о чем-то с тобой говорила.

Гермиона удивленно оборачивается и ждет продолжения. Но Драко больше ничего не требуется говорить: на самом деле в простой короткой фразе она различает всё — от намека на беседы за спиной Дрейвна до обвинительной интонации. Вина, внезапно возложенная Малфоем на Гермиону, застревает в ее горле горькой таблеткой. Она сдерживается, проглатывает и спрашивает:

— Если знаешь ты, кто еще знает?

— Все. Пора привыкнуть, Грейнджер, — сильнее распаляется Драко, угрожая вот-вот перейти с шепота на голос, — в этом доме все всё знают.

— Отличная идея напомнить мне об этом здесь и сейчас.

Ядовитый ответ Гермионы ставит разговор на долгую паузу и делает Драко еще более злым. Его беспокойство, кажется, передается невидимыми волнами — чтобы вернуть самообладание, Гермиона ненадолго закрывает глаза и вдыхает лесной воздух, который мог бы вызвать воспоминания о детстве, велосипедных прогулках и сладких ягодах. Сейчас, впрочем, этого делать не стоило. Пахнет людьми.

Интересно, понимает ли Петра, что ее осторожность не имеет никакого смысла в доме, где она прожила уже столько лет? Нельзя же быть настолько наивной и рассчитывать, что, без разрешения старших вампиров открывая Гермионе тайный раздел Кодекса, рассуждая о неустойчивой власти, она не нарвется на недоверие и сомнения в ее верности?

Сама Гермиона не наивна, но иногда, если выбора нет, действует без оглядки на возможные последствия.

Бесконечные вопросы, которые вызывает община, пробуждают в ней именно такие стремления — и весьма вероятно, что у Петры похожая точка зрения.

Если более привлекательных путей нет — действуй и уже не сомневайся.

— Чую, — вдруг совсем тихо бросает Джереми.

От неожиданности и оттого, что слишком глубоко закопалась в мыслях, Гермиона не сразу осознает начавшееся движение. Прерывистыми сигналами и тихими, как вздох, словами вампиры передают по кругу, что дикари неподалеку, а потом ещё одну важную весть: авроры пытаются эвакуировать людей. Разбираться, где причина, где следствие, никто не собирается — община замерла и ждет.

Гермионе кажется, что у нее начинает звенеть в ушах, но она не может прекратить прислушиваться. Между всеми вампирами общины снова возникает неосязаемая, незримая связь — на этот раз она совершенно точно пробуждает ответственный за единство инстинкт и деликатно меняет настройки связи между телом и головой. Каждый знает без лишних обсуждений главное правило ближайших минут: надо любыми средствами поймать хотя бы одного дикаря. Желательно — нескольких. Идеально — с Петрой.

Наконец это происходит — едва уловимый шорох сразу с двух, с трех сторон — и полукруг общины рассыпается на относительно равные куски. Все срываются с места в то же мгновение; сквозь мелькающие перед глазами ветви Гермиона следит за резво бегущим вампиром, и все в мире уходит на второй план, кроме расстояния, которое надо сократить.

Она видит, или слышит, или просто чувствует, что Драко заходит чуть справа, Чарльз — чуть слева, и тот благодаря росту ближе остальных к цели. Со своей выгодной позиции Чарльз пару раз бросает беспалочковый Ступефай и связывающее заклинание, но виляющий между деревьями дикарь только хихикает, заставляя преследователя выругаться и выхватить из кармана палочку для более точного прицела.

Вскоре они осознают, что сделали крюк и зачем-то возвращаются обратно. Дикарь все еще не пойман, Драко в раздражении и отчаянии мечет заклинания одно за другим, так что Гермиона кричит ему что-то, приказывая успокоиться, но он не реагирует. Тогда Грейнджер, сама обозленная и нервная, видит в небе сноп желтых искр.

В ее голове — с той же сверхъестественной скоростью, с какой продолжается погоня, — выстраивается цепочка догадок. Авроры должны были вывести людей и остаться в «кругу», за границей леса. Сигналить о дикарях, которые уже и так за пределами любой их магии и преследуются общиной, нет никакого смысла. А сигналить о дикарях, если они напали на самих авроров, надо красными искрами.

Желтые — что-то не то. Что-то не то с людьми.

Причины и следствия снова сливаются воедино, так что неясно, помог ли Гермионе сделать этот вывод жгучий, сокрушительный запах живого человека и его крови или аромат добычи пришел мгновением позже.

Она тормозит, втягивает носом весь соблазн, разлившийся в воздухе, — Гермиона понимает: сейчас будет вкусно и хорошо.

Она слышит животное рычание — как потом окажется, свое и Малфоя — и ощущает сильную руку Чарльза на своем предплечье. Секунду, другую, пока Чарльз не преодолевает необходимое расстояние и не бросает ее и Драко с размаху на землю, пытаясь пробудить их от очарования и одновременно хотя бы частично выместить на них досаду и гнев.

Сидя на земле, сжав свое саднящее горло, Гермиона сглатывает и искоса следит за Чарльзом, который отходит, позволяет себе попсиховать, но при этом не прекращает оглядываться и прислушиваться, чтобы ничего не упустить. Драко прислоняется затылком к стволу бука в таких же мучительных попытках прийти в себя. Его рука касается руки Гермионы — пальцы подрагивают и время от времени сильно напрягаются.

— Сколько было людей? — хрипит Драко.

— Видел только одного, — отвечает Чарльз. — Но раненого. Ничем хорошим это не закончится.

— Их перехватит кто-нибудь из наших?

— Мать твою, Малфой! Ты что, видишь у меня хрустальный шар для предсказаний?

— Но ты подал сигнал? — спрашивает Гермиона до того, как Драко успевает нагрубить в ответ.

— Подал, — чуть спокойнее отзывается Чарльз и снова отходит, чтобы оглядеться.

Гермиона ерзает — как будто, если сесть удобнее, пробудившаяся жажда прекратится, — а потом, ослабев, бездумно опускается лбом на плечо Драко. Малфой прислоняет к ней свою голову, и они молча пережидают внутренние мучения.

Сколько проходит времени, сложно даже предположить, но голос Чарльза вдруг врывается в полусонную тишину:

— Хорош, вставайте.

Они поднимаются, все еще оставаясь близко друг к другу, и Чарльз, бросив на них быстрый взгляд, говорит:

— Предлагаю вам ненадолго остаться здесь. Вести вас ближе к границе опасно, пойду сначала проверю, нет ли там людей и что вообще происходит. Но вам нужно быть готовыми ко всему, поэтому… Быстро взбодрились!

— Хорошо. Но можно без приказного тона, — отвечает Гермиона, а Драко и его недовольно перекосившееся лицо подтверждают.

От удивления Чарльз даже неопределенно взмахивает волшебной палочкой, только потом говорит:

— Мы позже с тобой посоревнуемся за власть, договорились, Грейнджер? И кстати — пожалуйста. За то, что не дал вам убить человека.

— Спасибо.

Запоздавшую, хотя и неподдельную благодарность Гермиона произносит уже в спину Чарльзу, который не ждет ответа и удаляется на разведку.

Драко задумчиво смотрит сквозь деревья, сложив руки в карманы брюк. У него уставшие глаза и испачканная мантия, но он явно лучше остальных уживается с этой «маскировочной» формой под обычных живых волшебников. У остальных вампиров то и дело проявляются быстрые раздраженные жесты, когда мантия тянет в плечах или путается в ногах. Скорее всего, после погони почти все скинули одежду, от которой давно отвыкли, и остались в своих удобных брюках и рубашках с жилетами.

— Драко, если мы не вернем Петру сегодня, мы будем пытаться дальше, ты же знаешь.

Он машинально кивает, и белая прядь, давно порывающаяся выбиться из какой-никакой прически, падает ему на лоб. Гермиона настороженно оглядывается, но вокруг все еще тишина, не вызывающая тревоги, — если не задумываться о том, насколько «не так» все пошло у авроров.

— Петра помогла мне выяснить один нехороший факт об общине…

— Молодцы.

— Драко, ты не сбежишь, — отрезает Гермиона. — Не сможешь тихо пересидеть столкновения с дикарями, а потом запросто вернуться к человеческой жизни. Община ест сама себя — не говори, что ты этого не знаешь! Будь, пожалуйста, со мной. Давай вместе разберемся, кто и что задумал.

Драко открывает рот, чтобы ответить, но их обоих отвлекает невнятный шорох. Впрочем, спустя минуту напряженного ожидания так ничего и не происходит.