This War of Mine (Ремейк)

— Мы погибли. Их было слишком много. Мы с тобой остались одни, забрались под танк, но меня кто-то схватил за ногу и потащил. Мы крепко взялись за руки, но нас разняли. Тебя заживо сожгли на моих глазах, а затем мне, — всхлипнула она, — мне…

— Ты о чём? Ты жива, и я живой. Алексей тоже, как и большинство людей. Всё с нами хорошо, — осознав радужность своей реплики, добавил уже с сомнением: — В какой-то степени.

— А? — Непонимающе посмотрела Рязанова мне в глаза. — Что, я что-то сказала?

Не в силах был понять, что с ней. Она бредила или ей приснился ужасный сон, вроде моих, как все мы погибли? А главное, не признак ли это ухудшения состояния? Её слова заставили задуматься над всем. Если уж мои сны такие реалистичные и несли в себе какой-то потаённый смысл, то и её сон, быть может, видение иной нашей судьбы? Неужели мы и вправду могли погибнуть? Просто кошмар!

Обняв её, и уверив в том, что всё происходящее сейчас правда, и оно более радужное ее выдумок, хотел быть всё ещё уверен в том, что они проживут счастливую жизнь. Оставил её отдыхать, а сам не загадывал даже, доеду ли до безопасного места или смогу вот так нежно обняться с любимой еще раз.

В это время рядом с танком на раскладном столе Алексей уже лежал весь перебинтованный. Он задремал, чтобы сэкономить силы и энергию или из-за лекарств. Часть уцелевших отдыхала после в панике производимых спасательных действий, другая — горевала, третья — копала могилы для павших. Если мой мираж по имени Володя Горький и был реальным, то он всё равно сейчас залег на дно братской ямы, что не отозвалось во мне ни каким-либо тревожным, ни радушным из чувств. На погорелом грузовике, высящийся над всеми, младший лейтенант Князев медленно читал по именам погибших и называл их профессии или звание. Вокруг образовалась мрачная траурная обстановка, хотя небо было неподходяще ярким и солнечным, а пролетавшие по округе птицы, несведущие о земном горе, увлеченно щебетали.

С танка, на котором разместился, было видно весь лагерь и всех оставшихся живчиков после сражения с целой толпой монстров, сравнимой по масштабам с военной баталией. Не знал никого из них, но тяжесть собственного бремени убийцы их возможных родных была невыносимой. Жгла, тлела. Нужно было покончить с собой, вдали ото всех, чтобы никто не заметил, как только смогу убедиться в безопасности всех и каждого из этих людей. Рука тем временем слабыми неуверенными движениями потирала рукоятку пистолета в кожухе. Надо же! Только-только устраивал психотерапевтический сеанс майору Градову, убеждая в ценности жизни как самого главного счастья, и спустя время стремлюсь сам уйти во тьму! Какой из меня советчик, если не прислушивался к собственным советам? Или у меня всё же внештатная ситуация, и мой поступок — благо, раз не склонял к этому других? Вполне возможно. Убеди других покончить с собой из-за наличия «бомбы замедленного действия» в их лагере, при этом не сообщив кто именно, стал бы кем-то похуже дьявола. Впрочем, вряд ли бы кто-то послушал меня…

— Ну как вы, ребята? — спросил знакомый голос.

Это был майор Иннокентий Градов. Был рад, что он не оборвал свою нелегкую, что он всё взвешенно обдумал и решил идти по верному пути, ведя измученных войной граждан к укрепленной базе. Спрыгнул с танка, подошёл к нему и пожал руку.

— Как вы, всё нормально?

— Да. Джейкобс, верно? — Кивнул. — Спасибо, что поддержал в трудную меня минуту, уберег от поспешного решения. Понимаю, что от такого сурового человека ты не ожидал подобного рода поведения, но и сам не мог предположить что расклеюсь. Жестокие, давящие времена. — Помедлив и заглянув мне пристально в глаза, он добавил: — Ты на меня можешь положиться. Проси, что хочешь, и постараюсь помочь тебе.

— Когда мы вновь двинемся в путь? — улыбнувшись ему, спросил, на будущее смекнув об этой его услуге.

— Думаю, что уже скоро. Полчаса-час, возможно, как погребём оставшихся солдат и расположимся в транспорте. С ранеными будет тяжело, но на базе им окажут медицинскую помощь получше.

Узнав о сроках, я помог остальным совершить последние приготовления к началу пути: собрал боеприпасы и оружие, что остались во время нападения, сложил вещи, сопроводил раненых на места. Справившись примерно за час и переодевшись в более чистую форму, заметил у себя на плече нашивку в форме прицела. Переливаясь золотым на дневном солнышке, она будто бы просила узнать о её значении, тем более что рядом находился человек, осведомленный в данном вопросе. К тому же времени у меня осталось немного. Любопытство привело меня к майору, и спросил:

— А что значит эта нашивка золотого цвета, что у меня на плече?

— Эта нашивка говорит о том, что человек, носящий её, стреляет метко. На высшем уровне. К этому человеку, да и ко всем, кто носит «золото» обозначения, особое отношение. У меня вот, — указал он замазанным в грязи пальцем руки на своё плечо, на котором была изображена звезда с подпирающими ее верхними уголками; — автоматчик. Я его получил ещё в первый год службы в этом отряде.

Теперь на вопрос, что мучил меня с самого начала пути, нашёлся ответ. В мирное время даже не задумывался об армии и не интересовался их наградами и значками, хоть меня всё же немного смутил внешний вид этих золотых нашивок. Верил этим храбрым ребятам. Теперь, когда увидел насколько отточенными навыками они обладали и как бесстрашно вступали в бой за рядовых граждан, то восхитился ими, а внезапное детское желание пересилило всю серьёзность на моём лице. Меня увлекала сама мысль оказаться среди членов отряда элитного подразделения и стать его частью. Не знаю, бредил ли тогда или был на полном серьезе, но со временем наверняка у меня помутился рассудок, иначе как объяснить этот внезапный порыв сделать одолжению будущему мертвецу? Мне более не выпадет шанса, и рискнул, так как верхний сосуд с содержимым на моих часах уже почти опустел. Моя жизнь истекала. Когда одернул майора, он с интересом отозвался.

— Что-то не так? — Улыбнулся он краешками губ.

— Извините за подобную дерзость, но бы хотел воспользоваться вашей услугой, — с волнением спросил. — Нет, даже двумя.

— Уже? К чему спешка?

— Разруха, товарищ майор, толкнула меня на мысль, что хочу быть как вы, как ваши солдаты. Они вдохновили меня, восхитили своей отвагой и решительностью. Разрешите быть частью вашего отряда. — Он с одобрением помолчал, и я подчеркнул: — неофициально, конечно. Хотя бы на время.

Градов думал долго, не меняя выражение своего каменного лица.

— Только-то? Конечно, солдат. Такое могу устроить, — к моему облегчению согласился он и отдал честь. Поступил также. — Зачисляю тебя в отряд специального назначения, рядовой…

— Роберт, майор!

— Рядовой! — Убрал он стремительным движением ладонь и изрек на выдохе: — Вольно. — Гордость и щепотка страха переполняли меня, но в конце концов мимолетное, но важное желание было исполнено. — А что за вторая твоя просьба?

— Когда настанет момент, скажу, — прикрытое туманной неопределенностью реплика оказалась воспринята флегматично. Мне и не нужно лишнего внимания. Чем меньше людей догадывалось — ни в коем случае не допускать, чтобы знали! — о том, что собираюсь сделать, тем быстрее осуществлю намеченные планы.

Полностью собравшись и отдав минуту молчания погибшим, мы расселись по местам и снова двинулись в путь. Даже погоревший грузовик ЗИЛ, на котором ехали, завелся, несмотря на полученные пожаром повреждения. От прежней военной транспортной колонны её отличало лишь меньше количество перевозимых беженцев.

С городской дороги мы съехали почти сразу и свернули во всю ту же необъятную область, только по тропам которой возможно добраться до убежища. Окружали нас небольшие лески и огромные поля, порывистый ветер свободно гулял и обдувал мое лицо: становилось холодно. То, что солнце пробилось сквозь тучевые облака только сегодня, да и холод оставался в течение уже месяца, а также то, что наблюдать за подобными монотонными пейзажами мне было уже невыносимо, «ноздрям судьбы» было начихать. Однако следовало быть снисходительнее: наблюдал здешние красоты и вдыхал свежий воздух возможно в последний раз в своем бренном существовании. Вздохнул, пытаясь пересмотреть своё пессимистичное видение.

— Май выдался слишком морозным и начало лета в этом году — просто ненормальное, — произнёс самому себе, подняв капюшон куртки надетой поверх формы.

Сидел один на корпусе замыкающего танка и смотрел по сторонам. Спереди на меня таращились пассажиры горелого грузовика с проглядывающими грязными лицами, среди которых числилась и та ворчливая даосистка средних лет. Её вера, сперва воспринимаемая нами в штыки и представившаяся смехотворной, оказалась в итоге самой правильной в этом новом обществе. Восприятие мира таким, каков он есть и принятие его чудом уберегло её от смерти и лишних переживаний. Только вот она однозначно не пережила бы столько, сколько мы с друзьями, без помощи вооруженных сил. Одна бы она давно смиренно приняла плачевный рок всех павших.

Дав согласие военным на сопровождение к безопасному прибежищу, мы слепо последовали за ними, не подозревая о конечном пункте, убежище. Оно называлось «Белая точка», — подслушал это в разговоре между капралами — смогло ли оно выстоять? Нам осталось несколько часов пути, но они казались вечностью.

Многие погибли вчера по моей вине, из-за моего проклятия, но ещё больше осталось в живых. Эти люди давно жили надеждой на спасение и ни за что не должны терять её из-за одной никчемной личности. Мой долг сейчас — позволить этим людям встречать тихий и спокойный день, и следующий, и все последующие, пока с ними не разберётся сама старушка-злодейка. Не я. Им незачем подвергаться риску в компании со мной. Скоро, уже очень скоро вы окажетесь в безопасности, а я незаметно соскользну с этого танка и пропаду среди ветвей листьев. Вы больше обо мне не услышите.

Разум был холоден, а вот грудь кололо: душа плакала. Уже размышлял об этом, но от осознания отчаяния и безнадёжности навернулись слёзы. Кто по мне будет скучать? Кому будет не всё равно? Алексею и Лере, как наверняка и родителям, если они сейчас вообще живы. С момента нашего последнего контакта прошло более полутора месяцев. Похоже, последствия выбора жить отдельно от них нашли свой горький итог только сейчас. Всем сердцем надеялся, что они переживут мою потерю. А пока надо хотя бы ненадолго погасить в себе чувства, иначе это скажется на осуществлении плана, а это являло собой ключ к спасению людей. К победе над мутантами. Это самое важное решение, которое принимал во всей свой жизни.

Где-то вдалеке послышались шумы и звуки, характер которых был не в силах опознать ввиду погружения в далекую глубь себя. Из танка вылез один из солдат отряда с рацией в руке.

— Через пару километров будет мёртвый город, туда опасно заезжать, но нам придётся это сделать. Там у нас в тайнике есть припасы, горючее, и мы его подберем, иначе не достигнем базы, — говорил серьёзный голос из приемника. — Надеюсь, там нас не ожидает сюрпризов. Градов, конец связи.