Человек, который унёс Гарри из чулана

5. Кошачье настроение

Миссис Фигг не нашла Гарри. Безуспешно потыкавшись по всей улице и на всякий случай проверив дома рядом с четвертым, она удостоверилась, что Поттером ни в одном из этих домов не пахнет. Когда догадку подтвердили коты, добавив ко всему прочему, что ребёнка забрали с Тисовой как минимум пять лет назад, старушка Фигг призадумалась. Говорить или не говорить Дамблдору? А если сказать, то что он с ней сделает? Не убьет, храбро решила старушка, вытаскивая писчие принадлежности и пергамент. Написав обо всём, что случилось, она скатала записочку в трубочку и ремешком привязала к ошейнику Мистера Лапки. Погладила котика, неумело перекрестила, благословляя в дальний путь, и отправила к Дамблдору.

Появился тот самолично, сразу после прочтения письма, которое от спешки даже не оставил в кабинете, а принес с собой, зажав в кулаке. Быстренько оглянувшись и поняв, что улица не безлюдна, он цапнул Фигг под локоток и увлек в закуток между гаражом и калиткой на задний двор.

— Что случилось, Арабелла? Что значит «мальчик не найден»? — Альбус потряс письмом. — Я же тебе ясно дал понять: улица Тисовая, дом четыре!

— А я тебе ясно и без ошибок написала, что мальчика здесь нет! — честно возмутилась Арабелла.

— Да понял я, — виновато огрызнулся Дамблдор. — С Петуньей разговаривала?

— Нет, — поджала губки Арабелла и подколола: — Тебе надо, ты и разговаривай!

— И поговорю! — рявкнул Дамблдор, выбираясь из закутка. Хотел подняться на крыльцо, но не смог даже ступить на ступеньку. Попытался пробиться к звонку, но что-то мешало ему продвинуться к двери, воздух словно обрел плотность киселя, рука Дамблдора будто увязла в густой карамельной патоке…

— Ну давай же, Дамблдор, — начала его подзуживать ехидная Фигг. — Пупочка звонка совсем близко: протяни руку и дотянешься!

Дамблдор закряхтел, уперся ногами в дорожку покрепче, нагнул голову и с усилием стал протискиваться к звонку сквозь невидимую преграду. Увы и нет. Чем больше усилий он прикладывал, тем прочней становилась преграда, пока не превзошла по твердости кевлар. А кевларовый щит, как известно, пулю остановит, так что не было смысла дальше тараниться к двери.

— Не понимаю… — сдался Дамблдор. — На этом доме стоят мощные чары против магов. Откуда?! — растерянно взвыл он.

— А разве не ты сказал общественности, что Гарри спрятан в самом надежном месте? — ехидно подколола Фигг.

— А чего ж ты мне тогда голову морочишь? — Дамблдор потряс письмом. — Сама ж мальчика не нашла!

— Так его и правда тут нет! Мистер Лапка сказал, что мальчика здесь нет по крайней мере лет пять или шесть! А я ещё не разучилась понимать своих котиков.

Посопел Дамблдор, подумал и решил дождаться Петунью — когда-нибудь же она выйдет на улицу?.. Присел на низенькую каменную стенку-изгородь — скамеек на Тисовой, да и во всем городке почему-то не было — и принялся терпеливо ждать. И это не его вина в том, что именно сегодня Петунья уехала на конкурс «Самой лучшей придомовой лужайки». Уехала она, как вы понимаете, на целый день с мужем и сыном, и весь день в ус не дула, точно зная, что плиту и утюг она выключила и в гости никого не звала и не ждала.

Так что к моменту её возвращения Дамблдор отсидел себе всё, что можно отсидеть. До полного онемения ягодиц. То есть он, конечно, вставал и похаживал туда-сюда, разминая ноги, но его нежная пятая точка привыкла к мягкому креслицу и ныть начинала уже через минуту сидения на твердейшей каменной изгороди. Завидев же долгожданную и оттого крайне желанную Петунью, Дамблдор с кряхтением поднялся, открыл рот, чтобы сказать «девочка моя, наконец-то…», но так и замер, не выдавив ни звука. Потому что Петунья с Верноном и Дадли прошли к крыльцу, при этом не видя никакого Дамблдора. Ни сбоку, ни в упор.

Э?.. То есть с соседями позади Дамблдора поздоровались, глядя на тех сквозь Дамблдора, отчего у дедушки чуть инфаркт не случился — он что же, умер и не заметил этого, как несчастный пресловутый Бинс??? Перепугавшись, Дамблдор всего себя осмотрел-ощупал на предмет материальности, после чего усомнился в своих ощущениях и уточнил у Арабеллы, видит ли та его? А если видит, то не будет ли она так любезна ущипнуть его?

Щипать Верховного чародея Визенгамота Арабелла постеснялась, вместо этого она раскрыла свой ридикюльчик, вынула из него катушку ниток с иглой, вооружилась последней, храбро зажмурилась и ка-ак всадила швейный инвентарь в услужливо подставленное полупопие. К чести сказать, визжать Дамблдор не стал, а только ойкнул и отпрыгнул в сторонку, смущенно потирая место укола. Так или иначе, загадку о своем существовании он вроде разъяснил, однако материальность в глазах магглов осталась под вопросом. Но после ряда экспериментов он всё же уяснил себе, что не видит его именно Петунья, все прочие соседи и горожане Дамблдора отлично видели, так как с удивлением смотрели на его лиловую мантию и колпак, а потом, хихикнув, переспрашивали: «Что-что вы сказали, любезный? Поттера? Нет, не видели». На почве этого Дамблдора осенило. Воздев в небо длинный, но совершенно немузыкальный палец, он торжественно провозгласил:

— Хм-гм-гм-мм, Арабелла, а я знаю, в чем дело!

— И в чем же дело, Альбус?

— Дело в материнской защите, дорогая. Магия материнской крови настолько идеально включилась, что Гарри защищен даже от нас, добрых волшебников! Думаю, ты можешь отправляться домой, дорогая Арабелла, за мальчиком, как видишь, не нужно наблюдение. Мамина любовь его так хорошо защищает, что ни один Пожиратель вовек не найдет нашего маленького героя!

— Но, Альбус, а как же уверения моих котиков о том, что мальчика унесли отсюда много лет назад? — усомнилась Фигг. Дамблдор подумал и просиял:

— А ты задай котику новый вопрос — защищен ли Гарри Поттер?

Продолжая с сомнением глядеть на Дамблдора, миссис Фигг прищелкнула пальцами, подзывая из подпространства своего волшебного книззла, и задала вопрос явившемуся Мистеру Лапке. Кот округлил глаза, встопорщил усики, выгнул спинку и взволнованно замуркотал. Выслушав котика, старушка растерянно выпрямилась.

— И правда… Мистер Лапка говорит, что Гарри в безопасности, он надежно защищен и ему ничего не угрожает.

— Ну вот, видишь! — засиял Дамблдор, горделиво приосаниваясь. — Прав я, идеальное место для мальчика нашел!

Фигг посмотрела на Дамблдора, потом на машину Дурслей, после чего перевела взгляд на входную дверь, за которой скрылись Петунья с Дадликом и Верноном (никакого Поттера при них не наличествовало, да), и оставила это свое мнение невысказанным, попросту опасаясь нового «гениального» варианта Альбуса. С него станется придумать, что семилетний Гарри целый день просидел дома один и без звука.

А когда Альбус удалился, кичась и гордясь собой великим, миссис Фигг снова отправила котиков на поиски пропавшего мальчика. Ибо самой стало прямо до зуда любопытно, куда ж так загадочно и бесследно запропастился Гарри? Распушив кисточки на тонких хвостах, семеро книззлов веером разбежались во все стороны. Находили и расспрашивали они всех, кого можно, включая мышей и крыс из подпола. Мышки падали в обморок и в истерику, крысы матерились и рвались начистить наглую усатую рожу. Птички (мелкие) разлетались, завидев книззлов, птички покрупнее — вороны и голуби — начинали обсуждать то, чему стали свидетелями час назад. Не больше. Память-то птичья…

Зато кошки, подвальные и диванные, хоть и не жаловались на память, к разговору подошли с учетом своих традиций: сначала коты хорошенько отмутузили нахальных пришельцев в хвост и гриву, затем, приставив к горлу коготь, сурово вопросили, какого лешего они пристали к их пушистым мисс??? Ах, хотели задать вопросы? И о чем же? О мальчике из четвертого дома? Ах, не о толстом, а о другом? А был такой?

Прокусив пришельцам на всякий случай нос и уши, суровые суррейские коты-старожилы милостиво (!) отпустили Мистера Лапку и его дружков живыми. Боже ты мой, как бабушке Фигг поплохело, когда к ней вернулись её книззлики… Огромные, с канадскую рысь, грозные магические котяры были практически уничтожены стройными юркими крысоловами: уши, лапы и носы безжалостно прокушены, шерсть выдрана клоками, глаза заплыли, морды распухли и украшены синяками. Говорила же, что суровы суррейские коты, защищающие свою территорию, кошечек и котят.

И нет, про мальчика они ничего не узнали, более того, теперь у них вопрос к ней — а с чего она решила, что Гарри Поттер здесь был? Ведь ей же сказали самое главное — он в порядке и в безопасности! Неужели ей этого мало?! Переварив эту новость, Фигг опомнилась и возмущенно поинтересовалась, как же они, такие насквозь волшебные книззлы, позволили так себя унизить простым кошкам?! Мистер Лапка посмотрел на неё одним уцелевшим глазом, подумал и гневно возразил:

— Не смей больше так говорить о кошках! Кошки простыми не бывают!!! Они все волшебные и таинственные, ибо происходят от египетской богини Бастет!

Вот так, сами книззлы признали, что кошка — это маленькая пушистая тайна с восемнадцатью острейшими кинжалами! Пришлось Арабелле остаться ни с чем. Бросив последний взгляд на четвертый дом, она ухватилась за холку Мистера Лапки и с его помощью покинула Тисовую улицу.

А мальчик, из-за которого разыгралась вся эта драма, безмятежно спал под теплым одеяльцем, провожая шестой год своей жизни, ибо завтра ему исполнялось целых семь лет! Сбоку, привалившись к нему на грудь, дремала Бинни. Думаю, пора её описать, раз уж в главе выше упомянута богиня Бастет. Итак, Бинни — кошка породы ориентал. В бытность котёнком она была смешная-пресмешная, с огромными висячими ушами, с возрастом же её уши выпрямились и внушали уважение, ибо в сочетании с римским профилем кошка в соответствующей позе казалась египетской статуэткой той самой кошачьей богини. И если кто-то скажет, что эти кошки сугубо восточные, то не верьте им. Кошки сиамского типа, ориенталы и гавана браун, появились именно что в Англии. Бинни уж точно. Была она некрупная, очень худая, если не сказать тощая, с блестящей шкуркой кофейного окраса, глаза её были того загадочного оттенка, заставлявшего людей ахать и умиляться — дымчато-серые.

За прошедшие годы Бинни установила несколько правил и традиций, которым вообще-то все кошки следуют, и одной из своих обязанностей считала побудку маленького хозяина. В положенное время, а именно в семь часов утра Бинни тихо замурлыкала, просыпаясь, облизала лапку, потерла мордочку, потом за ухом, снова полизала-потерла. Потратив на омовение минут пять, она принялась за мальчика: вдумчиво и нежно полизала подбородок, губы и нос, щекоча их своим шершавым язычком. Гарри съежился и спрятал нос под одеяло. Тогда усатая и крайне щекотная морда с холодным мокрым носиком сунулась Гарри в ухо, отчего тот вздрогнул, хихикнул и проснулся. Открыв сонные очи, Гарри высунулся из-под одеяла и увидел прямо перед собой родные кошкины глаза — серые и внимательные.

— Бинни… — выдохнул он. — Доброе утро!..

— Мя-я-яаау, — тягуче ответила кошка, довольно потягиваясь и массируя коготками плечо мальчика. Гарри был в пижамке, и когтистый массаж ему не причинил боли, да Бинни и не пыталась навредить. Она ж любя… Сладко поежившись, Гарри тоже стал потягиваться, потом в порыве чувств обнял кошку и чмокнул её в носик.