Не все НПС попадают…

01. ВОТ ТОГДА-ТО ВСЕ И СЛОМАЛОСЬ…

«ВЕСЬ МИР ПЕРЕД ВАМИ»

Эта огромная надпись растянулась вдоль всего светло-серого фасада школы. А вчера ещё не было. Петька удивлённо покрутил головой. Всю ночь, что ли, монтировали?

Старшие классы бурлили: комиссия из областного центра, тесты, детальное собеседование, распределение в техникумы, кому сильно повезёт — в вуз. Может даже — в столичный университет. Вон девчонки опять переглядываются многозначительно. Снова они что-то такое знают. Или делают вид. Лишь бы тумана напустить да изобразить свою посвящённость. Особы приближённые к императору, тоже мне.

Он остановился у доски с расписанием. Классного часа не предвидится, что ли? Похоже, так. Все по секциям, вон и списки висят из отдела профориентации. Интересно, его куда вписали? Завучиха вчера уж вздыхала-вздыхала…

Пока искал своё имя, глаза невольно косили на девчонок. Шумные они сегодня были, словно стайка пичуг. И красивые. Глаза блестят, в ушах серёжки. Ни одна с форменной косой не пришла, накрутили на головах вавилонов, как класснуха говорит.

Только Танька Дьякова причёской не заморочилась. Вон она, томно поправляет свои шикарные длинные волосы, насмешливо смотрит на проходящих парней из-под ресниц. И одета строго по форме: белая блузка, юбка в клетку, форменная клетчатая же жилетка. Никаких шейных платочков и уж тем более ювелирки, как будто подчеркнуть хочет, что школа ещё не закончилась. Зато на блузке аж две верхних пуговицы расстёгнуты, а третья держится еле-еле, натягивая ткань так, что… Мда… Интересно, она специально её так ушила? Не могло ж её за ночь так… Как бы это поприличнее сформулировать… Вчера подобных… кхм… красот не наблюдалось…

Петька понял, что потерял, какой список читал, с некоторым усилием вернулся к доске, попытался припомнить хотя бы секцию и краем уха услышал:

— Что, прямо из центрального офиса?

— Скажешь тоже! Кто в такую даль потащится из-за школьников!

— А мне мама с папой сказали!

— Правда, Таня! Если Маринке родители сказали… Они-то в «Надежде» работают.

— Ну, может быть, — с неохотой согласилась Дьякова. — Хотя всё равно сомнительно.

Надо же, неужели в контрольную комиссию включены представители аж из головного офиса «Надежды»? И впрямь, сомнительно. Хотя, хотелось бы. Получить контракт в этой корпорации втайне надеялся каждый выпускник. Хорошие зарплаты, высокий социальный коэффициент, да и дело благородное. И как там отец ещё говорил? Ранний выход на пенсию и пожизненный безлимит в виртуале с возможностью менять локации. Вот это вообще круто!

По закону до достижения совершеннолетия доступ в вирт был жёстко ограничен несколькими часами в неделю — только обучающие программы или экскурсии, и только под строгим контролем взрослых. Но даже это! На той неделе их класс был на вирт-копии добывающей станции в поясе астероидов. Очень круто. Хотя Петькин друг, Димка Леонов, больше пёрся по динозаврам. И даже то, что велоцераптор ему просунутые сквозь сетку пальцы откусил со всеми вытекающими ощущениями, Димку не остановило. Он упорно бегал на свой палеонтологический кружок и при всяком удобном случае напрашивался в вирт с параллельными группами. Подумаешь, пальцы! Вирт же, не реал. Перезагрузился — и вот тебе новые.

В общем, Петька с нетерпением ждал совершеннолетия, чтобы погулять по разным виртуальным мирам в своё удовольствие.

Мимо процокала ботаничка:

— Так, девочки, пойдёмте со мной! — и дальше полетела, звонко вбивая каблучки в мраморные плитки пола.

Девчонки потянулись за ней, хихикая и перешёптываясь. Петька снова невольно залип на Танькины плавно покачивающиеся… на ум почему-то постоянно лезло слово «дыни», но Петька, как человек, предпочитающий чёткие формулировки, отказывался с ним соглашаться. Ну какие же дыни? Тут максимум грейпфрут. Или даже апельсин? Для уточнения фруктового диагноза требуются, хм, практические занятия. Скажем, по геометрии. Вычисление объёма полусферы. Снятие замеров, соответственно. Или хотя бы по физике — как там по Пифагору? Тело, погружённое в жидкость… Живо представилась большая лабораторная ванная, наполненная водой, причём с пеной, в которую он готовится погружать Танькино тело. Метод наблюдения, опять же, никто не отменял. Так, завязывать надо с этими мыслями, а то скоро другой фрукт мешать начнёт.

К тому же Танька на одноклассников всё равно смотрела, как на детский сад. Болтали, будто бы она встречается со взрослым мужиком, вроде как в ресторане их видели.

Прерывая поток естественно-научных рассуждений, из толпы вывернулся Димка:

— Сёмыч! Ты где ходишь, тебя класснуха обыскалась!

— Дима, что за лексикон! — Ираида Сергеевна возникла, как всегда, словно из ниоткуда. — И вообще, хватит тут топтаться, твоя палеонтологическая секция уже пошла на вводную беседу.

Димка закрутил взъерошенной башкой, увидел втягивающийся в кабинет палеоботаники хвост и рванул туда. Классная вздохнула:

— Ну что, Петя? Так и не решил?

Петька понурился. С профориентацией у него был полный затык. Не то что бы ему ничего не нравилось — наоборот, много чего! И давалось легко: хоть та же палеонтология, хоть обществоведение, хоть история — любой раздел возьми! Да и по военно-спортивным дисциплинам он мог бы…

— Петя, — прервала его тягостные раздумья классная. — Мне пришлось сообщить о твоём случае директору. Тебя приглашают на собеседование.

Вестибюль быстро пустел.

— Шагай давай. Так, наверное, и вправду лучше будет.

Из кабинета директора раздавались приглушённые голоса. Петька прислушался… Ничего кроме «бу-бу-бу». Он решительно набрал воздуха, резко выдохнул, постучался и толкнул дверь.

— Здравствуйте, я…

— Семёнов, заходи! — директор что-то печатал на комме и не глядя ткнул пальцем напротив себя, по левую сторону от длинного, приставленного к директорскому буквой Т, стола.

Тут стояло аж три пустых кресла. Петька выбрал среднее — не слишком близко к директору, но и не слишком далеко, чтобы это не выглядело трусливо. Напротив, по правую сторону, сидели и с интересом его разглядывали, видимо, те самые шишки из центра. Двое мужчин и три женщины.

— Ну что? — директор отпрянул от монитора. — Зовём родителей?

— Зовём, чего тянуть, — согласилась сидящая с краю худощавая темноволосая дама. — Два раза не повторять, и формальности все будут соблюдены.

Как-то всё это звучало… странно.

Директор кивнул и набрал какую-то комбинацию. Словно в ответ на это в стене за его спиной распахнулась дверь, и оттуда появились Петькины родители. На мгновение ему показалось, что в дверном проёме мелькнули их домашние кухонные шкафы и занавески, и Петька потряс головой. Отец был хмур, а мама, кажется, недавно плакала.

Родители сели рядом, в пустые кресла по обе стороны от него. Отчего такое чувство, словно мама пытается загородить его собой?

Сидящий по центру комиссии рыжеватый мужик (главный, что ли?) сложил руки в замок и посмотрел на него прямо.

— Итак, начнём. Петя, что ты знаешь о фонде «Надежда»?

Можно подумать, кто-то не знает о «Надежде»!

— Это государственный фонд, один из самых крупных. Включен в структуру социально-страховых субъектов. Охватывает всё население страны без ограничений.

Мужик одобрительно покивал:

— Основная функция?

Петька нахмурился, припоминая формулировку.

— Можешь своими словами, — подбодрила его полноватая тётка слева.

Никогда не думал, что собеседование будет проходить вот так. Хотя — вопрос-то плёвый!

— «Надежда» даёт возможность полноценно жить тяжело больным людям: инвалидам, жертвам катастроф. Тем, кто не может сам передвигаться, например. Или если дети рождаются… ну…

Петьке всегда было неловко говорить об этом. За официальными строчками типа «чья реабилитация не приносит удовлетворительных результатов» или «обеспечение условий для полноценной жизнедеятельности лиц, неспособных поддерживать самостоятельное существование» ему всегда представлялись живые, страдающие люди.

Каждый школьник знал почти наизусть: создание виртуальной реальности, полностью моделирующей погружение в мир, стало ожидаемым и востребованным прорывом. Многие традиционалисты критиковали эту массовую увлечённость за «уход от действительности». Но когда тридцать два года назад была выдвинута идея социальных игровых кластеров, позволяющих ограниченным в здоровье людям вести полноценную жизнь в виртуале, большинство возмущённых голосов утихло.

Фонд «Надежда» получил государственный контракт на организацию социальных секторов. За три десятилетия первые посёлки разрослись в города и деревни, окружённые пригородными зонами. Люди получили возможность жить, работать, общаться, заводить знакомства, строить семьи и даже… даже рожать детей. То есть, на самом деле, процесс беременности моделировался, а ребёнок назначался рандомно из числа таких же нуждающихся в виртуальной реальности детей-инвалидов.

Рыжий снова покивал:

— Это хорошо, что ты сам заговорил о детях. Дети — краеугольный камень нашего сегодняшнего разговора, — мужик потёр лоб; видно было, что беседа ему самому тоже не доставляет особенного удовольствия. — Значит так, Пётр, прежде всего, я должен предупредить тебя, что информация является закрытой для более чем шестидесяти процентов населения данной области, и поэтому по окончании нашего разговора жизнь твоя изменится кардинально. Вернуться сюда — даже для встречи с родителями — ты сможешь только тогда, когда будешь признан эмоционально стабильным. До тех пор встречи возможны, но только на ограниченной территории.

Как-то всё это звучало… как во сне. И что значит — нельзя вернуться? Уехать придётся что ли? Петька нахмурился.

— Тогда… Зачем это?

— Видишь ли, для большинства твоих однокашников вопрос профориентации практически решён. И у них есть ещё полтора-два года до совершеннолетия. А у тебя осталось едва ли три месяца.

— Да почему⁈ Вы путаете что-то, мне же всего шестнадцать!

Лица комиссии сделались сочувствующими.

— По личным ощущениям — возможно. Но не по документам.

Вообще ничего не понятно!

— Понимаешь, Петя, — второй мужчина, крупный, больше почему-то похожий на хирурга, чем на управленца, достал из портфеля папку, — Ты родился очень слабым. Врачи боролись за твою жизнь больше года. Шестнадцать месяцев ты провёл в реанимации, перенёс несколько тяжелейших операций.

— Мама не говорила мне…

Мужчина вздохнул:

— Мама не имела права. Твои родители до последнего надеялись, что ты сможешь ходить, дышать без аппарата. Твои биологические родители, — он протянул ему пухлую папку. — Тебе было полтора, когда они согласились на передачу родительских прав.

В висках гулко застучала кровь.

Петька ошалело оглянулся на мать с отцом… Мама снова плакала. Отец угрюмо молчал.

Папку в руки брать категорически не хотелось.

— Что это?

— Твоя история болезни. Твоя личная копия.

Он вскочил, едва не уронив кресло:

— Это неправда! — взгляд бешено метался по хмурым лицам.