Стажёр в Министерстве Магии

Глава 16. Здесь водятся драконы

Hic sunt dracones.Здесь обитают драконы (лат.).

Как бы ни нахваливал купец свой товар, в отношении алкогольных напитков о качестве выпитого можно однозначно судить только наутро.

Стоило отдать должное дяде Гене. Мужчина, без лишней скромности, оказался отменным мастером и виртуозом. Его настойка быстро и мягко развеселила всю разношерстную компанию, расслабила и отключила уже к часу ночи.

Чтобы к утру не оставить ни следа, ни головной боли, ни иных признаков похмелья.

Четверо псевдо студентов встали рано, оделись, прихватили котомки с артефактами, рассовали по карманам заранее припасенные шишки и палки, сели на велосипеды и по утренней прохладе поехали на кладбище — продолжать знакомство с местными достопримечательностями.

Бабушка Агафья, как и новости о ее судьбе, так и не появилась.

Что нисколько не огорчило ее родственников. Ближе к середине юбилейного вечера они решили, что бодрая старушка, самолично в столь преклонном возрасте полющая и поливающая богатые огурцами и морковью грядки, наверняка поехала в райцентр, не смогла вернуться по каким-то причинам («Да задержалась, и машин уже не нашлось подвезти» — предположил дядя Витя, снимая мясо с последнего шампура) и заночевала у дальней родни.

Версия звучала правдоподобно. Тем более, что Агафья так уже делала. Не в день рождения, а в принципе — могла сорваться и рвануть в город с ночевкой. Что её задержало? «Завтра и узнаем!»

Чем больше лилось в рюмки дядьгениной наливки, тем меньше гостей смущало отсутствие юбилярши. А уж к концу вечера поездка бабули считалась за столом чем-то само собой разумеющимся.

«Ну, раз собрались, выпьем за Агафьи Матвеевны здоровьечко!» — не раз и не два звучали тосты.

Всеобщее веселье позволило Зинаиде максимально незаметно собрать и разогнать команду спать. Нужно было лечь пораньше — завтра было много дел.

Они дружно покинули деревенский юбилей и уже у виталининого дома разошлись в стороны. Феликс с Жоржем остались у колодца, набрать воды и поболтать.

Зинаида с Йелдыз ушли на свою половину — разложить вещи, привести себя в порядок и отдохнуть.

Когда Зинаида проходила мимо окна, она заметила, как Жорж неспешно отпивает что-то из солидного советского стакана, поблескивающего в луче фонаря гранёными боками. Что именно? С её места видно не было. Вполне возможно, захватил что-то со стола...

Феликс пил из кружки.

«У этого точно вода, из ведра зачерпнул... — подумала она. На мгновение усомнилась, но сразу успокоилась, — вряд ли Геннадий плеснул бы им свой божественный нектар в ведро. Да... это точно вода!»

Утром ведьма подняла парней так рано, что они замочили ноги в траве, пока добрались до брошенных под навесом велосипедов.

Йелдыз вскочила со своей кровати, стоило Зинаиде открыть глаза. Сотрудница Министерства сомневалась, что та вообще спала.

— В путь, — шепнула бессмертная и накинула на плечи легкую летнюю курточку. Исключительно для создания видимости, что ей прохладно. Первая выехала на дорогу к кладбищу. Со стороны — обычная девочка-подросток едет с друзьями на прогулку. Все так обыденно, так естественно. Если бы не краешки её синих джинс. И мягкие тряпичные кеды. Совершенно сухие.

Тропинка до кладбища, громко названная Виталиной «дорогой», своему громкому названию не соответствовала совершенно.

В месте своего начала она густо заросла травой, такой сочной и высокой, что если бы не чутьё Йелдыз, они бы проехали мимо.

Продвигаясь дальше от основной дороги и ближе к цели своей поездки — кладбищу, маг, ведьма, человек и вампирша спешились. Тропка стала шире и чище, но от худшей версии своей каменоломенной соседки почти не отличалась ни ухоженностью, ни утоптанностью, ни количеством на вид неподъемных (а потому и не убранных с пути) камней.

То есть, оставляла желать лучшего, чего все и желали, перетаскивая местами велосипеды волоком по особенно большим обломкам причудливых форм. Если позавчера Зинаида еще могла усомниться, что в стране единственной проблемой были «дураки и дороги», как говорил дядя Витя, проезжая по участку грунтовки с ямами, в которых по дождливой погоде можно было утопить без следа мопед, а местами — и автомобиль ОКА, то сейчас ведьма четко понимала — как минимум с дорогами проблема налицо.

Впрочем, вопрос о дураках, которые (за каким-то чёртом, ой, то есть драконом!) потащились с утра пораньше на разбитых советских ржавых велосипедах по этим камням, заросшим травой и кустами, также оставался открытым.

Йелдыз замыкала цепочку путешественников и на полянку, где начинался резкий подъем в горку, выехала последней. Остановилась. Посмотрела на сотрудников Министерства, зачем-то тащивших в горку велосипеды не самой легкой конструкции. Усмехнулась и бросила свой в траву.

Во все стороны изумрудными каплями брызнули крошечные ящерки. Вампирша ощерилась на них почти беззлобно, по привычке. И пошла следом за остальной компанией. Налегке.

Кладбище было старым. Это Йелдыз сразу не понравилось.

Во-первых, крестов было гораздо меньше, чем тел в земле.

Во-вторых, Йелдыз чувствовала запах свежей человеческой крови, пролитой на землю.

И наконец, концентрация духов гор...Ящериц, которые так раздражали вечную бессмертную с момента, как она встретила первую из них на своей территории. Как, крайне возмущенная этим фактом, гналась за ней по полям до самой границы своего поместья, яростно рыла голыми руками землю, сбитую корнями трав в плотный кирпич, и разочарованно выла, когда вот уже почти поймав, упустила загнанного в угол духа. Тот прижался к куску камня, до которого он так старательно копал, и растворился в нем без остатка.

Так вот, здесь концентрация духов поражала не воображение, которое у Йелдыз и так работало не лучшим образом. Концентрация духов гор прямо указывала ей, что:

— Hic sunt dracones, — сказала она, догнав остальных.

Феликс вздрогнул. Вампирша появилась из ниоткуда, будто собралась из капелек высыхающей росы. Ни травинка, ни веточка не шевельнулись, пока она догоняла их. Привыкнуть к такой бесшумной... бессмертной было сложно, хоть Феликс и старался делать вид, что он предельно спокоен.

«Здесь обитают драконы, — перевел он автоматически, стараясь унять возникшую дрожь, — от холода, это от холода!»

В лесу и правда было прохладно. Никто не заметил, как он дернул плечом.

Фраза была знакомой. Популярная, в общем-то, латинская фраза последнюю тысячу лет. Так писали на картах времен Римской Империи, обозначая неисследованные земли, на которых было... да кто его знает! Эта красивая формулировка как раз и была придумана, чтобы обозначать места дикие, недоступные, непроверенные.

Конечно, вариант «Hic sunt leones» — «Здесь водятся львы» был более распространен. Но «Hic sunt dracones» звучало экзотично, красиво, волнующе. Возможно, потому именно «драконий» вариант, обнаруженный на одном восточноазиатском глобусе шестнадцатого века, обрел большую популярность.

— Да уж, — отозвался Жорж, — мы максимально близко к краю Ойкумены, — он с интересом изучал полусгнивший деревянный крест с деревянной же пятилучевой (это когда-то, а сейчас уже — четырех, один луч сгнил и отвалился) звездой.

Звезда пребывала в таком состоянии, что утверждать точно, была ли когда-то она покрашена краской или являла красоту текстуры дерева а-ля натюрель, не взялся бы ни один реставратор.

Имея степень по истории, юный маг всерьез заинтересовался возрастом и происхождением этого надгробного сооружения. На деревенском кладбище он был впервые.

Будучи увлеченным своим занятием, он ответил невпопад, но Феликс понял, о чем идет речь. Улыбнулся, радуясь, что понимает такие мелочи.

Это была одна из тех шуток, которые сложно понять, если ты «не свой». Так шутят бухгалтеры на профессиональном сленге, так общаются владельцы мотоциклов и даже молодые мамочки. Стоит войти в новую компанию, как появляются вот такие «местные», только вам с друзьями понятные фразочки.

Феликс вдруг понял, что за этот короткий срок он влился в эту новую команду настолько, что понимает их. Таких... удивительных, волшебных, непонятных, странных... не таких, как он.

Ойкуменой древние греки звали территории известные, изученные ими. «На краю Ойкумены, — перевел Феликс для себя, — значит, на границе изведанных земель. Забавно».

Они приехали в глушь и забрались совсем уж далеко. Где нет ни человеческой связи, ни магической. Вампиры тоже живут, очевидно, не в горах.

Йелдыз сказала о драконах, что в переводе значило — «мы в дикой глуши на краю земли». Жорж ответил ей примерно тоже самое, но другую фразу. Но из той же эпохи. Самый обычный разговор двух образованных... магических существ!

Феликс улыбнулся снова. Он понял, что впервые видит, как глава клана вампиров шутит. По-настоящему.

— Йелдыз, что здесь есть? Не вижу никакой магии. Даже обычных природных очагов, характерных для горных районов, — Зинаида обернулась, спугнув с покосившейся уже средней перекладины простого деревянного креста пяток игуаноподобных ящерок радиоактивного зеленого цвета.

Йелдыз проводила их взглядом и поморщила носик. Ей было неприятно чувствовать всех этих духов вокруг. Будто тысячи мух одновременно жужжат и смотрят на нее своими фасеточными глазами. Не трогают, не садятся. Просто смотрят и раздражают одними только этими липким взглядами.

— Виталина заблуждается по поводу возраста Старых Кондуков, — раздраженно начала Йелдыз, — хоронили здесь задолго до того, как кто-то привез и раскидал по огородам монетки времен Екатерины.

Жорж и Феликс оторвались от изучения заросших могил и подошли поближе.

— Мертвые лежат в земле так давно, — продолжала она, — что от многих ничего не осталось. Некоторые, кажется, старше меня.

Жорж, и без того переполненный любопытством, уставился себе под ноги с таким видом, будто прямо сейчас начнет раскопки. Даже легонько пнул ближайшую кочку. Кочка, к счастью, мертвецов не содержала и рассыпалась под его ногой.

— Во-вторых, — Йелдыз невесело усмехнулась, — у нас тут свеженькое тело.

Лица троих людей, только-только погрузившихся в философские раздумья о древности лежащих под их ногами костей, просветлились и изменись соответственно ситуации.

— В смысле? — не сдержал эмоций Феликс.

— В прямом, мой сладкий, — Феликса немного передернуло от ее улыбки, от чего она только шире улыбнулась, — метрах в десяти за твоей спиной свежевзрытая землица с каплями крови.

Зинаида нахмурилась и подтвердила.

— И правда. Если усилить обоняние, я тоже чувствую кровь.

Йелдыз уверенно направилась к ничем не примечательному островку крапивы на самом краю кладбищенского холма. Не обращая внимания на злые стебли крупнолистной северной крапивы, раздвинула зелень и наклонилась над свежесрытой землей.

Похожая на кротовину, оставленную кротом-переростком, забытым пионерами на экскурсии в Чернобыльскую АС. Кротовину здоровенную, но уже выровненную. Судя по следам, не грабельками, а маленькими и миленькими перепончатыми лапками, которые так не нравились Йелдыз.

Не нравились они ей ни дома, на пыльной дороге, по которой она каждый день выезжала своих любимых орловских рысаков, ни на привокзальной клумбе в Уфе, ни на захудалом полузаброшенном кладбище.